Сегодня отклики Куликовской битвы то и дело слышатся в спорах историков, писателей, священников, муфтиев. «Совет муфтиев России во главе с Равилем Гай-нутдиновым считает, что празднование очередной годовщины сражения на Куликовом поле, которое официально именуется днем «победы русских воинов над мон-голотатарами», «противопоставляет друг другу народы нашей страны, превращает одних в завоевателей, других – в завоеванных» (2001 г.). Мы с уважением прислушиваемся к словам мудрого и почтенного муфтия, но надо ли отворачиваться от истории?! На пользу ли это России?! Лучше честно смотреть правде в глаза. Согласимся с Ю. Лощицем, призывающим быть честными и непредвзятыми в оценке событий: «Зато в новейших евразийских исторических идиллиях можно обнаружить, что никаких вообще завоевателей и в природе-то не было, а Дмитрий Донской и Тохтамыш вообще одно и то же лицо. досточтимые муфтии не хотят вспоминать о Куликовской битве. Это их право. Но зачем вспоминать о ней подробности, навеянные сладкими евразийскими миражами? Разве честный и трезвенный взгляд на общую нашу историю – не доблесть, не мужество благородных потомков? Разве предки нынешних узбеков, казахов, татар, башкир не первыми понесли когда-то страшный урон от полчищ Чингисхана – еще до вторжения завоевателей в пределы Руси? Разве нынешний русский смотрит на нынешнего татарина, после. столетий совместного государственного строительства, как на «завоевателя»?»

Русь понесла чудовищные жертвы. С Куликова поля вернулась десятая часть войска: для страны с несколькими миллионами населения – огромные потери. Русь буквально опустела: некому было засевать поля, некому было в первые десятилетия даже и трудиться на земле. Какой еще народ, говорил писатель В. Распутин, мог бы выдержать такое, и снова и снова находить силы для возрождения! Нет, не столько старец Филофей своим робким пером породил идею Москвы как Третьего Рима, но Дмитрий Донской грозным мечом очертил новые контуры будущей Российской империи. Поле Куликово выявило неизбежность, тогда еще сокрытую в недрах истории, организации Русского государства вокруг Москвы.

Нашествие хана Тохтамыша на Москву. 1382 г.

Однако Монгольская империя была далеко не сломлена. Битва на поле Куликовом стала ударом, от которого хрустнул ее становой хребет, но враг был еще очень силен. В 1382 г., когда воинство Тохтамыша неожиданно появилось на русских границах, все московское начальство, светское и духовное, потеряло голову. Победитель на Куликовом поле, великий князь Дмитрий Иванович едет сначала в Переславль, потом, найдя и это место недостаточно безопасным, в Кострому… Убежал в Тверь и митрополит Кип-риан. Примеру князя и митрополита приготовились, по словам историков и летописцев, последовать «нарочитые бояре». Простой же народ, как нередко водится, предоставили его собственной участи. Москвичи рассвирепели («Гражданские люди возмятошася и всколебашася, яко пьяни»), стали звонить в колокола, созвали вече. Бояр и богачей, которые норовили поскорее бежать из Москвы, останавливали, народ не выпускал их из города, а то и грабил. Поняв, что толку от перепуганных бояр и чиновников нет никакого (в деле обороны), их выпустили, но все их имущество конфисковали. Оборону на себя взяли простые гражданские люди, и сделали это столь успешно, что Тохтамыш сразу Москву не смог взять, а прибег к обману и помощи предателей. Три дня отбивали москвичи атаки. Видя, что захватить силой город не удается, хан прибег к коварству. Историк М.Н. Покровский пишет: «В войске Тохтамыша оказалось двое русских князей, зятьев Дмитрия Ивановича (суздальские князья Василий и Семен. – Ред.), которые взялись поцеловать крест перед москвичами, что татары не сделают последним никакого вреда, если они сдадут город. Москвичи поверили княжескому слову, отворили ворота – и город был разграблен, а жители перебиты или уведены в плен. Вся история как нельзя более характерна для отношений народа и власти в удельной Руси: и эти «строители» и «собиратели», продающие город татарам, и эта чернь, умеющая обороняться от татар без «собирателей» гораздо лучше, чем с ними» (М. Покровский). Коварно повели себя и князья Нижнего Новгорода. Они уверяли, бия себя в грудь: «Верьте нам, мы, ваши князья христианские, вам в том клянемся». Однако ослепило негодяев-князей золото татарское, а доверчивая Москва не вспомнила мудрости народной: «Не всякому слову веруйте!» Когда москвичи поверили предателям и открыли ворота, выйдя из Кремля с крестами и иконами, монголы стали беспощадно всех истреблять.

О. Гроссе. Татары идут…

По словам летописца, резня продолжалась до тех пор, пока у татар не утомились плечи, не иступились сабли. В Кремле от монгольского меча погибли около 24 тысяч человек, не считая тех, кто сгорел или утонул. Захватчики врывались в церкви, убивая всех, от мала до велика. Грабили все подряд: великокняжескую казну, церковные сокровища, боярское имущество, товары купцов. Исчезли в огне и многие ценные памятники древней литературы. «Страшное зрелище представляла теперь русская столица, недавно еще многолюдная и богатая, – писал Н. Костомаров. – Не было в ней ни одной живой души; кучи трупов лежали повсюду на улицах среди обгорелых бревен и пепла, и растворенные церкви были завалены телами убитых».

Избиение москвичей войском Тохтамыша

Татары расселись тогда по многим городам, причина этого хорошо известна – раздробленность русских княжеств, междоусобицы, слабость отдельных князей или предательство. Князья Дмитрий Донской и Владимир Андреевич, вернувшись в Москву после ухода от стен столицы Тохтамыша, стали выдавать «похоронные» семьям погибших. «И повелели они тела мертвых хоронить, и давали за сорок мертвецов по полтине, а за восемьдесят – по рублю. И сосчитали, что всего дано было на погребение мертвых 300 рублей». На обратном пути татаромонголы взяли Коломну, а затем вновь пограбили и пожгли Рязанское княжество («И захватил (Тохтамыш) землю Рязанскую, и огнем пожег, и людей посек, а иные и разбежались, и бесчисленное множество повел в Орду полона»). Позвольте спросить, это что – дружеский военный союз?! Нашествие Тохтамыша явилось попыткой монголов восстановить власть Орды над Русью. Хотя Москва была полностью сожжена, а многие жители были убиты или уведены в плен, а московский князь согласился платить Орде большую дань, главное, чего так и не добились монголы, – сломить русского человека. Дух народа не был сломлен. Поэтому справедливо пишут, что в «Повести о нашествии Тохтамыша» уже нет того пессимизма, какой ранее был виден в литературных памятниках периода нашествия Батыя. Так, Фотиевская редакция повести подчеркивает решимость великого князя «ити противу ратных» и осуждает разобщенность русских князей, которые «не хотяху помогати» великому князю, а также укоряет их за неверие в собственные силы. И библейские заповеди звучат уже совсем иначе, с иным подтекстом и смыслом: «Се коль добро и коль красно, еже житатии вкупе!» и «Друг другу пособляя и брат брату помагая, яко град тверд есть». Налицо рост национального самосознания русского народа. Народ одержал великую победу! Он понял, что «непобедимого» врага можно бить! Замечу, что и Русская церковь заговорила языком мужественного воина, а не льстивым языком раба. Так, когда в 1480 г. подошли к Москве войска хана Ахмета (ситуация, напоминавшая 1382 г., приход Тохтамыша), город стал готовиться к осаде, и вновь среди князей, бояр нашлись «крамольницы» и «изменицы», т. е. бояре и знатные чины, собравшиеся «бежать прочь, а христианство выдати». «Элита» чаще празднует труса, чем народ, ибо она думает о своих деньгах больше, чем о победе родины.

Нашествие хана Тохтамыша. Возвращение на Москву