"Хотя еще перед войной основные английские принципы командования были в значительной части буквально списаны с немецкого образца и, несмотря на серьезный анализ военного опыта и на подражание немецким принципам командования, английское командование все еще не свободно от своего методического формализма и возникающей отсюда тяжеловесности. Импровизация, которая стала возможной благодаря современному гибкому командованию, у англичан едва ли существует.
Под впечатлением растущих потерь, испытываемых английской армией, английское командование в последнее время перешло к еще более осторожному руководству боями. Полностью разработанный план, подробная, часто утомительная подготовка мельчайших деталей операции, превосходство в оружии и боеприпасах, превосходство в воздухе в зоне боя — вот предпосылки английской атаки. Стремление беречь английскую кровь очень ясно сказалось во время последних боев. Смелые предприятия, сопряженные с более значительным риском, избегаются. Благоприятные возможности часто остаются неиспользованными, потому что командование не приспособляется достаточно быстро к новой обстановке. Эта громоздкость в умноженном виде дает себя знать при издании приказов нижестоящим подразделениям: приказы отличаются всеобъемлющим содержанием и разработаны вплоть до последних мелочей.
Приготовления к операции, как правило, великолепно маскируются. Отборный персонал английской полевой и штабной разведки немало способствует этим приготовлениям".
Эта выдержка взята из захваченного нами меморандума немецкого военного министерства о командовании в английской армии.
Когда у генерала Брэдли отняли две армии, он лично реагировал на это очень просто: решил не тратить попусту время на споры и взаимные обвинения, а удвоить усилия, чтобы остановить продвижение немцев, нанося им удары теми войсками, какие у него оставались. В борьбе за власть и командование Брэдли видел перед собой только Монтгомери, которого он считал личным виновником всех своих неприятностей. Враги на поле битвы никогда не смущали Брэдли, нанести обиду или вывести его из равновесия способны были только друзья. Он давно уже чувствовал антипатию к маленькому человечку в берете, с рявкающим голосом и не питал к нему никакого доверия как к генералу. Он был свидетелем неудачи Монтгомери у Кана, где у Монтгомери было больше сил, чем у противника, и с тех пор не доверял его суждениям.
Омар Брэдли по характеру человек мягкий и сдержанный, рассудительный, терпеливый и предпочитающий держаться в тени. Его техника командования состоит в том, чтобы поднять значение людей, которые служат под его началом, и самому стушеваться. Даже если бы между ними не было никакого спора, Брэдли оттолкнула бы свойственная Монтгомери заносчивость.
Когда Брэдли узнал, что Монтгомери одержал верх, он решил, что теперь английский командующий введет в бой хотя бы часть своих собственных войск. С первого же дня прорыва Брэдли хотел, чтобы английские войска следили за устьем немецкой воронки, когда он будет крушить фланги. Он надеялся, что Монтгомери поставит английские войска на прикрытие Мааса и тем самым позволит американской Первой армии собрать все свои силы для контрнаступления.
Английские войска, которые приняли потом участие в Арденнской битве, состояли из единственной бригады (английская бригада меньше, чем американский полк). Эта бригада была в перестрелке с немецким передовым охранением, у которого как раз на краю выступа кончилось горючее. Попытки английской печати драматически изобразить происходившие стычки в виде серьезных боев были таким вопиющим искажением истины, что сам Черчилль вынужден был отмежеваться от этих попыток в речи, произнесенной им в середине января: он напомнил англичанам, что, при всем уважении к Монтгомери, надо признать, что Арденны были американской, а не англо-американской битвой.
Я не виноват, что наблюдал сражение в Арденнах из американского штаба, американскими глазами. Фельдмаршал сэр Бернард, бесспорно, выступит
когда-нибудь со своей собственной версией, но вот как оно представлялось нам, когда стекла нашего штаба в Люксембурге дребезжали от грохота 155-миллиметровок, обстреливавших дороги, на которых были немцы[27]{27}.
Монтгомери взял на себя северный фланг через четыре дня после начала немецкой атаки. Его участие в битве выразилось в плане, который чуть не погубил все. Его первый вывод из донесений целой стаи офицеров связи и наблюдателей, выпущенной им на встревоженные дивизии американской Первой армии, гласил, что американские войска "до такой степени измучены и измотаны в боях (Брэдли и Ходжесом), что всю Первую армию надо поскорее снять с фронта и поставить на отдых", и он прибавил, что, по его мнению, американцы будут вновь способны к наступательным действиям не раньше мая. В этих замечаниях состоял его ответ на план, полученный им в наследство от Брэдли, — план одновременной атаки на северном и южном флангах с целью срезать выступ.
Отныне Монтгомери оставил всякую мысль об атаке с его стороны выступа, и немцы получили возможность обороняться от последующего наступления Брэдли и Паттона со спокойной уверенностью в том, что на северном фланге союзные войска перешли к обороне и окапываются.
Отказавшись от наступления, Монтгомери сделал следующий шаг, подрывающий даже оборонительную стратегию Брэдли. Бастонь и Сен-Вит были два узла дорог, которыми немцам необходимо было овладеть, чтобы обеспечить себе достаточно энергичнее продвижение, позволяющее переправиться через Маас. История о том, как 101-я авиадесантная дивизия удержала Бастонь, пока ее не освободили из окружения войска Паттона, известна каждому читающему газеты.
Но о том, что происходило под Сен-Витом, газеты не рассказывали.
Вспомните, что в тот день, когда Монтгомери принял командование, американская 82-я авиадесантная дивизия была расположена вдоль линии реки, позади дорожного узла Сен-Вита, а впереди нее стояла 7-я танковая дивизия. Занимая эти позиции, она отрезывала и полностью контролировала одну из двух возможных дорог, ведших в глубь Арденн. Обе дивизии, как танковая, так и авиадесантная, были с большой энергией атакованы немцами и, сдерживая эти атаки, сражались столь же блестяще, как и войска в Бастони. Свыше сотни немецких танков в день уничтожалось огнем противотанковой и полевой артиллерии.
В качестве первого своего мероприятия в Арденнах Монтгомери оттянул назад американские танковые части, стоявшие впереди 82-й дивизии. С нашей стороны выступа это казалось не лишенным некоторого смысла, хотя это и означало отдать Сен-Вит. Мероприятие было проникнуто духом крайней осторожности, но все же имело известный смысл, поскольку таким путем обеспечивалась оборона имеющей решающее значение дороги, которая по-прежнему была оседлана 82-й дивизией. Позиция американцев вдоль линии реки, ныне укрепленная, становилась с каждым часом сильнее. И вдруг, совершенно неожиданно, Монтгомери приказал оставить всю позицию, и началось отступление.
В штабе Брэдли это произвело ужасное впечатление. Мы думали, что Монтгомери проиграл нашу битву и, пожалуй, умудрился затянуть войну еще на год.
Снимая с позиций 82-ю дивизию, Монтгомери обратился к ней с короткой речью, в которой сказал американцам, что они "храбрые ребята" и сделали уже свое дело. Он преподнес немцам вторую дорогу в Арденны и тем самым позволил им удвоить глубину всего продвижения.
Оборонительные позиции, на которые Монтгомери приказал отойти американской Первой армии, были выбраны хорошо, и немало немцев было убито с этих позиций. Но с этого момента северный фланг Арденн перестал быть фактором в битве. Когда атака, которую Брэдли и Паттон вели с юга, усилилась, перехлестнула через Бастонь и стала оказывать давление на север за Бастонью, немцы, — и это был прямой результат сверхосторожности сэра Бернарда — имели возможность перебрасывать по выступу с северного фланга дивизию за дивизией против Паттона на юге.
