– Свети, светило!
Я взял здоровую хворостину, подошел потихонькю. Когда он закричал «Свети, светило!», я взял, да и вытянул его по крыльцам. Как он соскочит, да и ходу, а сам кричит: «Не свети, не свети!» Он думает: месяц-то его и дернул.
Это не знаю, правда ли, нет ли?
Муж и жена
Жили в одной деревне муж и жена, оба молодые. Баба перед жнивом родила перваго робеночка. Когда наступило жниво, стали они ходить жать на ниву, а нива была версты за три от деревни. Повесят робеночка над кустом, а сами жнут. Вот раз как-то на «пабеде» мужик с бабой расхлопотались. Мужик молчит и баба тоже. «Не пойду домой», – думает баба, – «пока ен жнет». Мужик жнет до вечера и баба с ним. Только стало стемнятце; мужик не стерпел и говорит:
– Ступай домой, пора обряжатце.
Она серп на плечо, да и покатила, а робеночка в зыбки и забыла. Мужик видел это, да подумал, што она нарошно оставила робенка.
– Ну, – говорит, – пущай, и я не возьму, сбегат из дому. Ен пожал, пожал, да как надо домой иттить, и ен пошел, не взял тоже робеночка.
Пришел домой. Баба убралась и ужинать собрала. Вот как стали они ужинать, баба сглянула на пустой очеп и скрикнула:
– Э, Господи! Да где же это робеночек?
– А где забыла, там и есть, – отвечает муж.
– Да я забыла, а ты што же?
– Нет, ты не забыла, а на зло оставила, хотела, штоб я принес. Да не бывать тебе большухой надо мной!
Баба взвыла и просит мужа итти вместе за им (вишь боитце – нива-то была за три версты от деревни).
– Нет, – говорит мужик, – Пущай до утра. Поутру придешь, и робеночек там, не надо и носить. Баба пошла одна – нешто мать оставит! Приходит она к нивы, а ставше нянька к этой зыбке с лес наровень, качает и приговаривает:
– Бай-бай, дитятко! Бай-бай, милое! Матушко забыло, а батюшко оставил! Бай-бай, дитятко! Бай-бай милое! Матушко забыло, а батюшко оставил!
Ну, как ей подойтить? Подошла эдак сторонкой и говорит:
– Куманек, кормилец! Отдай ты мне робеночка!
А ен отбежал, захлопал в ладоши и закричал:
– Ха-ха, ха-ха, ха-ха, ха! Шел, да шел, да кумушку нашел.
Гулко таково бежит по лесу, да все кричит:
– Ха-ха, ха-ха, ха-ха, ха! Шел, да шел, да кумушку нашел!
Вишь, любо ему стало, што кумыньком назвала.
Баба схватила робенка да опрометью из лесу.
В ученьи у лесоваго
У одного мужичка был сын, вот и не знает, кому его в ученье отдать; подумал, да отдал его дедушку лесовому в науку. У лесоваго было три дочки; вот он и говорит:
– Перва дочушка, истопи избушку калено-накалено. Она истопила, дед и бросил мальчика в печь – там он всяко вертелся. Дед вынул его из печки и спрашивает:
– Чего знаешь ли?
– Нет, ничего не знаю, – ответил мальчик.
– Другая дочушка, истопи избушку калено-накалено.
Она истопила, дед опять бросил мальчика в печь, тот всяко там перевертелся и веретенцем-то, опять вынул его и спрашивает:
– Ну, теперь научился ли чему?
– Ничего не знаю.
– Третья дочушка, истопи избушку калено-накалено.
Она истопила, дед опять бросил мальчика в печь, тот всяко там перевертелся и веретенцем-то, опять вынул его и спрашивает:
– Ну, теперь научился ли чему?
– Больше твоего знаю, дедушка, – ответил мальчик.
Ученье окончено, дед и заказал батьку, чтобы он приходил за сыном. Отец пришол, а дед ему и сказал:
– Приходи завтра.
А мальчик и говорит:
– Дедушко, я пойду, провожу тятьку.
А по дороге и наказывает:
– Вот, что, тятька, когда ты завтра придешь, то дед наведет двенадцать соплеватых парней, и все они будут вынимать платочки из левых карманов, а я выну из праваго кармана.
На завтра по приходе отца, дед вывел двенадцать соплеватых парней, и батько узнал сына по примете, сказанной заранее. Ну, делать нечего, пришлось лесовому отпустить парня из науки. Пошол батько с сыном домой, а на толчее сидит ворона и грает во все горло. Отец и говорит:
– Ты много теперь знаешь, так скажи мне, о чем ворна каркает?
– Ах, тятя, тятя, я бы тебе сказал, да ты осердишься.
– Ах ты, кормилец, я три года яичка не съедал – все берег тебя выкупить.
– Ну так слушай, тятя: ворона на своем языке каркает о том, что мне когда-то придется ноги водою мыть, а тебе достанется эту воду пить.
Отец на него прогневался, а сын ему и говорит:
– Если ты на меня осердился, тятя, так веди меня продавать жеребчиком, выручай деньги, только с обратью не продавай.
Отец свел жеребчика на ярморку продавать – где ни взялся этот дед учитель и покупает жеребчика. «Что возьмешь за жеребчика?»
А отец и говорит:
– Сто рублей, только обратку назад.
Дед отдал деньги и взял коня. Отец пошол и заплакал и про себя говорит:
– Сына отдал, а деньги взял.
Обернулся назад, а сын бежит к нему:
– Что, тятька, полно ли денег?
– Не хуже бы еще, кормилец, еще.
– Ну так я опять обернусь жеребчиком, веди продавай.
Как свел отец жеребчика на ярмарку, где ни взялся, дед опять покупает:
– Дорог ли твой жеребчик?
– Давай сто рублей.
Ну, продал, обратки не вырядил – дед не отдает ему. Спорили, спорили, отец и говорит:
– Делать нечего, моя вина.
Пошол домой и заплакал:
– Экой я глупой и неразумный, до старости дожил, а ума не нажил: деньги-то проживешь, а сына-то не наживешь.
Повернулся назад – не бежит ли назад сынок – нет, не видать. Лесовой же дед гонял да гонял жеребчика – всего спарил – одной шерстинки не осталось сухой, подогнал к своему дому, привязал к крыльцу, а сам сел обедать; раз хлебнет, да и глядит в окошко. Идет царева дочь на родник за водой, а жеребчик и говорит:
– Вылей на меня ведерко воды, царевна, очень я сопрел. Она вылила на него, а конь обратился рыбкой ершом, да и бух в родник, а дед оборотился щукой, да и за ним. Щука хотела схватить ерша, да ерш показался ей костоватым, да вдруг и оборотился кольцом и скакнул в ведро царевой дочки. Она надела кольцо на руку и днем носит кольцо, а ночью спит с молодцом. Дед про это узнал и пошол к цареву дому играть. Царю игра больно полюбилась, зазвал его в свой дворец и говорит:
– Выиграй и разведи, что есть в моем доме и в моем царстве новаго.
А дед играет и разводит:
– Твоя дочь днем играет кольцом, а ночью спит с молодцом.
Этот молодец, который сидит на руке кольцом и шепчет царевой дочери:
– Отец будет у тебя просить кольцо, так ты не отдавай меня, а если будет приступать непомерно, то ты возьми изругайся и брось кольцо на пол, оно и рассыплется на пять частей, одна частичка подкатится тебе под ногу, а ты возьми и приступи.
Ну так и сделалось, а дед обернулся петухом и склевал остальныя частички и остался ни с чем, а молодец обвенчался с царской дочерью. Спустя много времени отец приходит и попрошать; сын подал ему милостыню и спрашивает:
– Ты, дедушко, откуда?
– Дальний, кормилец.
– Так ночуй у нас.
Старик остался ночевать и лег на печку, да ночью гораздо и сопрел и вышел остудиться, а в сенях стоит вода, он взял этой водицы и попил. Встали поутру, а сын его и спрашивает:
– Ты, дедушко, ходил ночью до ветру и попил воды в сенях?
Старик отвечал:
– Верно, кормилец.
– Ну так, дедушко, ты мне отец, а я тебе сын, я в этой воде ноги мыл, а ты пил. Помнишь, когда шол я из ученья от дедки лесоваго, а ворона каркала, я тебе это предсказал, а ты прогневался: ну, одним словом, ты мне отец, а я тебе сын, оставайся у меня жить, я тебя допою и докормлю и кость твою похороню.
Так вот сколь умен и мудрен лесовой дедушко: захочешь – всему научит, а прозеваешь – кожу слупит.
Про водяного
Про водяных
/1. В одном лесу глухое озеро было. В озере Водяной жил, а в лесу Леший, и жили они дружно с уговором друг друга не трогать. Леший выходил к озеру с Водяным разговоры разговаривать. Вдруг лиха беда попутала: раз вышел из лесу медведь и давай из озера воду пить; сом увидал да в рыло ему и вцепился. Медведь вытащил сома на берег, загрыз его и сам помер. С той поры Леший раздружился с Водяным и перевел лес выше в гору, а озеро в степи осталось.
