Последнее представлялось маловероятным, но, будучи неисправимой оптимисткой, Лили не желала сбрасывать со счетов такую возможность. И все же она боялась написать миссис Траблфилд и узнать правду: ей не хотелось впутывать эту добрую женщину в свои трудности, вынуждая ее солгать и сделать вид, будто она не знает, где Лили, если, не дай Бог, ее начнут допрашивать. В сотый раз Лили обругала себя за бегство. Время было ее единственным союзником, и ей ничего другого не оставалось, как цепляться за наивную надежду на то, что в один прекрасный день все каким-то образом уладится само собой.

– Уф, – пропыхтела вдруг Лауди, садясь в постели. – В этой печке сам дьявол потек бы, как сальная свечка. Слушай, Лили!

– Что?

– Пошли купаться.

– Нам нельзя.

– Это еще почему? Мы пойдем не на море, а на озеро. Разве ты никогда не была на Пиратском пруду? Никто нас там не увидит, проскользнем тихо, как мышки.

– Это слишком опасно! Если нас хватятся, считай, мы уволены.

Но в ту же минуту она представила себе, как приятно было бы искупаться в прохладной озерной воде.

– Ну-с, идете вы или нет, мисс Заячий Хвост, я пошла купаться. – Лауди рывком сбросила с себя застиранную ночную рубашку и принялась через голову напяливать платье. – Ни сорочку, ни корсет надевать не буду. Ой, какая я буду чистенькая и свежая минут через десять! Как вернусь. Лили, непременно тебе расскажу, как что было, так что ты ничего не потеряешь.

– Ну ладно, – проворчала Лили, вылезая из посте ли и нащупывая в темноте свое платье. – Но если нас поймают, ты будешь виновата!

– Да не поймают нас! Выйдем через двери в библиотеке хозяина, спустимся с утеса по каменным ступенькам, никто ничего не заметит. Ну пошли!

Даркстоун-Мэнор, стоявший на вершине широкого зеленого мыса, выходил фасадом на север, в противоположную сторону от моря. Террасные сады позади дома спускались вниз на сотню ярдов до самой гряды утесов, смягчая мрачность общей картины. Извилистая тропа длиною в милю огибала мыс в обоих направлениях. У подножия крутых ступеней, ведущих к морю, начиналась вторая тропа, убегавшая направо. Она вновь поднималась, огибая темный сосновый лес, и заканчивалась у внутреннего водоема, так называемого Пиратского пруда: его неглубокие воды отделяла от моря широкая полоса белого песка. Возле озера было удивительно тепло и тихо, совсем не так, как на берегу беспокойного, покрытого белыми барашками Ла-Манша. Лили и Лауди разделись в тени тянувшихся цепью высоких черных валунов, рассекавших надвое песчаный пляж.

– Ты что, прямо в сорочке собралась купаться? Лили оглянулась на раздевшуюся догола Лауди и нахмурилась.

– А ты не хочешь хоть что-нибудь надеть?

– Ну уж нет, лопни моя печенка! Вот глупая! Где ж ты завтра возьмешь другую сорочку, если эта не высохнет? Брось дурить. Лили, раздевайся, и пошли окунемся.

Лили помедлила еще несколько секунд. Она с опаской стянула через голову поношенную, латаную-перелатаную сорочку, сама не зная, чего ждать. Но ничего страшного не случилось: дюжина голов не высунулась из лесной чащи, чтобы на нее поглазеть, никто не крикнул: “Срам прикрой!”, как она почему-то ожидала. А прохладный ночной воздух так приятно ласкал кожу! Оглядывая свои белеющие в темноте груди, живот, ноги, Лили с дрожью волнения почувствовала себя грешницей, вкушающей запретный плод. Раньше она думала, что нет более сладкого греха, чем воровать яблоки, теперь же это занятие показалось ей жалким и никчемным по сравнению с полночным купанием нагишом.

Осторожно ступая по гладким камням, а потом по мягкому песку, она подошла к кромке воды: ходить босиком ей тоже никогда раньше не приходилось. Тихонько набегающая на берег вода омыла пальцы ее ног;

Лили опасливо попятилась.

– Надо быстро окунуться, – посоветовала Лауди, зашедшая вглубь уже футов на пятнадцать. – Тут так здорово – сразу согреешься!

– Но я не умею плавать!

– А кто умеет? Я стою обеими ногами на дне. Осмелев, Лили зашла в воду по пояс. У нее перехватило дух от внезапного холода, но уже через секунду вода показалась ей восхитительно теплой, и она, согнув колени, погрузилась по плечи. Илистое дно холодило и щекотало ступни.

– Как чудесно, просто замечательно! – рассмеялась Лили, шлепая руками по воде и подходя поближе к Лауди. – Ого! Ты умеешь держаться на воде! – вздохнула она с завистью.

– Да кто угодно умеет.

– Только не я.

И все же она откинулась на спину, оттолкнулась ногами, наслаждаясь чудесным ощущением прохлады, охватившим кожу головы, как только ее волосы коснулись воды, и попыталась воспроизвести свободную позу Лауди, дрейфующей на поверхности пруда, но тут же пошла ко дну.

– Набери в грудь побольше воздуху и не суетись, – посоветовала Лауди, как только Лили вновь вынырнула на поверхность и откашлялась. – Лежи тихо-тихо, в этом вся штука.

После нескольких неудачных попыток Лили наконец овладела искусством держаться на воде. Она уставилась на светящийся перламутром лунный диск, раскинув руки и ноги. Ей пришло в голову, что в такую минуту, как эта, все случившееся с нею могло показаться всего лишь приключением. Если бы знать, когда настанет конец затянувшемуся недоразумению, прервавшему то, что Лили самоуверенно считала своей обычной жизнью, она, пожалуй, могла бы взглянуть на происходящее как на некий эпизод, досадный, конечно, но отчасти даже забавный. Увы, конца ему не было видно. И все же ее природная жизнерадостность брала верх: позабыв о безнадежности своего положения, она устроила “морской бой” с Лауди.

– Что это было? – спросил Клей. Дэвон, вытиравший ноги рубашкой, замер и прислушался.

– Что? Где? Я ничего не слышу. – Он натянул короткие, до колен, штаны и снова замер, не застегнув половины пуговиц. – Вот теперь слышу. Похоже на крик.

Он бросил рубашку на песок и отправился в том направлении, откуда доносился звук: тонкий женский визг. Вот он раздался вновь, и Дэвон ускорил шаги. Клей, спотыкаясь, поспешил за ним, на ходу застегивая штаны и натягивая мокрую рубашку. В свете полной луны ясно виднелась тропинка, ведущая к пруду с противоположной от моря стороны. Оказавшись в десяти шагах от тянувшейся из самого леса и уходящей в воду цепочки горбатых валунов, перерезавших тропинку, Дэвон внезапно остановился. Клей едва не налетел на него сзади.

Все еще смеясь. Лили и Лауди выбрались из воды и побрели, утопая в песке, к оставленной на берегу одежде. В тот самый миг, когда они поняли, что вышли на берег не с той стороны от гряды высоких камней, перед ними предстали двое мужчин. Лауди вскрикнула и бросилась вперед. Лили последовала за нею, не раздумывая, и ощутила дурноту, сообразив, что бежать некуда: цепь валунов уходила прямо в лес, и даже там скрыться было невозможно, потому что путь преграждали непролазные заросли осоки и диких рододендронов. Надо было бежать обратно к воде!

Но теперь было уже слишком поздно. Отступить сейчас означало бы вновь выставить напоказ свою наготу. Лили встала рядом с Лауди в тени самого высокого из валунов, прикрывая скрещенными руками грудь и повернувшись спиной к братьям Дарквелл в надежде, что они просто уйдут.

Они не ушли.

– Бог ты мой, – выдохнул Клей, – это же пара русалок! – Он бросил многозначительный взгляд на Дэвона. – Надеюсь, ты не собираешься их распекать, а? Это всего лишь служанки, я узнаю ту, что повыше, она…

– Я знаю, кто она такая.

– О! – Клея удивило такое признание. – Просто я подумал, – продолжал он, – что это чертовски удачная встреча – их двое и нас двое, можно сказать, судьба, если ты… – Он осекся, когда Дэвон, не говоря ни слова, оставил его на месте и направился туда, где две женщины стояли, съежившись, у черной скалы. -… веришь в подобные вещи.

Клей умолк, прервав себя на полуслове, и двинулся следом за братом.

Нет, это невозможно, думала Лили, прислушиваясь к приближающимся шагам, не могут же они заговорить с нами! Как ей хотелось в этот момент стать как можно меньше ростом. Чем ближе они подходили, тем сильнее ей хотелось вжаться всем телом в громаду гранитного валуна и исчезнуть. Лауди принялась хихикать, доводя ее до бешенства. Ей хотелось закатить подруге здоровенную оплеуху. Вот двое мужчин остановились прямо у нее за спиной: Лили почувствовала, что даже сам воздух вокруг стал каким-то другим. Ей казалось, что она различает их дыхание, и все же едва не подскочила на месте, заслышав голос, протянувший с наигранной важностью: “Добрый вечер, дамы”. Девушка узнала задорную, добродушно-шутливую интонацию и поняла, что с ними заговорил молодой хозяин. Но с особой остротой она ощущала присутствие его брата: холодный взгляд его бирюзовых глаз, словно клеймо, жег ей кожу между лопаток.