– Ну что вы, мистер… Дэвис? – прошептала она. – Можно мне вас так называть?

Дэвис кивнул.

– А я – могу я обращаться к вам по имени?

– Конечно, Дэвис.

Очарование ее улыбки – теперь такой теплой! – и призывный блеск карих глаз не оставляли Дэвиса до окончания танца.

– Леди Сюзанна, дорогая! – Едва прозвучали последние аккорды, леди Фернхэм схватила Сюзанну за руку. – Мужчины предпочли наше общество бильярду, а мы решили уединиться за карточными столами. Вас, мистер Сент-Джон, ждут бильярдные столы. Прощу прощения. Пойдемте, дорогая!

– С удовольствием. – Но прежде чем последовать за леди Фернхэм в малую гостиную, Сюзанна на миг обернулась к Дэвису. И улыбнулась – застенчиво, с надеждой:

– Возможно, вы хотели бы знать… моя комната в южном крыле, направо по коридору, окнами на лужайку. Благодарю вас, Дэвис. Вы великолепно танцуете.

На прощание она протянула руку. Дэвис поднес ее к губам, осмелился на мгновение задержать в своей руке, погладить большим пальцем нежную поверхность ладони.

– Все комплименты относятся только к вам, моя дорогая леди.

Сюзанна ушла, а Дэвис, боясь поверить своему счастью, еще долго кружил по залу. «Комната в южном крыле, направо по коридору», – снова и снова повторял он про себя, словно пытаясь выжечь эти слова в памяти. Словно он мог забыть, где его ждет Сюзанна Санридж.

Чета Фернхэм настаивала на участии детей во всех домашних делах. Присутствие малышей радовало Дориан. Детское общество разнообразило череду исключительно унылых «взрослых» приемов последнего месяца.

Зачастую именно дети – пятеро девочек и три мальчугана, все смышленые не по годам, – становились организаторами вечерних забав. Если же обходилось без игр, то дети хором пели песни или устраивали чтение вслух, не уступая в мастерстве взрослым. Гости с удовольствием принимали участие в детских развлечениях – таких забавных и веселых.

Да, скучать во Флоратон-Корте не приходилось. Но, несмотря на обилие домашних мероприятий и прекрасную компанию, Дориан чувствовала себя покинутой. Дэвис был поглощен Сюзанной Санридж… Дориан, конечно, была рада за брата, но в его лице она потеряла собеседника, с которым можно было бы поделиться своими сомнениями и страхами.

А Николас, казалось, не видел вокруг никого и ничего, кроме леди Элеонор. Бывшая подруга детства, нынешняя жена лучшего друга… И что? Все равно его взгляд был постоянно прикован к ней.

Дориан оставалось лишь наблюдать, как Николас либо танцует с леди Элеонор, либо играет в паре с ней в вист. Впрочем, придраться ей было не к чему. Николас неизменно возникал рядом, когда того требовали приличия – сопроводить ли невесту в обеденный зал или же на прогулку по парку… Но его мысли – Дориан это чувствовала – витали где-то далеко. Даже попытавшись завести разговор о рукописи Шамьера, она наткнулась на его полное равнодушие. Как если бы он забыл истинную цель их приезда во Флоратон-Корт.

«Куда только смотрит сэр Гэвин Треффорд?» – то и дело повторяла про себя Дориан.

Ежедневное кормление пони превратилось во Флоратон-Корте в незыблемую традицию. Дети обожали своих миниатюрных лошадок и не желали ни запрягать, ни ездить ни на ком ином, кроме этих милых созданий.

После обеда, когда специально отведенный для пони кусочек парка был вычищен – чтобы дамы не волновались за туфельки и ботфорты мужчин сохранили идеальный блеск, – сияющие гордостью дети вели гостей кормить своих любимцев…

Дориан нашла глазами Николаса. Стоя рядом с леди Элеонор, он кормил яблоками белого как снег пони, которого подвел к ним один из малышей Фернхэмов. Дэвис, об руку с Сюзанной Санридж, отошел подальше. Оба были увлечены разговором. Взгляд Дориан упал на гнедого пони. Она шагнула к нему, не заметив, что сэр Гэвин Треффорд уже вынимает из корзины яблоки для этой лошадки.

Заслышав ее шаги, сэр Гэвин обернулся и протянул ей яблоко:

– Вот, дайте ему. Такое прожорливое создание!

Не успела Дориан взять яблоко, как пони уже выхватил лакомство из ее пальцев.

Дориан со смехом отдернула руку. Сэр Гэвин тоже рассмеялся:

– Ну вот, что я говорил! Пойдемте-ка найдем кого-нибудь поспокойнее.

Очаровательная маленькая лошадка золотой масти в паре шагов от Дориан и Треффорда поглядывала на них.

Дориан протянула пони яблоко.

– Вам здесь нравится, сэр Гэвин?

– Очень. – Похоже, он удивился вопросу. – Мне не часто удается вывезти Элеонор в свет. Ничего не поделаешь – служба. То мирное плавание, то военный поход…

– Какое, должно быть, разочарование для леди Элеонор, – сочувственно отозвалась Дориан.

– Она не жалуется, – сказал сэр Гэвин. – Но я рад, что ей удалось выбраться, тем более во Флоратон-Корт. Элеонор очень мила, не правда ли? Было бы обидно, если бы она все время проводила в деревне.

– В самом деле, – вежливо согласилась Дориан, вслед за сэром Гэвином останавливая взгляд на леди Элеонор, по-прежнему весело болтающей с Николасом. – Если я правильно поняла, леди Элеонор и граф Сикум знакомы с самого детства?

– Да, все мы были друзьями. – Сэр Гэвин отвернулся от Дориан. – С тех пор много воды утекло. Признаться, одно время я думал, что Элеонор любит Николаса и он отвечает ей взаимностью.

Сердце Дориан забилось быстрее. В попытке сохранить хотя бы видимость спокойствия она почесала пони за ушком, протянула ему еще яблоко.

– Детская влюбленность. Должно быть, для вас это было неприятно.

– Вовсе нет… – Сэр Гэвин пожал плечами. – Я на это не обращал внимания. Это продолжалось недолго. А потом… Родители Элеонор не слишком поощряли дружбу Николаса с Элеонор. Он ведь был в семье всего лишь третьим сыном. Трудно было даже предположить, что когда-нибудь он станет графом Сикумом.

– Ну еще бы. А леди Элеонор, конечно, мечтала о более выгодном браке?

– Не она, – быстро ответил сэр Гэвин. – Ее семья. Мне просто повезло, что Элеонор обратила на меня внимание и настояла на своем. Как-то она обмолвилась, что ее насторожила напористость Николаса. Его безграничное честолюбие. Не будь он так захвачен карьерой во флоте, все могло бы сложиться по-другому. Честолюбие может сослужить плохую службу.

«Честолюбие?» Дориан была поражена. На музыкальном вечере сэр Гэвин вел себя как истинный, преданный друг. А теперь он говорит такое!

– Ну а вы, мисс Сент-Джон? – прервал неловкую паузу Гэвин. – Довольны, что приехали во Флоратон-Корт? Фернхэмы – необычное семейство, верно?

– Да, и в высшей степени гостеприимное, – вежливо отозвалась Дориан.

Гэвин подошел ближе.

– Нашли то, что искали?

– Возможности не было, – немного удивленно ответила Дориан. Вопрос был слишком личным для их краткого знакомства.

– Зачем эта нотная рукопись нужна Николасу, я знаю, – продолжал Гэвин. – Он рассчитывает обнаружить на нем некие сведения, снимающие с него обвинение в предательстве. Но вы-то почему ему помогаете, мисс Сент-Джон?

– Ради тети Шарлотты, – неохотно призналась Дориан. Пусть это близкий друг Николаса, но с какой стати ей рассказывать ему о своих делах?

– Ах, да-а! Она ведь почитательница Шамьера!

У Дориан вдруг возникло впечатление, что Треффорд видит определенную связь между тетей Шарлоттой и тем доказательством, которое Николас надеется найти на листке с последней песней Франца.

– Я сама хочу найти эту рукопись.

– Вот как?

– Видите ли, – осторожно начала Дориан, – тетя Шарлотта мечтает собрать воедино все произведения Франца Шамьера, а я стараюсь ей в этом помочь. Это письмо… оно предназначалось тете, и на нем записан посвященный ей романс. Тете не так долго осталось…

– У нее слабое здоровье? – прервал ее сэр Гэвин.

– Да… Врач говорит, можно рассчитывать месяца на два… три. – Слезы подступили к глазам, и, только подавив их, Дориан смогла продолжить: – То, что нужное Николасу доказательство написано на прощальном письме Франца, – всего лишь случайное совпадение, сэр Гэвин.