Да и сам переводчик и комментатор этих текстов Ю. Ф. Шульц подтверждает, что традиционные даты жизни Самоника определены «гипотетически»:

«Вопрос о времени создания поэмы неотделим от проблемы личности ее автора. И хотя и личность, и время создания поэмы определены гипотетически, однако, суммируя все «pro et contra» в этом вопросе, также подробно исследованном ‹…›, можно сделать достаточно обоснованный вывод о том, что поэма была создана в начале III в. н. э. Два наиболее авторитетных исследователя поэмы Квинта Серена: Р. Пепин и М. Шанц называют предполагаемые даты: первый до 222 г., а второй до 235 г., что и остается как наиболее достоверная дата (при отсутствии даты точной).

…Спорили даже об имени поэта – Квинт, но поскольку, помимо поздней рукописи – Неаполитанского кодекса XV в., – оно засвидетельствовано гораздо более близким по времени к Квинту Серену его подражателем Бенедиктом Криспом (VII век, – это та же линия № 7 «византийской» волны – Авт.), то этот вопрос можно считать решенным…»

А вот пример произведения упомянутого подражателя, Бенедикта Криспа. Если его медицинские стихи поставить в подбор со стихами Квинта Серена, не указывая имени автора, различить их невозможно.

На войне и в праздник, на работе и дома, в городе и селе, всюду и всегда есть у человека потребность во всякого рода бытовых мелочах. Они могут очень много сказать историку – даже какая-нибудь пуговица оказывается в этом деле далеко не мелочью, проблема только в том, что о «мелочах» не писали в своих книгах философы и полководцы, а писатели и историки средневековья не давали их описаний. Поэтому столь ценны немногочисленные свидетельства жителей той поры.

В книге «Другая история средневековья» С. И. Валянского и Д. В. Калюжного уже были показаны параллели в вооружении, одежде, утвари различных эпох. Однако это обширная тема, и мы коснемся ее еще раз. Мы не будем рассматривать мебель, музыкальные инструменты и т. п., хотя и здесь можно было бы обнаружить множество параллелей по «линиям веков», а об оружии и военной амуниции вспомним еще и в следующей части этой книги; здесь поговорим подробнее о костюме и посуде.

Герман Вейс пишет в «Истории цивилизации»:

«Приблизительно до X в. костюм высших государственных сановников сохранил прежнюю простоту. Лишь его орнамент отличается большим богатством, свойственным роскоши Феодосиева двора. Начиная с X в. в названном костюме произошли некоторые изменения. Во-первых, верхняя одежда вновь стала украшаться на манер консульского плаща[30] не только нашивкой, но и сплошными кругообразными орнаментами. Вместо короткой, ниже колен, туники стала входить в моду длинная и пышная стóла».

Стóла – верхняя одежда, отличалась от туники отделкой, дороговизной ткани и, главное, размерами. Могла быть длинной и не очень, подпоясанной и нет, с рукавами и без. И хотя это была одежда «древних» греков и римлян, она, показывает Вейс, характерна и для Х века, а в книгах других историков показаны богато украшенные стóлы, изображенные на мозаиках VI века. В этом нет ничего удивительного, поскольку VI век – это и XIV и Х век по «византийской» волне.

«…На греческих миниатюрах X в. нередко встречаются фигуры, облаченные в древнегреческий костюм, не говоря уже о скульптурных произведениях, где это еще больше заметно. Даже на картинах XIV в., т. е. времени, когда византийская одежда полностью переняла азиатский характер, фигуры изображались преимущественно в древнеримском костюме».

Итак, в XIV веке на мозаиках можно увидеть византийскую одежду азиатского характера, а скульптурные изображения, как правило, отличаются древнеримским и древнегреческим костюмами. Запомним это. А кстати, по поводу приставки «древне…», которую историки всовывают везде, как только речь заходит о греках или римлянах, приведем свидетельство биографа Карла Великого:

«Император Карл, – пишет он, – носил старинную франкскую одежду… Иностранной одежды он не терпел, как бы роскошна она ни была, и никогда не носил, исключая два случая в Риме, когда, уступая желанию папы Адриана, а в другой раз – просьбе преемника этого папы, Льва, он согласился надеть на себя длинную тунику, хламиду и римские сандалии».

То есть туника, хламида и сандалии, по сообщению современника Карла Великого, были не «древней», а иностранной одеждой. Это, скажем прямо, очень разные вещи!

Причем сами историки пишут в своих научных работах, что на мозаике главного триклиния дворца в Латеране Карл изображен в «типичной греко-римской» накидке и в чем-то вроде митры на голове, а «кроме того, волосы его не длинные и кудрявые, какие имели обыкновение носить Меровинги, а острижены по-римски…»

В итальянской литературе Возрождения длинные римские тоги упоминаются наряду с короткими испанскими плащами:

«Как и в других странах Европы, – пишет М. Мерцалова, – длинную одежду носили должностные лица, ученые, духовенство, монашество. Незнатные юноши… носили только короткую одежду».

Тоги носили также для того, чтобы выработать красивую, плавную походку.

Такие же параллели мы видим и на примере вооружения. Например на мозаике в церкви Св. Виталия в Равенне изображены исключительно палатинцы, то есть воины внутренней дворцовой стражи (палат), а не солдаты регулярного войска. На них верхняя одежда персидского фасона, а овальный щит украшен монограммой Христа. В этом же веке, как пишет Г. Вейс, «на изображениях воинов в боевой амуниции времен Юстиниана заметны характерные формы римского вооружения. Даже в миниатюрах рукописей VII и VIII вв. бросается в глаза его устаревший характер». А мы добавим от себя, что этот «анахронизм» заметен в миниатюрах и живописных полотнах не только VII–VIII веков, но также XIV, XV и даже XVI веков!

«Сохранилось немало письменных памятников и изображений, в которых можно найти подробное описание облачения священнослужителей. На основании этих источников можно сделать вывод, что вплоть до VI в. (реальный XIV век по «византийской» волне – Авт.) форма одежды духовных лиц строго не регламентировалась и не подчинялась определенным правилам. Однако имеются свидетельства, что еще во II в. (XV реальный век) некоторыми настоятелями христианских общин, например Пием I в Аквиле (158 год) и его преемником Аникитой (167 год), были сделаны попытки установить особую одежду для отличия духовных лиц от мирян. Многочисленные упоминания, вплоть до VI (опять реальный XIV) в., служат доказательством того, что в то время не существовало никакого различия между одеждой духовных лиц и мирян… О том, что одежда священнослужителей того времени сохраняла характер древнеримского костюма, свидетельствует мозаичное изображение в церкви Св. Виталия в Равенне, на котором представлен патриарх Максимилиан и несколько других лиц духовного звания низшего сана»…