Над его плечом наклонилась Дориан:

– Вы что, часто такое проделываете?

– В последнее время чаще, чем хотелось бы, – признался Николас и нажал на ручку – на всякий случай, чтобы убедиться, что дверь действительно заперта. Замок неожиданно щелкнул.

– Неужели герцог забыл запереть? – ахнула Дориан.

– Н-да-а, – задумчиво протянул Николас. – Или же кто-то нас опередил. Ждите меня здесь.

Он выпрямился и осторожно заглянул в библиотеку. Там царила полная темнота, если не считать узкой полоски лунного света, протянувшейся по полу от единственного окошка. Николас вдохнул запах пыльных бумаг, старой кожи и воска для мебели.

Сделав пару осторожных шагов, Николас вновь замер и прислушался. Откуда-то доносился негромкий храп. На цыпочках, согнувшись, Николас метнулся к дивану и заглянул за высокий подлокотник.

Что за черт! Герцог! Хозяин замка спал на спине, приоткрыв рот и запрокинув голову так, что ночной чепец сполз на лоб. Вот те на. С какой стати герцогу ночевать в башне? Николас терялся в догадках. Неужели стережет свою драгоценную коллекцию? Ну нет, это вряд ли.

Николас тихонько вернулся к двери, где его дожидалась Дориан.

– Ну что там? – нетерпеливо выпалила она.

– Там герцог, спит на диване. – Ситуация была до того нелепой, что Николас едва сдерживал смех.

– Господи, но почему? – Дориан уставилась на него с изумлением.

Николас пожал плечами:

– Может, больше негде было приткнуться?

– Все спальни в замке заняты гостями, – вслух размышляла Дориан, – но это никак не объясняет, почему его светлость спит в библиотеке. В его личных апартаментах наверняка есть кровать, да и у ее светлости, если уж на то пошло, отдельная спальня.

– Что бы там ни было, но он предпочел провести ночь в башне.

– Как, по-вашему, он крепко спит? Можем мы все-таки довести дело до конца?

Николас был искренне восхищен ее бесстрашием.

– Думаю, можем.

– Так чего же мы ждем?

Он склонился к уху Дориан.

– Свечу держите так, чтобы не потревожить герцога. Пока я буду открывать замок, поднесете ее как можно ближе к крышке. А изучать листок будем у окна, света там достаточно. Ну, начнем?

Уже через несколько минут они спрятались за тяжелыми шторами и Дориан, опустив свечу на подоконник, поднесла лупу к листочку.

– Да-а, он действительно в плачевном состоянии, – пробормотала она.

– Что теперь скажете? – Теперь, когда его цель была так близка, он уже не мог скрывать нетерпения. – Это рука Шамьера?

Эхо протяжного вздоха герцога прокатилось по гулкому помещению. Николас и Дориан окаменели.

Герцог причмокнул, повернулся, при этом диванчик под ним громко заскрипел – и вскоре в башне вновь раздалось мерное похрапывание.

Николас и Дориан, переглянувшись, одновременно облегченно выдохнули.

– Не торопите меня, милорд, – проворчала Дориан, снова поднося лупу к листку. – Думаю, скорее всего это произведение кого-нибудь из учеников Франца.

– На обратной стороне что-нибудь есть? – нетерпеливо спросил Николас, забыв об осторожности.

Дориан перевернула листок.

– Ничего.

– Значит, это не то, что мне нужно, – разочарованно выдохнул Николас.

– Я считаю, что это не подлинная рукопись Франца.

В тот самый миг, когда Николас протянул руку, чтобы забрать у Дориан листок и вернуть его на место, дверной замок громко щелкнул. Кто-то с такой силой толкнул дверь, что ручка ударилась о стену и даже шторы закачались от сквозняка. Николас мгновенно схватил Дориан и прижал ее спиной к оконной раме. Сейчас им оставалось только молиться, чтобы плотная ткань портьер укрыла их от ночного гостя.

– Вот, значит, вы где, Сесил!

Николас и Дориан обменялись изумленными взглядами.

– Герцогиня, – беззвучно сообщила Дориан то, что Николас уже и так понял.

Сонный герцог издал в ответ какой-то неопределенный звук.

– И как это я сразу не догадалась, где вас можно найти! – Герцогиня с треском захлопнула дверь и прошагала в комнату. Шторы вновь угрожающе закачались. – Сначала я заглянула в спальню леди Ларетт. Можете себе представить, что я пережила, когда наткнулась там на Ларетт и Ситона!

Брови Дориан взлетели вверх.

– Барон Ситон и леди Ларетт?

Николас равнодушно повел плечом. Своих забот хватает. Какое ему дело до любовных похождений остальных гостей?

– Кэтрин, я уже тысячу раз объяснял, что леди Ларетт интересует меня только как виолончелистка, – пробормотал герцог. – Ну что мне еще сделать, чтобы убедить вас?

– А как вы на нее смотрите, когда она играет, а? Это же настоящее унижение, – не унималась герцогиня. – Я не потерплю унижений, Сесил.

Дориан, давясь от смеха, зажала рот ладонью. Николас ухмыльнулся. Во время исполнения леди Ларетт симфонии герцога ее внушительный бюст и впрямь сотрясали яростные волны.

– Так вот что вас беспокоит, золотко? Но ведь даже вы не станете отрицать, что для непрофессионала она играет прекрасно, – зевая, пробубнил герцог. – Может, отложим этот разговор до утра?

– Я хочу услышать обещание, что вы больше не поставите меня в унизительное положение ни с одной из ваших смазливых музыкантш, – грозно заявила герцогиня.

– Золотко, о каких унижениях вы говорите? Уж сколько лет я не давал вам повода сомневаться в моей верности… – В голосе герцога Николасу почудилась нотка сожаления. – У меня же чисто платонический интерес к исполнительницам. А вот вы? Можете ли вы то же самое сказать о своих партнерах по охоте?

– Логичный вопрос, – едва слышно шепнул Николас, приблизив губы к уху Дориан.

Герцогиня колебалась с ответом. Пожалуй, для несправедливо обвиненной супруги она колебалась слишком долго, решил Николас.

– Разумеется! Да вам и самому это прекрасно известно. С членами охотничьего клуба меня связывает исключительно любовь к собакам и лошадям. Редко кто из мужчин согласился бы лечь в постель с дамой, способной превзойти его на охоте.

– Этот распроклятый диван, должен признаться, – чертовски неудобная штука… так что я с радостью вернулся бы в постель к даме, способной превзойти меня на охоте, если только эта дама пообещает ни словом не упоминать больше о даме-виолончелистке.

Николас и Дориан в ожидании ответа затаили дыхание.

– Вы согласны вернуться ко мне? – Своим предложением герцог явно обезоружил супругу.

– Во всем замке не найдется другой спальни, где мне были бы рады, а у себя в кабинете я спать не могу – лакей за стенкой храпит немилосердно.

Николас проглотил смешок и поспешно накрыл ладонью рот Дориан, чтобы она не разразилась хохотом.

– Пойдемте, ваша светлость, – почти нежно произнесла герцогиня. – В моей спальне вам будет гораздо покойнее, чем в библиотеке. И будьте любезны, напомните мне завтра, чтобы я приказала слугам поправить здесь шторы.

Николас и Дориан застыли, прислушиваясь к шагам хозяйской четы. Мгновение спустя дверной замок щелкнул, но Николас еще немного подождал, прежде чем выглянуть из-за занавески. Во-первых, он хотел убедиться, что герцог с герцогиней ушли. А во вторых… Во-вторых, хотел на несколько секунд продлить удовольствие от близости Дориан.

– Ушли? – шепнула она.

– Да, – неохотно отозвался Николас. – Давайте-ка покончим с этим делом и уберемся отсюда поскорей.

Вернуть экспонат коллекции на место и закрыть замок крышки оказалось делом нескольких минут. Пробираясь по темным лестницам и коридорам замка, они не произнесли ни звука. И лишь когда дверь спальни Дориан захлопнулась за ними, оба наконец дали волю смеху.

– А я-то считала, что у герцога с герцогиней тишь да гладь! – хихикнула Дориан.

– Разве между мужчиной и женщиной так бывает?

– По крайней мере между мной и Дэвисом – да! – положив лупу на столик у окна, Дориан сбросила накидку.

У Николаса мгновенно пересохло во рту. Под накидкой на ней оказался изумрудный утренний наряд, тонкая батистовая ткань которого не скрывала ни дразнящих округлостей груди, ни чувственных изгибов талии и бедер.