— До свидания, Кевин. Заходи.
— Обязательно, — уже спускаясь, отозвался Кевин. Он знал, что больше никогда сюда не придет.
Он шел к бару Максима и думал о том, как нелепо все получилось. Пока денег не было, Санчес жил. А как только они у него появились, умер. Почему? Расслабился? Поверил в то, что теперь сможет хоть немного пожить по-человечески? В Крым собрался. А оказался в крематории.
Больше всего Кевин боялся того, что Макса тоже не окажется на месте. Спустился по знакомым ступенькам, дверь была открыта. Вошел в бар и сразу увидел за стойкой Максима — тот колдовал с бутылками, готовя для одного из клиентов мудреный коктейль.
— Макс… — негромко позвал Кевин, подойдя к стойке бара.
Максим на секунду оторвался от работы, глянул на Кевина. Тут же его глаза вспыхнули, лицо озарилось улыбкой.
— Кевин! — Он торопливо сунул стакан с коктейлем клиенту. — Боже, как я рад тебя видеть!
— Я тоже, Макс- Кевин обнял вышедшего из-за стойки друга. — Ну как ты тут?
— Да ничего, — отозвался тот. — Работаю потихоньку. Как у тебя дела?
— Все в порядке, — ответил Кевин. — Плесни мне чего-нибудь…
Кевин провел в баре у Максима весь вечер и всю ночь. Разговаривали до самого утра — шел уже шестой час, когда отправились спать. В начале девятого оба уже были на ногах. Максу пора было открывать бар, Кевин его понимал — работа прежде всего.
Максим рассказал обо всем, что произошло здесь за два года. Рассказал о том, как хоронили Санчеса. Точнее, урну с его прахом. Даже объяснил, как найти могилу, но Кевин знал, что не пойдет туда.
От их беседы у Кевина осталось странное впечатление. Вот он, друг — самый лучший из его друзей, самый преданный. Можно остаться в городе, как-то наладить свою жизнь. Но все это казалось ему удивительно пустым и ненужным. Что-то ушло — незримое, но такое важное. Лишь ближе к вечеру Кевин осознал, что именно: ушли надежды, желания. Он с удивлением понял, что больше ничего не хочет. Раньше хотел иметь много денег, мечтал о красивой жизни. Теперь прежние мечты поблекли, потеряли свое очарование. И все это сделал с ним проклятый старик…
Ему больше нечего было делать в Москве. Да и на Земле тоже. Хотелось улететь куда-то далеко — туда, где ничто не напомнит о прошлом. В полдень, попрощавшись с Максом, Кевин отправился на космодром. Два часа спустя он уже наблюдал из иллюминатора своей каюты за быстро уплывающей вниз Москвой.
На этот раз межгалактический лайнер вез его к Агре. Кевин почти ничего не знал об этой планете — просто рейс к ней оказался первым в расписании. Дорога занимала почти четверо суток, и это Кевина тоже устраивало. У него было время отоспаться, было время подумать о своей судьбе. Он надеялся, что за время полета сможет во всем разобраться, сможет прийти к какому-то однозначному выводу.
Увы, его надежды оказались напрасными — чем больше Кевин размышлял, тем больше запутывался. В какой-то момент он даже испугался, осознав, что не может принять решение, не может разобраться в себе. Жизнь просто потеряла смысл — Кевин всерьез жалел о том, что не погиб вместе с Таной. Если отец Леонид прав и тот, другой мир действительно существует, они бы сейчас были вместе.
Эта мысль заставила его задуматься. В конце концов, у него всегда есть возможность закончить то, что не сумел сделать пилот глайдера. Он не боялся смерти. Разве что боли, с которой она придет.
Мысль о самоубийстве преследовала его почти двое суток, но в конце концов он отверг ее. Ведь умереть — значит сдаться. Неправильно это. Недостойно мужчины.
Перед посадкой на Агру Кевин уже знал, что станет делать. Он больше не будет воровать кошельки, а найдет себе нормальную работу. Говорят, на Агре очень легко устроиться на какую-нибудь ферму. Платят мало, но какое-то время можно поработать — хотя бы для того, чтобы вникнуть в тонкости фермерской жизни. Потом Алекс отдаст причитающиеся ему за алмаз оставшиеся деньги, можно будет самому стать фермером. Его ждет тихая спокойная жизнь — можно ли желать чего-то еще?
Агра встретила Кевина дождем. Оказавшись в старом обшарпанном здании космодрома, он купил карту планеты и туристический справочник. Около часа выбирал подходящее место, им оказался округ Дайтон. Туристический справочник описывал прелести климата и природы, называя этот округ царством озер, полей и лесов. Час спустя Кевин уже сидел в кресле стратосферного лайнера, увозящего его к новой жизни.
Новая жизнь с самого начала оказалась не такой привлекательной, как представлялось раньше. Справочник не врал насчет озер, лесов и полей. Но он не упомянул о ядовитых зеленых комарах, укус которых способен на неделю уложить человека в постель. О лесной лихорадке, приходящей в сезон дождей. Не сказал он ничего и о том, что округ влачит поистине жалкое существование — всюду царствовали перекупщики, за бесценок скупающие фермерскую продукцию. Сначала Кевин решил, что ему просто не повезло, что он выбрал не тот округ. Но один из местных жителей, у которого Кевин решил попросить совета, только рассмеялся.
— Парень, не знаю, каким ветром тебя занесло на Агру, — сказал он, с печальной улыбкой глядя на Кевина. — Но хуже дыры ты не найдешь во всей вселенной. На Агре нет мест лучше, наш округ еще не самый плохой. Поэтому мой тебе совет: если у тебя есть деньги на билет, то улетай отсюда, пока не поздно. Увязнешь в этом болоте — останешься навсегда.
Это был очень ценный совет. Увы, Кевин ему не внял. Решил, что лучше остаться здесь, в тишине, чем работать на каком-нибудь заводе.
Работу он нашел не сразу: обошел несколько ферм, его везде готовы были взять. Но предлагали сущие гроши — четыреста кредов в месяц плюс бесплатное жилье. Сначала Кевин с возмущением отнесся к такому предложению, и лишь позже понял, что ничего лучшего ему не найти. На третий день поисков он устроился-таки на ферму, хозяин которой выращивал табак.
На фермера работало восемь человек, Кевин стал девятым. Его определили в цех рассады: сидя на низенькой скамейке, он по двенадцать часов в день пересаживал в торфяные горшочки крохотные черные ростки гимерийского табака. Когда они подрастут, их вместе с горшками высадят в открытый грунт. Два месяца спустя можно будет собирать урожай.
Работа вроде бы не была такой уж трудной, но к концу дня Кевин едва добрался до барака, в котором ему выделили койку. Ломило спину, от вредных табачных выделений слезились глаза. Кевину сказали, что за пару недель глаза привыкнут, но пока было очень тяжело.
Следующий день ознаменовался еще одним очень неприятным событием — у Кевина украли остававшиеся у него шестнадцать тысяч кредов. Сумма по местным меркам очень большая. Деньги пропали, пока он мылся в душе после работы. Никто, разумеется, ничего не видел. Жалоба хозяину тоже ничего не дала, тот лишь посоветовал впредь хранить деньги в его сейфе.
— Так здесь все делают, — сказал он. — Все суммы у меня записаны, я верну их после окончания срока действия контракта — если ты не захочешь поработать еще.
С потерей пришлось смириться. Кевин знал, что деньги украл кто-то из своих, но подозревать кого-то конкретно не мог.
Первая неделя работы показалась Кевину настоящим адом. Он уже жалел, что не послушался совета и не улетел с планеты, пока у него были деньги. Теперь предстояло выполнять условия подписанного договора. Контракт был рассчитан на полгода, информацию о новом работнике передали в миграционную службу Агры. Для того чтобы выехать с Агры, Кевину теперь нужен был отпускной билет — выданная фермером справка о том, что он выполнил условия контракта и ничего не должен. Без такой справки покинуть планету было невозможно. Лишь в начале третьей недели работы, получив половину месячного жалованья, Кевин понял, что попал в узаконенное рабство. Заплатили ему крохи — полторы сотни кредов. Остальное ушло на оплату еды. Оценив ситуацию, Кевин понял: для того чтобы улететь с планеты, ему придется проработать никак не меньше года.
Он не стал отдавать на хранение хозяину те крохи, что заработал. По совету одного из работников, пожилого тщедушного Габриэля, Кевин стал хранить деньги на груди в непромокаемом мешочке. И очень жалел о том, что не додумался до этого раньше.
