Угроза стала единственным аргументом буржуазии. Она не верит фразам и требует действий: арестов, разгонов, конфискаций, расстрелов. Буржуазные министры и парламентарии стремятся импонировать буржуазии, разыгрывая людей стального закала. Ллойд-Джордж сухо советует германским министрам расстрелять своих коммунаров по примеру Франции в 1871 году. Любой третьестепенный чиновник может рассчитывать на бурные одобрения палаты, если свой тощий отчет закончит угрозами по адресу рабочих.

В то время как официальный государственный аппарат все более открыто превращается в организацию кровавого подавления трудящихся, наряду с ним и в его распоряжении формируются и действуют различные частные контрреволюционные организации – для насильственного срыва стачек, для провокационных действий, для постановки фальшивых процессов, для разрушения революционных организаций и захвата коммунистических учреждений, для погромов и поджогов, убийства революционных вождей и других подобных же мер по охране собственности и демократии.

Сынки помещиков и крупной буржуазии, выбитые из колеи мелкие буржуа и вообще деклассированные элементы, среди них на первом месте буржуазно-дворянские эмигранты из Советской России, образуют неисчерпаемый резервуар для иррегулярных отрядов контрреволюции. Во главе их стоит офицерство, прошедшее школу империалистской бойни.

Два десятка тысяч профессиональных офицеров армии Гогенцоллерна образуют – особенно после мятежа Капца-Лютвица[81] – крепкое контрреволюционное ядро, которое германская демократия не в силах растворить, которое может лишь раздробить молот пролетарской диктатуры. Эта централизованная организация террористов старого режима дополняется белыми партизанскими отрядами в юнкерских поместьях.

В Соединенных Штатах такие союзы, как «Национальная Лига Безопасности» (National Security League)[82] или «Рыцари Свободы» (Knights of Liberty)[83], представляют собою ударные дружины капитала, на крайнем фланге которых действуют прямые разбойничьи шайки в виде частных шпионских агентов (Detective agencies).

Во Франции «Гражданская Лига» (Ligue Civigue)[84] представляет собою высокопоставленную организацию штрейкбрехеров, в то время как реформистская Конфедерация Труда[85] объявляется вне закона.

Офицерская мафия белой Венгрии, существующая параллельно с поддерживаемым Англией правительством контрреволюционных палачей, показала пролетариату всего мира, что означает та цивилизация и та гуманность, которую Вильсон и Ллойд-Джордж противопоставляют Советской власти и революционному насилию.

«Демократические» правительства Финляндии и Грузии, Латвии и Эстонии выбиваются из сил, чтобы сравняться с высоким венгерским образцом.

В Барселоне действует в распоряжении полиции подпольная шайка убийц. И так далее, и так везде.

Даже в разбитой и разоренной Болгарии оказавшееся не у дел офицерство объединяется в тайные союзы, которые готовятся при первом случае проявить свой патриотизм на черепах болгарских рабочих.

Программа смягчения противоречий, сотрудничества классов, парламентских реформ, постепенной социализации, национального единения представляется мрачным шутовством в свете буржуазного режима, каким он вышел из мировой войны.

Буржуазия радикально отказалась от мысли примирить с собой пролетариат реформами. Она развращает ничтожные верхи его подачками и держит в повиновении тяжелые массы железом и кровью.

Нет ни одного серьезного вопроса, который решался бы ныне подсчетом голосов. От демократии сохранилось лишь воспоминание в головах реформистов. Государственная организация все более сводится к своей первооснове – к отрядам вооруженных людей. Буржуазия считает не голоса, она подсчитывает число винтовок, пулеметов и орудий, которые окажутся в ее распоряжении, когда вопрос власти и собственности будет поставлен ребром.

Ни сотрудничеству, ни посредничеству места нет. Чтобы спастись, нужно опрокинуть буржуазию. Совершить это может только восстание пролетариата.

Среди разнузданных стихий шовинизма, жадности и разрушения один лишь принцип коммунизма обнаружил высокую жизненность и творческую силу. Несмотря на то, что ходом исторического развития Советская власть впервые утвердилась в наиболее отсталой и разоренной европейской стране, окруженной сонмом могущественных врагов, она не только устояла в борьбе с небывалыми препятствиями, но и обнаружила на деле великие возможности, заложенные в коммунизме. Развитие и упрочение Советской власти в России является важнейшим историческим фактом за время, протекшее с основания Коммунистического Интернационала.

В создании армии классовое общество привыкло видеть высший экзамен экономического и государственного строительства. По силе или слабости армии оно судит о силе или слабости хозяйства и государства.

Советская власть создала под огнем могущественную вооруженную силу. Красная Армия обнаружила свой неоспоримый перевес как в борьбе со старой буржуазно-монархической Россией, которую пытается восстановить империализм посредством белых армий Колчака, Деникина, Юденича, Врангеля и пр., так и в борьбе с национальными армиями тех «демократий», которые мировой империализм насаждает для своих нужд (Финляндия, Эстония, Латвия, Польша).

В области хозяйства Советская Республика совершила величайшее чудо уже тем, что продержалась в течение трех первых и труднейших лет. Она устояла и развивается благодаря тому, что вырвала из рук буржуазии орудия эксплуатации и превратила их в средства планомерного хозяйства. Под грохот боев на неизмеримых фронтах Советская Россия не упускала ни одной возможности хозяйственного и культурного строительства. В промежуток между разгромом Деникина и разбойничьим выступлением Польши Советская власть приступила к широкой организации трудовой повинности, к более правильному учету и применению производственных сил и средств, к привлечению воинских частей для трудовых задач и, прежде всего, к восстановлению транспорта.

Только монополия социалистического государства на основные предметы питания при беспощадной борьбе со спекуляцией спасла русские города от голодной смерти и дала возможность кормить Красную Армию. Только государственное объединение разрозненных заводов, фабрик и частно-владельческих железных дорог и судов обеспечило возможность производить и перевозить.

Сосредоточение в руках государства промышленности и транспорта ведет к обобществлению самой техники путем ее нормализации. Установление минимального числа паровозных, вагонных, пароходных типов, допустимых к производству и ремонту, и периодическая регламентация составных частей машины во имя типового массового производства возможны только на социалистических основах и представляют необозримые выгоды в производственном отношении. На пути дальнейшего хозяйственного прогресса, научной организации промышленности, применения методов тэйлоризма – без его капиталистически-потогонных черт – в Советской России нет более никаких препятствий, кроме тех, какие ставит извне империалистическое насилие.

В то время как национальные интересы, пересекаясь с притязаниями империализма, образуют во всем мире источники непрерывных конфликтов, восстаний и войн, социалистическая Россия показала, что рабочее государство способно безболезненно сочетать национальные потребности с хозяйственными, очищая первые от шовинизма, освобождая вторые от империализма. Социализм стремится связать все области, все районы, все национальности единством хозяйственного плана. Но экономический централизм, освобожденный от эксплуатации класса классом, нации нацией и потому равно выгодный для всех, сочетается без ущерба с действительной свободой национального развития.