– Но, говорят, он очень трудный, – заволновалась Маргарет.

– Ну-у… – протянул Улле. – Ведь ваша Мэри Дональдсон выучила его и теперь говорит на прекрасном датском.

Вечер в ресторане прошел весело. Столик Улле был у самого окна, и можно было, вкушая «спагетти болонезе», любоваться одновременно и морем, и звездами.

На столике горели свечи, как это принято в Дании, и Маргарет решила ввести этот обычай дома. Это и уютно, и романтично. Она вспомнила о Тасмании, о родных, но ни на минуту не почувствовала грусти. Ей было хорошо с Ларсом и его дедом.

Уже было темно, когда они вышли из ресторана.

– Дед, ты поезжай домой, а мы пройдемся пешком, – предложил Ларс. – Ужин был очень обильным, а мне нельзя толстеть. Сам знаешь – служба.

Когда молодые вернулись домой, дед уже спал.

– Я покажу тебе твою комнату, – сказал Ларс и повел Маргарет на второй этаж.

В ее комнате стояла кровать красного дерева светлого оттенка, комод и старинный сундук. На маленьких окнах висели ситцевые занавески в цветочек.

– Очень уютно, – похвалила она. – И немного похоже на мою комнату. У меня тоже ситцевые занавески в цветочек, только мебель из красного дерева более темного оттенка.

– А светлый оттенок типичен для Скандинавии, – объяснил Ларс. Он наклонился к Маргарет и нежно поцеловал ее. – Спокойной ночи, зеленоглазка! Завтра встаем очень рано и едем в Скаген.

Маргарет внимательно посмотрела на него.

– А ты терпеливый, Ларс. Мне это нравится.

– Ведь я же солдат, – усмехнулся тот.

Когда он вошел в ее комнату в шесть утра, Маргарет спала на правом боку, положив ладонь под щеку, и улыбалась. Во сне она показалась ему еще красивее.

– Пора вставать, соня, – разбудил он ее после секундного колебания.

Маргарет открыла глаза.

– Я не соня. Дома я встаю в пять утра. Просто столько впечатлений, что голова идет кругом.

– Скоро их станет еще больше, – улыбнулся Ларс.

Они спустились на кухню, где уже хлопотал Улле. Здесь пахло свежемолотым кофе и булочками.

– Во всем мире их зовут датской сдобой, – объяснил Улле. – А мы ее называем «винебро», то есть «венский хлеб». Когда-то давным-давно один датский пекарь побывал в Вене, попробовал сладких булочек из слоеного теста и решил сделать такие же. Его начинание имело необыкновенный успех. Они бывают и с ванильным кремом, и с малиновым вареньем, и с шоколадом. Ни одна семья в Дании не садится за завтрак без винебро.

– Да, очень вкусно, – согласилась Маргарет, попробовав. – Я их однажды уже ела в Нью-Йорке. Но они там другие – приторно-сладкие. Эти мне нравятся больше. А датчане вообще любят сладкое?

– Очень, – ответил Улле. – И, что интересно, даже курящие мужчины обожают торты и пирожные со взбитыми сливками. Хотя, как известно, в других странах курильщики не жалуют сладкое.

– Я заметила, что в Дании много курят, – с гримаской неодобрения промолвила Маргарет. – Я даже видела женщин с сигарой.

– Я тоже курил, – признался Улле, – но уже двадцать лет не притрагиваюсь к сигаретам. А наши женщины дымят, может быть, даже больше мужчин. Нередко видишь такую сценку: молодая женщина делает в парке серьезную зарядку, а потом садится на скамейку и как ни в чем не бывало достает из спортивной сумки пачку сигарет. Это один из парадоксов нашей действительности, хотя датчане в принципе придают огромное значение здоровому образу жизни и тратят на него серьезные деньги.

Попрощавшись с Улле, они укатили на Ютландию. Огромный бетонный мост навис над проливом Большой Бельт. Прежде чем въехать на него, Ларс заплатил за двоих свыше четырехсот крон.

Когда они двигались по мосту, он показал Маргарет остатки сооружений – это было то место, куда раньше причаливали морские паромы, перевозившие пассажиров с Зеландии на Ютландию и обратно.

– Я любил ездить на пароме, – признался Ларс. – Мне это казалось романтическим. Мама всегда покупала нам что-нибудь вкусное в буфете. А если на паром садились шведы, то они как сумасшедшие закупали огромное количество пива. – И, увидев недоумение в ее глазах, пояснил: – Ведь пиво и вообще все спиртное у шведов намного дороже, чем у нас. А на пароме действовали датские цены, к тому же сниженные – для того чтобы поощрять товарооборот и поддерживать функционирование паромных сообщений.

Переехав по мосту на другую сторону залива, они оказались на Ютландии. Скоро они уже стояли у памятного знака, извещавшего, что именно здесь в девятом веке родился принц Амлет. А потом Ларс сфотографировал Маргарет у другого памятного знака, подтверждавшего то же самое.

– Таких мест на Ютландии в общей сложности семь или девять, – засмеялся он. – Не будем объезжать их все.

– Не будем, – согласилась она, – тем более что мне хочется скорее очутиться в Скагене.

Они поехали вперед, но перед самым Скагеном пейзаж стал скучным. Справа и слева тянулись бесконечные вересковые пустоши, кое-где сиротливо жались низкорослые сосны.

И вот наконец показалась голубовато-серая водная гладь. Она казалась безбрежной. Это сливались в один поток воды Балтийского и Северного морей. Даже Маргарет, островной жительнице, привыкшей к воде, это зрелище все равно показалось величественным.

День был солнечным и тихим. Небо сияло бездонной синевой, которая никогда не кажется скучной и на которой в этот день не было ни облачка. А аккуратные домики под черепичными крышами были покрашены какой-то особенной желтой краской. Как потом объяснили Маргарет, этот цвет так и назывался «желтый скагенский». Эти домики привели ее в восторг. А когда она приблизилась к месту, где сливаются бурля воды двух морей, то неожиданно для самой себя не раздеваясь бросилась прямо туда.

Вода кипела и пенилась. Маргарет промокла, но была счастлива.

– Я не буду стирать эту одежду, а просушу ее сейчас на солнышке и уберу в пакет, – выдохнула она. – А дома пусть мои родные нюхают, как пахнет смесь Балтийского и Северного морей.

– Но в чем же ты поедешь обратно? – растерялся Ларс.

Маргарет засмеялась.

– Я взяла с собой еще шорты с футболкой. – Она ткнула его кулачком в грудь. – Мы, тасманийки, предусмотрительные создания.

– Я это вижу, – улыбнулся Ларс и поцеловал ее в кончик носа.

Они пообедали в открытом ресторанчике неподалеку от пристани, а потом зашли в музей, созданный в старой гостинице, где в XIX–XX веках останавливались художники, основавшие знаменитую Скагенскую школу живописи.

– Мне нравятся эти художники, – призналась Маргарет, осмотрев экспозицию. – Как тонко они чувствовали и изображали игру света и тени! Я бы охотно купила одну из их работ, но даже мне, девушке далеко не бедной, это, конечно, не по карману.

На обратном пути Маргарет заснула. Она явно устала. Ее густые темно-рыжие кудри слегка касались правого плеча Ларса. Ему казалось, что он чувствует их тепло, и его сердце наполнялось нежностью. Он так любил Маргарет!

Приехав на ферму, он сразу позвонил матери. Виви сообщила, что толпа репортеров у их дома поредела, но все же была. Журналистов в первую очередь интересовало расписание Маргарет.

– Я сказала, что завтра вечером вы поедете к деду на ферму. Так что, если вы вернетесь в Копенгаген часов в пять вечера, то журналисты в это время будут мчаться к деду.

– Очень правильно ты их направила, – засмеялся Ларс. – Думаю, мы сразу после ланча отправимся домой. Пожалуйста, приготовь что-нибудь вкусненькое на ужин, мама. Мне хочется, чтобы Маргарет запомнила эту поездку в Данию.

– А как у вас с ней? – не удержалась от вопроса обычно тактичная Виви.

– По-моему, все хорошо. И дед ее полюбил. Даже хочет, чтобы она переехала к нему на ферму помогать выращивать лошадей.

– Ну, это непростой вопрос, – заметила Виви. – Тут, наверное, нужно решение всего клана Маккейнов.

– Вот и Маргарет думает так же. Но, по-моему, она вернется. – В тоне Ларса звучало торжество.