– О Боже, Дэв! Клей? – еле выговорила она дрожащим голосом. – В него стреляли? Он ранен?

Тело Дэвона горело огнем. Ему пришлось опустить руки, столь велик был соблазн выдрать ее волосы с корнем.

Лили ощутила волну панического ужаса. Было ясно видно, что он едва сдерживается, одно неверное движение или слово, и его безумие могло выплеснуться через край. Тщательно подбирая слова, стараясь говорить очень спокойно, она сказала:

– Дэвон, пожалуйста, послушай меня. Я не стреляла в Клея. Тут какая-то ошибка. Почему ты решил, что это я?

– Вот почему.

Проследив за его безумным взглядом, она увидела деньги. Много денег.

– Но я не…

– Твое настоящее имя?

– Трихарн, – ответила она тотчас же. – Я Лили Трихарн. Я из Лайм-Риджиса. Мои родители умерли, но мой опекун хотел, чтобы я вышла замуж за его сына, а я н-н-не могла…

Она начала заикаться, когда он сделал угрожающий шаг по направлению к ней.

– Это правда! – борясь с начинающейся истерикой, воскликнула Лили и выставила руки перед собой, как щит. – Я убежала, потому что он обвинил меня в краже, я его оттолкнула, и он ударился, а я испугалась, что он умрет…

Услыхав свои собственные слова, она пришла в отчаяние.

– О Господи! Я встретила в Чарде миссис Хау и заговорила с ней… Дэвон, послушай меня! Я сегодня хотела тебе все рассказать!

Она плакала и никак не могла остановиться. Ее рассказ звучал дико и неубедительно даже в ее собственных ушах.

– Я не знаю, откуда эти деньги! Я бы ни за что на свете не причинила зла Клею! Прошу тебя, поверь, я собиралась все тебе рассказать, а потом уйти, если бы ты мне велел.

– Заткнись.

Он схватил ее за плечи и швырнул об стену. Она ударилась головой и вскрикнула от боли. Он еле сдерживал себя, чтобы не избить ее.

– Прошу тебя, умоляю, ты должен мне поверить, – захлебываясь рыданиями, повторяла Лили.

Сама себе удивляясь, она ощущала, как под охватившим ее смертным страхом в душе пробуждается глубокое сострадание. Неужели Клей мертв? Несмотря на жестокость Дэвона, ей хотелось его утешить, смягчить мучительную боль, сквозь ярость проступавшую в его глазах.

– Умоляю тебя, не делай этого, – прошептала она. – Позволь мне помочь тебе. Клянусь честью, Дэв, я не стреляла в Клея. Послушай…

Он схватил ее за плечи и резко подтянул к своему лицу с оскаленными зубами, как у дикого зверя.

– Если Клей умрет, я позабочусь, чтобы тебя повесили. Если он выживет. Богом клянусь, я убью тебя сам. И пожалуй, для тебя было бы лучше, если бы он умер Яростным толчком он вновь отбросил ее к стене, вытащил из замка ключ, закрыл за собой дверь и запер ее снаружи* * *

– Боюсь, я не смогу вас обнадежить. – Доктор Пенрой стащил с пояса заляпанное кровью полотенце, служившее ему фартуком, и вытер кровь с рук. – Я вынул пулю и остановил кровотечение, но шансы на выживание невелики, я бы сказал, весьма невелики. Даже если каким-то чудом ему удастся выжить, он никогда не будет прежним. Пуля повредила мозг.

Лорд Сэндаун ничего не ответил, и доктор даже подумал, что он не слыхал ни слова.

– Мне очень жаль. Больше я ничего сделать не в силах, по крайней мере сегодня. Я вернусь утром.

Доктор рукавом вытер пот со лба, мысленно спрашивая себя, удобно ли будет обратиться к его светлости с просьбой о глотке коньяка.

– Советую вам оставить его здесь, на диване, ни в коем случае не надо его тревожить и переносить. Кутайте его теплее, согревайте. Вам, конечно, не удастся заставить его что-то съесть, но попробуйте давать ему питье.

Полнейшая неподвижность лорда Сэндауна начала действовать на нервы бедному лекарю.

– Можете обратиться к Маршу, если хотите, я не возражаю, – добавил он, стараясь не выказывать обиды. – Но, смею заметить, он скажет вам то же, что и я. Мне очень жаль, – повторил доктор Пенрой.

Прошла минута. Пожелтевшими от нюхательного табака пальцами врач поправил парик и подошел на шаг ближе к виконту, неподвижно стоявшему в дверях библиотеки.

– Простите, с вами все в порядке? Вы меня слышите?

– Да, – последовал негромкий ответ. – Убирайтесь.

Пенрой оскорбленно выпрямился и открыл было рот для достойного ответа, но тотчас же закрыл его, увидев неистовую ярость в глазах Дэвона Дарквелла, как будто светившихся в полутьме.

– Вы расстроены, – проговорил доктор, – это естественно. Сейчас я вас покину и вернусь завтра утром. Спокойной ночи.

Он вернулся в комнату за своим саквояжем, бросил взгляд на укрытую пледом фигуру, неподвижно простертую на диване, и безнадежно покачал головой, после чего вышел через балконные двери на террасу.

Дэвон дождался, пока двери за врачом закрылись, затем вошел в библиотеку. Подойдя к дивану, он попытался услышать дыхание Клея, но до него доносились лишь вздохи ветра. Он подошел еще ближе. Пенрой забинтовал голову Клея. Точно вспышка молнии, Дэвона ослепило воспоминание о зияющей и сочащейся кровью черной ране. Он опустился на колени, чувствуя, что силы покидают его. До сих пор он держался на ногах лишь усилием воли, и теперь ее запасы были исчерпаны. Он сжал в руках безжизненную руку Клея. По щекам – впервые с тех пор, как пять лет назад он взял на руки окоченевшее тельце сына, – горячим потоком покатились слезы.

– Не умирай.

Дэвон крепче стиснул руку Клея, словно тот мог ответить на пожатие. Смерть нависла над ним подобно чудовищу, раскрывшему пасть. Вот она, все ближе и ближе.

– Не уходи.

Страх перед утратой и одиночеством, засасывающий, как болото, заставил его задрожать. Зачем она стреляла в Клея, зачем? Чудовищная несправедливость и бессмысленность преступления пробудила в его сердце первобытную жажду мщения, ему казалось, что он горит на костре. Внезапно Дэвон почувствовал чью-то руку у себя на плече и, подняв голову, увидел стоящего над ним Кобба. Чернобородое лицо управляющего было мрачно. Прижавшись на мгновение губами к бескровным пальцам Клея, Дэвон с трудом поднялся на ноги.

Рукой, лишенной кисти, Кобб прижимал к груди стакан коньяка. Теперь он взял его правой рукой и протянул хозяину.

– Может, он и не умрет, – проговорил управляющий. – Доктор сказал, шанс у него есть.

– Вот именно. Только шанс. Дэвон поднес стакан к губам и вновь опустил, не выпив ни капли.

– Парень он крепкий.

– Да.

Кобб тяжело вздохнул и отвел взгляд от дивана.

– Хотите, я отвезу весточку вашей матушке? Если отправлюсь прямо сейчас, буду в Уизсридже к…

– Нет. Спасибо, но, думаю, пока еще рано. Подождем до завтра. Может… что-нибудь прояснится к завтрашнему дню.

Кобб кивнул.

– Вам бы надо отдохнуть. Миссис Кармайкл может с ним посидеть. Она говорит, что была сиделкой, знает толк в таких вещах.

Хозяин ничего не ответил.

– Я могу еще что-то для вас сделать?

Дэвон молча глядел на него целую минуту. Вот сейчас надо было послать Кобба в Труро за констеблем. Лили запрут в камере, пока окружной судья, то есть сам Дэвон, не передаст ее выездному суду. Два месяца до заседания суда она просидит в тюрьме Бодмин, и ее осудят. Ее вина не вызывает сомнений. Потом ее повесят. Она умрет.

Именно этого он и хотел. Только этого он и хотел. Кобб стоял в ожидании, переминаясь с ноги на ногу. Дэвон представил себе, как петля затягивается на шее Лили, как ее глаза широко раскрываются от ужаса. Он вспомнил ту ночь, когда нашел ее в комнате на чердаке, избитую, изломанную, вспомнил, как ему хотелось взять себе всю ее боль, потому что она была дорога ему. Вспомнил, как добр был с нею Клей. Деньги в оловянном сундучке. Опустошенный, уставленный в никуда взгляд Клея. Записку в его руке.

– Сэр?

Он в три глотка осушил стакан коньяку.

– Нет-нет, ничего. Передайте миссис Кармайкл, чтобы пришла посидеть с Клеем.

Дэвон отдал Коббу пустой стакан. Он принял решение. Нет, он не станет ее арестовывать. По причинам, неясным для него самого, он не мог этого сделать.

Она имела власть над ним. Не любовь, с этим было покончено, но ее власть была по-прежнему сильна, и теперь она за это заплатит. Если Клей умрет, возможно, он убьет ее, этого он пока не знал. Но если Клей выживет… Да, как он сам ей сказал, пожалуй, для нее было бы лучше, чтобы Клей умер.