– Хозяйка спрашивает, позавтракать не желаете, мэм?

Ливия посмотрела на Александра. Сейчас он едва ли смог бы заставить себя проглотить хоть что-нибудь. Она и сама не чувствовала голода, только усталость.

– Нет, поблагодарите от меня вашу хозяйку. Может, позднее, после того, как мы немного поспим.

Девушка присела в реверансе и исчезла, оставив их наконец вдвоем.

Ливия принялась за дело. Она промыла Александру раны смоченным в воде полотенцем и обработала их целебной мазью. Расстегнув его рубашку, она вскрикнула при виде того, что открылось ее взору. Все тело его в районе ребер было лилового цвета.

– Ублюдки, – пробормотала она, осторожно покрывая синяки лекарством.

Веки у Александра вздрагивали, но он почти не шевелился на протяжении всей этой болезненной процедуры. Она сняла с него чулки, расстегнула пояс на бриджах, вытащила из-под него покрывало и укрыла его. Алекс облегченно вздохнул и расслабился.

Ливия, как могла, отмылась, но деготь, как она и подозревала, так просто не поддавался тепловатой воде без мыла. Блузка ее была безнадежно испорчена, зато жакет цел, а блузку под ним не видно.

Ливия легла поверх покрывала рядом с Александром. Ее знобило. Она прижалась к нему, согреваясь от тепла его тела, и вскоре провалилась в глубокий сон без сновидений.

Солнце стояло уже высоко, когда Ливия открыла глаза. Она не сразу поняла, где находится, и некоторое время пребывала в прострации. Она не понимала, почему проснулась одетой, но, увидев Александра рядом с собой, все вспомнила.

Она осторожно села в кровати и посмотрела на него. Он все еще спал, но теперь, как заметила с облегчением Ливия, лицо его уже не было пепельно-серым. Ссадины и шрамы, разумеется, не исчезли. Ливия наклонилась и поцеловала его в лоб.

– Со мной рядом ангел, или мне это снится? – сонно пробормотал Александр. Он продолжал лежать с закрытым и глазами, но распухшие губы растянулись в улыбке.

– Кровать уж точно не ангельская, – сказала Ливия. – Уверена, солома кишит паразитами. Я уже начинаю чесаться. – Она слезла с кровати и отряхнула юбку. Хорошо, что она не разделась, укладываясь в постель.

– Я чувствую себя так, словно по мне проехали все телеги, спешащие на рынок в базарный день, – со стоном произнес Александр, с трудом разлепив веки. – Который час?

– Ближе к полудню, мне кажется, – сказала Ливия. – Но часов тут нет. А что случилось с твоими часами?

– Они понравились одному из прихвостней Аракчеева, – сказал Александр и, по обыкновению, рывком сел. Голова у него закружилась, и он закрыл глаза.

– Что с тобой? – тревожно спросила Ливия. – Голова болит?

– Да, – ответил он, снова открыв глаза – Похоже, у меня сотрясение мозга. Один из тех парней постарался.

– Ложись, – сказала Ливия. – Мы останемся здесь, пока тебе не полегчает.

– Нет уж, спасибо. – Он спустил ноги на пол. – Один Бог знает, что живет в этой соломе, но я слышу, как эти твари шевелятся. – Он поднялся, схватившись за столбик кровати. – Помоги мне надеть сапоги, моя сладкая. Я боюсь наклоняться.

– Мы не должны уезжать, пока тебе не станет немного лучше. – Она опустилась на колени перед кроватью.

– Мы едем домой, – с мрачной решимостью заявил Алекс, подняв ногу, чтобы Ливия натянула сапог.

– Вот и готово, – сказала Ливия, справившись с обоими сапогами, и спросила: – Поешь чего-нибудь, Алекс? Или попьешь?

– Нет, пожалуй, воздержусь. А ты должна поесть. Сходи вниз, посмотри, есть ли там у них что-нибудь удобоваримое.

– Нет, – сказала Ливия. – Мне, как и тебе, не терпится поскорее уехать отсюда. Чем скорее мы доберемся до дому, тем скорее я смогу послать за врачом. – Она протянула ему сюртук. – Оставайся здесь, а я пока заплачу хозяину и велю конюху седлать лошадей. Мы должны отвезти лошадей твоих товарищей в Лондон, или можем оставить их здесь?

– Здесь мы их оставить не можем, сама понимаешь. Придется забрать их с собой. Я размещу всех лошадей у нас на конюшне, откуда их потом заберут. Так безопаснее.

Александр следом за женой спустился вниз, не вняв увещеваниям Ливии полежать еще немного, пока все не будет готово к отъезду.

Хозяйка, а следом за ней и ее муж выскочили из трактира, едва услышав их шаги на лестнице.

– Сколько я вам должен? – спросил Александр, открывая заветный мешочек с золотом.

У хозяина при виде золота разгорелись глаза, но его жена оказалась менее впечатлительной.

– Полсоверена, – сказала она. – Сюда входит оплата услуг конюха и кормежка лошадей.

Александр протянул ей соверен:

– Возьмите. Спасибо вам за заботу, мадам.

Дорога из гостиницы до Лондона заняла куда больше времени, чем ночной бросок из Лондона в Гринвич. Александр был слишком слаб, и необходимость везти с собой еще трех лошадей сильно замедляла темп. К Лондонскому мосту они выехали часа в три-четыре пополудни, а на Кавендиш-сквер приехали еще часом позже.

– Я отведу двух лошадок на конюшню, а Джемми отведет Дафну и еще одну. А ты иди в дом.

Александр не стал спорить. Он передал ей поводья лошади Татаринова, привязал двух других к ограде и поднялся к парадной двери. Борис успел открыть еще до того, как Александр постучал.

Увидев хозяина, обычно невозмутимый, Борис вскрикнул от ужаса:

– Что случилось, князь? Вас сбила карета? Я уже не знал, что и думать. Княгиня сказала Джемми, что все в порядке и что она вернется утром, но…

– Да, Борис, я все знаю, – устало перебил его Александр, ступив за порог того благословенного места, которое он называл своим домом. Голова у него раскалывалась от боли, но отдыхать было еще не время. – Передай князю Константину Федоровскому и Льву Федотову, чтобы немедленно приехали ко мне.

Александр не знал, принудили ли Спирина выдать и Льва с Константином заодно. Пожалуй, что нет, потому что их, насколько было известно Александру, взять не успели. Как бы то ни было, предупредить товарищей все равно стоило. Кроме того, в свете того, что случилось, весь дальнейший ход операции следовало пересмотреть и переосмыслить. Спирина, беднягу, уже, наверное, ели рыбы.

– Мне нужна горячая ванна, Борис, и вели Этель приготовить ванну для княгини.

Борис поклонился:

– Все будет сделано, князь. Послать за врачом?

– Нет, костоправы мне не нужны. – Александр поднялся на первую ступеньку, крепко держась за перила.

Когда Ливия двадцать минут спустя постучала в дверь, ей открыл Моркомб.

– Эй, миледи, где это вы пропадали и что делали? – строго спросил Моркомб. – Сбежали среди ночи, как… как… Только взгляните на себя.

Ливия устало ему улыбнулась.

– Так получилось, Моркомб. Прости, что заставила вас всех волноваться.

– Да уж, переволновались мы здорово. Мейвис места себе не находила. Не знали, что и думать.

– О Боже, – сказала Ливия. Если бы только она могла проскользнуть в дом незамеченной! – Мне пришлось срочно уехать. Моркомб. Князь за мной послал, – придумала она на ходу. – Я не хотела вас будить среди ночи.

– Странные дела творятся в доме, – пробормотал Моркомб. – На вас посмотреть, так можно подумать, что вас волоком тащили по мостовой. Этель уже готовит вам ванну.

– Спасибо тебе, Моркомб. – Ливия вымучила улыбку и спросила: – Борис уже вернулся?

– Да. Пришел утром, чтобы подать хозяину завтрак, на ихний иностранный манер. – Тон у Моркомба был осуждающий. – Хороший же у него был вид, когда он узнал, что хозяина нет.

Ливия кивнула. Глупо было сомневаться в верности Бориса.

– Попроси Мейвис сварить мне поссет.[5] И пусть для князя тоже приготовит, если ей не трудно. – Алекс даже не догадывался, как мог помочь ему этот целебный напиток из горячего молока и вина, приправленного корицей, гвоздикой и медом.

– Ладно, – сказал Моркомб и ушел, а Ливия, валясь с ног от усталости, потащилась наверх. Только сейчас она поняла, что силы ее на исходе. И дело не только в физической усталости. После того, что случилось, они с Алексом уже не смогут жить по-старому. Ее брак, ее муж, та жизнь, которую они вели, – все это было, как оказалось, не настоящим.