Сталин был удовлетворен, но вследствие его настойчивости дискуссия о назначениях на командное посты прошла в атмосфере спешки. По всей вероятности, кандидатуры были уже предрешены, но у нас в Лондоне создалось впечатление, что из-за этой спешки мы потеряли последнюю возможность добиться объединенного американского командования операциями по вторжению в Европу. Англичане взяли над нами верх.

Переговоры, начатые в Тегеране, этим не закончились. Оставалось назначить заместителя верховного главнокомандующего, и этот пост занял английский офицер. Это был главный маршал военно-воздушных сил, сэр Артур Теддер, который командовал британскими военно-воздушными силами в Африке и не раз спасал британские сухопутные войска, когда Роммель грозил вытеснить их из Египта. Теддер считался одним из самых способных офицеров в английской армии. Он рано, не по годам, получил звание главного маршала авиации, был обаятелен в личном общении, энергичен и уже имел опыт "работы с американцами".

Англичанам удалось также убедить американцев, чтобы они отозвали с поста командующего Восьмой воздушной армией друга Деверса генерала Икера, заменив его командующим военно-воздушными силами дальнего действия на Средиземноморском бассейне — генералом Дулитлом. Таким образом, они начисто разделались с американскими генералами в Англии.

Генерал Дуайт Д. Эйзенхауэр, который в качестве верховного главнокомандующего в Средиземноморье провел лето и осень, состязаясь с европейским театром, теперь оказался его главой.

Итак, с «Джонни-новичками» было покончено. Их сплавили на только что оставленный Эйзенхауэром Средиземноморский фронт, под начало фельдмаршала сэра Гарольда Р. Л. Г. Александера.

К декабрю 1943 года, когда «Джонни-новички» за все свои труды были изгнаны из Англии, пришло время разобраться в том, что представляли собой совместные военные усилия Великобритании и Соединенных Штатов Америки. Не все еще было ясно, но фактов накопилось достаточно, чтобы представить себе контуры той формы, в которую отливалась история. Согласно решению, принятому союзниками вскоре после событий в Пирл-Харбор, англо-американской войной против Германии руководили Рузвельт и Черчилль, путем личных переговоров на "исторических конференциях". На этих конференциях Рузвельт и Черчилль совместно решали, что делать дальше, и в промежутках между конференциями война на Западе велась в соответствии с этими решениями. Непрерывность руководства войной обеспечивалась группой высших офицеров, состоявшей из представителей всех трех родов вооруженных сил обеих стран и именуемой Советом начальников генеральных штабов[9]{9}. Этот августейший орган был расщеплен между Вашингтоном и Лондоном, но функционировал непрерывно, и его юрисдикция распространялась на весь мир. Английские члены Совета имели своих постоянных представителей в Вашингтоне. Совет в полном составе съезжался на конференции союзников, где бы они ни назначались.

Первая и основная функция Совета начальников генеральных штабов заключалась в консультировании на этих конференциях глав обоих государств: члены Совета подготовляли информацию, на основании которой главы государств принимали решения. Каждая "историческая конференция" длилась недели две, и вот их перечень с указанием, где и когда они состоялись, и какие важнейшие вопросы были разрешены:

1. Декабрь 1941 года. Вашингтон. Решено, что разгром Германии является первоочередной задачей по отношению к разгрому Японии; решено подготовить и осуществить вторжение через Ла-Манш в течение 1942 года. (Впоследствии вторжение во Францию было отложено и заменено вторжением в Африку. Впрочем, это решение явилось результатом переговоров в Лондоне, причем дело обошлось без "исторической конференции" и личного участия глав государств).

2. Январь 1943 года. Касабланка. Решено вторгнуться в Сицилию, продолжая исподволь готовиться к вторично отложенному вторжению через Ла-Манш.

3. Май 1943 года. Вашингтон. Решено вторгнуться в Северо-Западную Францию весной 1944 года, подготовку начать немедленно.

4. Август 1943 года. Квебек. Планы вторжения в Северо-Западную Францию весной 1944 года одобрены, командование "в принципе" назначено.

5. Ноябрь — декабрь 1943 года. Каир — Тегеран. Окончательно решена дата вторжения в Северо-Западную Европу (1 мая) и назначены командующие силами вторжения.

6. Сентябрь 1944 года. Квебек. Разрабатывались планы разгрома Японии, который должен последовать за, безусловно, предрешенным крушением Германии.

7. Январь — февраль 1945 года. Мальта — Ялта. (Ялтинская конференция известна также как Крымская). Продолжалась разработка планов разгрома Японии, который последует за предрешенным крушением Германии. Даны стратегические указания для решающего штурма Германии и достигнуто соглашение о послевоенном делении Германии на "зоны оккупации".

Как мы уже говорили, Совет начальников генштабов состоял из представителей высшего командования всех трех родов вооруженных сил, как Соединенных Штатов, так и Британской империи. Таким образом, каждый из этих джентльменов являлся в двух качествах: во-первых, он был членом Совета начальников генеральных штабов и, во-вторых, членом высшего военного совета своего государства. Высшие военные советы обоих государств, разумеется, существовали самостоятельно и были ответственны каждый только перед своим правительством. Поскольку каждый из начальников генштабов всех трех родов оружия, как в США, так и в Англии, играл в Совете союзников роль своего собственного двойника, то для выполнения решений Совета ему достаточно было сказать самому себе, что он должен делать в качестве члена высшего штабного органа своего государства. Координация действий происходила автоматически, и никакие трения не могли бы даже возникнуть, если бы в промежутках между совместными совещаниями высшие штабные органы того или другого государства не приобретали индивидуальных черт и не оказывались подчас сторонниками противоположных направлений военной мысли. В таких случаях начальники генштабов одного государства пытались оказывать влияние на командующих действующими силами через голову своего второго «я» — участника объединенного органа союзников.

В Европе чаще всего этим грешили британские начальники генштабов, главные квартиры которых, разумеется, находились в Лондоне. Так, за два дня до того как американская Седьмая армия отплыла из Италии и Корсики с целью вторжения в Южную Францию, британские начальники генштабов снеслись непосредственно с английским главнокомандующим на средиземноморском театре военных действий и дали ему указание рассмотреть вопрос о полном отказе от предполагаемого вторжения и о замене этой операции другой, а именно: перебросить Седьмую армию не больше, не меньше как в Брест, по последним сообщениям только что занятый генералом Паттоном. Англичане в данном случае явно нарушили правила, ибо верховный главнокомандующий союзными силами на средиземноморском театре военных действий формально был подчинен не англичанам, а Совету начальников генеральных штабов в целом; кроме того, они обязаны были подчиниться решению о вторжении в Южную Францию, принятому на последней конференции Рузвельтом и Черчиллем. Британские начальники генштабов все же послали копию каблограммы своим американским коллегам в Вашингтон для информации, в ответ на что было высказано несколько откровенных мыслей о нарушении порядка согласованных решений, причем это было сделано в достаточно резкой форме. После этого англичане спешно замяли свою попытку сорвать вторжение в Южную Францию. Это была, по меньшей мере, странная затея, ибо в то время в Средиземном море не было достаточного тоннажа для переброски войск в Брест. Но этот инцидент очень характерен как внешнее и явственное проявление тех внутренних скрытых противоречий, которые сказывались на всем ходе войны и к рассмотрению которых мы сейчас подойдем.