Подойдя к дверям, она прищурилась в полутьме и наконец нашла глазами Лили.

– Можно мне войти?

– Разумеется. Как поживаете? Очень мило с вашей стороны…

Голос Лили замер. Она сразу поняла, что речь не идет о светском визите. Леди Элизабет оглядывала убогую комнату. Ничто не ускользало от ее холодных бирюзовых глаз.

– Не хотите ли присесть? Камин еще горит, я могу вскипятить чай, если вы…

– Не стоит беспокоиться.

Леди Элизабет села у стола на единственный в комнате стул. Лили вспомнила о задвинутом в дальний угол высоком табурете. Чтобы не стоять на ногах перед вдовствующей виконтессой, она выдвинула его на середину комнаты и опасливо присела, сложив руки на животе.

– Я вас узнала, – начала мать Дэвона. – Если не ошибаюсь, именно вы как-то раз подавали чай в гостиной моего сына.

Лили вся напряглась, догадавшись, что предстоит неприятный разговор. Даже хуже, чем она могла вообразить. Но леди Элизабет вдруг улыбнулась, ее надменные черты немного смягчились.

– Я заметила, что вы в тот раз не слишком хорошо справились со своей задачей. К счастью для всех нас, ваша карьера в качестве горничной на этом и закончилась. Клей рассказал мне все о вас, мисс Трихарн.

– Клей бывает слишком словоохотлив, – еле слышно проговорила Лили.

– Верно. И это тоже к счастью, потому что Дэвон никогда мне ничего не рассказывает.

Женщины обменялись озабоченными взглядами.

– Воображаю, что вы должны думать обо мне, – прошептала Лили.

Леди Элизабет развела руками.

– По правде говоря, я просто не знаю, что о вас думать. Вы куда умнее, чем можно было ожидать, это видно по лицу. К тому же вы очень красивы… Впрочем, Дэвон всегда отдавал предпочтение красивым женщинам.

Наступила долгая неловкая пауза.

– Вы хотите мне что-то сказать? Что-то важное? – не выдержала наконец Лили.

– Да, я затем и пришла. Но, полагаю, вы и сами догадываетесь, что именно я хочу сказать. Лили не отвела глаз.

– Да, я догадываюсь. Виконтесса наклонилась вперед.

– Дорогое мое дитя, поверьте, меньше всего на свете мне хотелось бы вас обидеть, но вы и сами понимаете, что брак между вами и моим сыном совершенно невозможен.

Выражение лица Лили не изменилось, но ее сердце забилось чаще.

– Дэвон что-то говорил на этот счет? – спросила она спокойно. – Почему вы решили, что у него есть подобные планы?

– Нет, – призналась леди Элизабет, – он ничего такого не говорил. Но, как я вам уже сказала, Дэвон не часто удостаивает меня своим доверием. Однако тут замешан ребенок; возможно, он обдумывает женитьбу ради ребенка.

Лили вспыхнула, но ничего не ответила.

– Я пришла просить вас уехать отсюда, мисс Трихарн. Уехать прямо сейчас, до того, как ребенок появится на свет. До того, как Дэвон его увидит и решит усыновить. Я дам вам сколько угодно денег.

Лили вскочила как ошпаренная, хотя слова виконтессы не рассердили и даже не особенно удивили ее. Почему же ей стало так больно?

Леди Элизабет тоже поднялась на ноги.

– Прошу прощения, если я невольно вас обидела, – торопливо проговорила она, не сводя с Лили проницательного взгляда. – Извините за столь откровенный разговор, но вы же должны понимать, что, женившись на вас, мой сын стал бы всеобщим посмешищем. Скандал с его первым браком только-только начал забываться. Можете вообразить, что тогда говорили: сын и наследник виконта Сэндауна женился на гувернантке, на женщине, оказавшейся на поверку немногим лучше уличной девки. И если на этот раз он женится на своей бывшей прислуге, которую имел неосторожность обрюхатить…

– Прошу вас, не надо, – перебила ее Лили, покраснев до корней волос, – я и так все прекрасно понимаю. Дэвон никогда не предлагал мне женитьбу, мы ни о чем не договаривались. Честное слово, мне кажется, что ваши опасения лишены оснований.

– А если бы он сделал предложение? На этот вопрос Лили при всем желании не могла ответить. Она беспомощно развела руками.

– Вы его любите? – спросила виконтесса, немного смягчившись.

– Прошу вас, – умоляюще повторила Лили, – у нас с Дэвоном сложные отношения, я… не могу вам объяснить.

– Кое о чем мне уже известно. Клей мне рассказал.

Лили невольно улыбнулась. Опять Клей!

– Интересно, сказал ли он вам о моем наследстве?

– О каком наследстве?

– Через месяц я получу большую сумму… ну, конечно, по моим представлениям. Возможно, Дэву или вам она такой не покажется. Как бы то ни было, я смогу сама содержать себя и ребенка. Дэвон об этом знает.

– Значит, вы намерены уехать? И опять Лили не смогла ответить. Леди Элизабет скрестила руки на груди.

– Вы мне нравитесь. Лили Трихарн, – откровенно заявила она. – По правде говоря, меня это удивляет, но тем не менее это так. Мне нравятся женщины, наделенные чувством собственного достоинства. А также незлобивостью. Вам, должно быть, нелегко было простить Дэвона за все, что он натворил?

Неужели ей все известно? Лили нашла в себе силы лишь кивнуть и прошептать:

– Да, это… это было нелегко.

– Будь я на вашем месте, я вряд ли сумела бы простить его, – призналась леди Элизабет. – В конце концов, если бы доктор не объяснил ему, что к чему, он, наверное, до сих пор обвинял бы вас во всех смертных грехах. Боюсь, что я не смогла бы такое простить или предложить свою любовь человеку, отказавшему мне в доверии. Но я совсем не похожа на вас, Лили. Мое сердце черствее вашего, я законченная эгоистка.

И все же, если бы мой муж был сегодня жив… – Она запнулась. – Впрочем, это не имеет отношения к делу. Я… Что с вами? Вам нехорошо, дитя мое?

Лили обеими руками ухватилась за края табурета.

– Я не вполне уверена, что хорошо вас понимаю, – проговорила она, тщательно подбирая слова. – Что именно доктор сказал Дэвону?

– Разве вы не знаете?

Лили покачала головой. Леди Элизабет заколебалась.

– Я была бы вам очень благодарна, если бы вы мне объяснили, в чем дело.

– Простите, ради Бога, поверьте, мне казалось, что вы все знаете, иначе я не стала бы об этом упоминать. Лили терпеливо ждала.

– Доктор Марш, он лечил Клея… – Элизабет опять запнулась.

– Да, я его знаю.

– Это он сказал Дэвону, что у Клея не были ни малейшей возможности написать записку. Он просто физически был не в состоянии это сделать после ранения. Рана оказалась такой тяжелой, такой… как сказал доктор, травмирующей, она нанесла столь серьезный вред его организму… Вы же сами видите – после стольких месяцев он едва начинает приходить в себя. Стало быть, записку написал кто-то другой, это совершенно ясно. Кто-то пытался навести на вас подозрения.

Она подошла к Лили и коснулась ее руки.

– Извините, я вижу, что расстроила вас.

– Простите, но… вы не могли бы оставить меня одну? – шепнула в ответ Лили.

– Извините, – беспомощно повторила леди Элизабет. – Мне очень жаль.

Она выждала еще несколько секунд, но, убедившись наконец, что ничем помочь не может, покинула коттедж, не говоря больше ни слова.

Обеспокоенный взгляд виконтессы был устремлен к земле. Столкнувшись на середине подъездной аллеи со старшим сыном, она опешила.

– Матушка?

– О, Дэв, боюсь, я… совершила оплошность. Будучи слишком хорошо знаком с иронически-светской манерой матери все сводить к пустякам, Дэвон приготовился к неприятностям.

– Эта девушка. Лили…

– Вы говорили с ней?

– Ну да. Мне казалось, что так будет лучше.

– – И что вы ей сказали?

– Сказала, что считаю брак между вами нежелательным.

Он успокоился и даже послал ей снисходительную улыбку, полную терпеливого сыновнего понимания.

– А вам не кажется, что это было чуточку самонадеянно с вашей стороны, матушка? Надеюсь, Лили приняла ваш совет, как и следовало: вежливо, но не слишком близко к сердцу Леди Элизабет еще больше смутилась.

– Ты пытаешься мне сказать, что намерен на ней жениться?