– Тиффани! – Это был Ник. Он сбежал за нами вниз по лестнице.

– Да, Ник.

– Харви-Белл не хотел вас обидеть. Он же туповатый – всегда таким был.

– Это верно, – сказала я. – Конечно, он считал, что оказывает нам любезность.

Но Лиззи не собиралась смягчаться. Она устремилась в гардероб, оставив меня наедине с Ником.

– Я просто хочу сказать, что, по-моему, ты выглядишь очень молодо.

– Спасибо, Ник.

– Нет, правда, ты точно такая, какой была в школе. Только стройнее, конечно. Намного.

– Спасибо.

– Я хочу сказать, что в моих глазах ты всегда будешь выглядеть на шестнадцать.

– Ну, очень мило с твоей стороны.

– Тиффани, так здорово было встретиться с тобой снова. Я хочу спросить, я знаю, что ты очень занята своими слоганами, но не могла бы ты поужинать со мной на следующей неделе?

– Что? Хм. Ну. Да, – я запнулась, – это было бы мило. Вот моя визитка. Э-э, позвони мне.

Два дня спустя, вернувшись с прогулки по Хайбери-Филдс, я обнаружила, что мой автоответчик неистово мигает. Я нажала клавишу. Бип-бип-бип.

– Здравствуйте, Тиффани, – ха, ха, ха, ха! Это Питер. – О господи, только его не хватало. – Мне было так приятно неожиданно встретиться с вами – ха, ха, ха, – а вам? Я просто хотел спросить, не хотите ли вы сыграть в теннис…

Я нажала на быструю перемотку вперед. Бип.

– Привет, Тиффани. – Это Салли. Звонит с работы. Как необычно. Ей ведь всегда некогда. – Тиффани, – сказала она, перекрывая своим голосом шум голосов вокруг. – Тебе не кажется, что жизнь удивительна? Тебе не кажется, что она чудесна? Теперь я это знаю! – О чем это она говорит? – Я всегда считала, что в путешествии по жизни мне ничего не остается, как только изучать карту, – продолжала она тихо. О господи, она, должно быть, напилась. На работе! – Но, – добавила она многозначительно, – думаю, я наконец нашла свой путь. – Нашла свой путь? О! Так вот оно что – она обратилась к религии. Это все объясняет. Ее захомутала какая-нибудь секта, хотя не думаю, чтобы Свидетели Иеговы смогли проникнуть на пятнадцатый этаж ее дома в Челси-Харбор. – Уверена, ты тоже найдешь свой путь, Тиффани, – продолжала она радостно. – До встречи!

Странно, подумала я, прокручивая пленку вперед, чтобы прослушать следующее сообщение. Ее рассудок не выдержал и ушел в самоволку. Приходится платить за свой каторжный труд в Сити. Бип.

– Тиффани! – Это Эмма. Голос звучит горестно, чуть ли не со слезами. – Тиффани, тебе не кажется, что жизнь – это полное дерьмо, – сказала она раздраженно. – Тебе не кажется, что она просто ужасна и кругом сплошная грязь. И мужчины тоже ужасные! С их отвратительными… сложностями! – фыркнула она. – И никогда не звонят, когда обещают. Я просто хотела с тобой поделиться. О господи, как меня все достало! – добавила она желчно. – Извини, просто мне хотелось выпустить пар. Я не могла позвонить Фрэнс – она в суде весь день. Во всяком случае, не могу сейчас по-настоящему поговорить – я в учительской. Но ты перезвони мне, ладно?

Бип. Что же там дальше? Бип. Но следующий звонок вышиб проблемы Эммы – какими бы они ни были – из моей головы.

– Тиффани! Привет! Это Ник. – Ура! Я и в самом деле надеялась, что он позвонит. – Тиффани, как насчет ужина – ты свободна во вторник? Может, встретимся в «Орсо»? Только перезвони мне, если не сможешь. Так что жду тебя там.

Во вторник я надела новое платье, которое купила специально для этого свидания, слегка подкрасилась и отправилась на Веллингтон-стрит. Когда я спустилась вниз в ресторан, управляющий сказал, что Ник уже пришел. Он встал, когда я приблизилась к столу, улыбнулся и поцеловал меня в щеку.

– О, Тиффани, как приятно снова видеть тебя, – сказал он радостно, когда я раскладывала салфетку на коленях.

Его искренняя сердечность была ужасно трогательной. И выглядел он великолепно. Он был в темно-сером шерстяном костюме, к которому выбрал бледно-желтый галстук, в манжетах поблескивали какие-то интересные запонки. И от него приятно пахло. Я улыбнулась ему и почувствовала, будто перенеслась на двадцать лет назад.

– Ты всегда была так добра ко мне в школе, – сказал он, наливая мне вина. – Даже несмотря на то что я был младше. Ты угощала меня тостами и кофе, когда я приходил с записками от Харви-Белла. Ну, вообще-то они были не от Харви-Белла, – быстро добавил он и покраснел. – На самом деле они были от меня. В английском он был совсем слаб. Ничего не мог связно изложить. Он даже не знал, что «Гамлета» написал Шекспир! Так что обычно я писал за него, как Сирано де Бержерак. Знаешь, он не стоил тебя, Тиффани, – добавил Ник серьезно.

Я взглянула на него. Он был невероятно красив. Ему тридцать три. В конце концов, не такая уж большая разница. Я стала мысленно перебирать список мужчин, имеющих подруг старше их по возрасту: Альфред Молина и Джил Гасконь, Грег Уайз и Эмма Томпсон, м-м… много других. Во всяком случае, это вполне обычное явление, подумала я про себя, отпивая глоток вина. Что такого, если парень на несколько лет моложе?

– Тебе понравилась встреча выпускников? – спросил Ник, когда принесли закуски – заливную ветчину для него, помидоры и салат «моццарелла» для меня.

– В общем да, – допустила я такую возможность. – Как будто вернулась в школу!

– Я хожу на встречу каждый год.

– Неужели?

– О да, – сказал он восторженно. – Даунингхэм был таким чудесным местом, да? – добавил он горячо.

– Ну да. Мне, в общем, там было неплохо. Я хочу сказать, там было весело.

– Вид часовни морозным утром вызывает у меня слезы, – продолжал он сентиментально. – Даже от воспоминания о тех ужасных спальнях у меня комок к горлу подкатывает. Эти дни были лучшими в нашей жизни, да?

– Хм, ну, не знаю…

Честно говоря, моим самым счастливым временем были годы, проведенные в Бристольском университете, так что я решила переменить тему разговора. Я спросила о его семье. Он был единственным ребенком, как и я, и его мать умерла, когда он учился в приготовительной школе.

– Мой отец живет сейчас в Штатах, – сказал он. – Я довольно редко его вижу.

– Расскажи о «Кристи», – попросила я, когда нам принесли горячее – копченую форель для него и обжаренного в панировке дуврского палтуса для меня.

– О, хорошо. Аукцион – это очень интересно. Я там уже давно. Пятнадцать лет. Знаешь, Тиффани, я не поступил в университет. Сразу после школы прошел курсы обучения при «Кристи». Да, – он вдруг оживился, – а помнишь, как ставили «Ревизора» в пансионе Курадж?

– Хм, смутно, – сказала я, пытаясь вспомнить.

– Оранжбум играл главную роль, – продолжал Ник с воодушевлением.

– М-м-м, у тебя, наверное, память лучше, чем у меня. Если честно, не могу сказать, что я это помню.

– И ты была великолепна в той чеховской пьесе, – добавил он. – Господи, я никогда этого не забуду. В «Чайке». – Его глаза подернулись влагой.

Я взглянула на его запонки – две капли янтаря, обрамленные золотом.

– А чем ты занимаешься в свободное время? – спросила я.

– Ну, я с удовольствием играю в теннис. По-любительски, – скромно добавил он.

Теннис? Как здорово.

– Я тоже люблю теннис, – сказала я радостно. – Стараюсь играть по крайней мере раз в неделю.

Он наклонился вперед.

– А ты помнишь, как Уатни выиграл турнир между частными школами?

Нет.

– Хм…

– Господи, он играл как дьявол. Разделал того парня из Харлоу со счетом шесть—ноль, шесть—ноль. – Вдруг на лице его появилось выражение сомнения. – Или шесть—ноль, шесть—два.

– А что еще ты делаешь в свободное время? – спросила я, когда нам принесли десерт – шоколадное мороженое для меня и компот из консервированных фруктов для него.

– Ну, я очень люблю крикет, – сказал он. – О, Тиффани, а здорово было, когда Том Плейер купил на местном рынке быка и выпустил его на поле во время финальной игры по крикету, да? Вот была потеха, – добавил он, посмеиваясь и качая головой.