— Вы могли бы объяснить или хотя бы намекнуть, для чего понадобились эти анализы?

— Вы так сильно боитесь уколов?

Это уже был вызов, похожий на провокацию, и потому он ответил довольно резко:

— Я боюсь не уколов, а незнакомых женщин со шприцем.

Беатрис вздохнула.

— Наверно, в вашей работе без подобной осторожности нельзя. Хорошо. Я попробую кое-что объяснить.

Представьте себе, что некой весьма богатой и влиятельной организации понадобился человек, способный провести определенные действия в зоне, зараженной опасным вирусом. Дело не в вирусе, но суть проблемы весьма схожа. Представьте далее, что существует весьма редкая наследственная генетическая мутация, которая делает индивидуума, обладающего ею, нечувствительным к этому вирусу.

Для задания, которое я собираюсь вам предложить, нужен человек с совершенно определенной генетической структурой хромосом. Если их у вас не окажется, я оставлю вам чек на приличную сумму за причиненное беспокойство, вашу лицензию, очищенную от всех претензий чиновников, извинюсь и уйду. На этом наше знакомство закончится.

Однако косвенные данные, медицинские карты ваших родителей и родственников в предыдущем поколении говорят о том. что наличие такой мутации в вашем роду весьма вероятно. Если это подтвердится — мы продолжим наш разговор. Тогда я смогу рассказать вам все.

— Вы обещаете это?

— Я обещаю, что вам не придется играть вслепую и вас не будут обманывать. Так же я обещаю поделиться с вами всей возможной, относящейся к делу информацией, прежде чем вы подпишете с нами контракт.

— Как называется ваша фирма?

— Как раз этого я не могу вам сказать. То есть я могла бы привести десяток ничего не значащих названий, но я обещала, что игра будет честной и открытой.

— Ну хорошо. Давайте попробуем…

Он начал медленно расстегивать рукав рубашки, а она еще раз щелкнула замком своей сумки, и в руках у нее появился маленький, совершенно незнакомый ему прибор.

— Что это такое?

— Автоматический шприц-пистолет, вы не почувствуете даже укола.

— Покажите мне его.

Не возражая, она передала ему похожий на игрушечную зажигалку никелированный приборчик, оказавшийся неожиданно тяжелым. Сбоку выходила какая-то трубка с присоской, а на ручке имелась одна-единственная кнопка.

— Вы можете сами взять кровь. Просто приложите присоску к тому месту, где видна вена, и нажмите кнопку.

— Может, сначала попробуем его действие на вас, просто так, для практики? Вы вроде бы сказали, что процедура совершенно безболезненная?

Он медленно потянулся к ее руке, внимательно следя за глазами своей гостьи. Но никакого испуга не заметил, скорее легкое раздражение.

— Там вставлена одноразовая, герметичная капсула, мне придется перезаряжать прибор. Ваша осторожность выходит за разумные пределы.

— Тогда давайте сделаем так: в моей домашней аптечке есть механический одноразовый шприц. Вас устроит, если я возьму кровь для анализа своим собственным шприцем?

— Разумеется. Если вы сумеете попасть себе в вену. Я с такой варварской процедурой не справлюсь.

— Вот и прекрасно. Будем считать, что мы договорились.

Это оказалось вовсе не так просто, как он предполагал. Игла все время проскальзывала вдоль сосуда и уходила в мышцу. Арлан легко справлялся с болью и умел держать ее под контролем, однако процедура оказалась не из приятных. К тому же его раздражало то, что Беатрис внимательно, с нескрываемым интересом следила за его действиями.

Один раз, когда ему удалось-таки попасть в вену, он нажал шприц слишком сильно и проколол сосуд насквозь, в результате чего получил небольшой фонтанчик собственной крови. Руку пришлось заклеивать пластырем и все начинать сначала.

— Может быть, вы хотя бы отвернетесь? — спросил он свою гостью, даже не потрудившись скрыть недовольство, явно звучавшее в тоне вопроса.

— Не могу. Я должна быть уверена, что вы все сделаете правильно. К тому же это справедливо. За патологическую недоверчивость к людям приходится расплачиваться.

— Иногда за доверчивость плата оказывается гораздо выше, — проворчал он.

Наконец баллончик наполнился яркой артериальной кровью. И он невольно удивился ее живому непривычному цвету. После ранения кровь выглядит совершенно иначе.

— Возможно, вы принадлежите к племени вампиров, и вся эта ваша история всего лишь приманка для доверчивых простаков, — сказал он, протягивая ей шприц.

— Сейчас вы это узнаете.

Она вставила иглу в присоску своего аппарата и нажала кнопку. Кровь из баллончика шприца мгновенно исчезла в недрах машинки, после чего та довольно заурчала.

— Если вы и не вампир, то ваша машина уж точно из «ихних».

Беатрис никак не отреагировала на его шутку, полностью сосредоточившись на непонятных для него действиях.

Нажав какую-то не замеченную им кнопку сбоку аппарата, она откинула на рукоятке маленькую крышку, и Арлан увидел скрытый под ней небольшой экранчик, по которому бежали совершенно незнакомые ему знаки, не похожие ни на цифры, ни на буквы любого земного языка. Заинтересованный, Арлан подошел поближе.

— Что это за язык?

— Это машинный код. Цифры аниранские. Вам они неизвестны.

— Аниранский? Я не слышал о таком языке.

— Ничего удивительного. Потерпите минуту, вы мне мешаете. Сейчас будет готов результат.

На какую-то долю мгновения на лице Беатрисы Ланье появилось странное выражение, словно она не могла поверить в показания прибора. Или, быть может, сожалела о них…

Экран медицинского анализатора продолжал светиться ровным матовым светом, цифры больше не бежали по его поверхности. Лишь одно непонятное слово, состоящее из десятка неизвестных Арлану знаков, оставалось на экране.

И снова он спросил, не в силах сдержать нетерпение:

— Вы закончили ваш анализ?

Она не торопилась с ответом, и Арлан чувствовал себя как школьник на экзамене. Неожиданно для самого себя он понял, что от этого экзамена может зависеть вся его дальнейшая жизнь. Потому что если сейчас она встанет, извинится и уйдет, на все последующие годы с ним останется горечь сожаления от того, что ему удалось прикоснуться лишь к краешку какой-то тайны, чего-то такого, о чем он догадывался еще в детстве, а потом, повзрослев, забыл…

— Результат положительный, — тихо проговорила она наконец, защелкивая крышку прибора. — Вы тот человек, которого я искала несколько лет. Мне пришлось изучить вашу родословную до шестого колена. Расчеты показывали, что именно в шестом поколении полученный вами от ваших пращуров ген наконец-то проявит себя и изменит вашу нервную систему.

— Вы хотите сказать, что во мне есть нечто такое, что отличает меня от остальных людей?

— Именно так.

— Почему же я ничего об этом не знаю, ничего такого не чувствую?

— Потому, что это очень специфичное свойство Ваша нервная система должна быть устойчива к воздействию «Д-поля». Впрочем, это еще нужно проверить. На Земле такие поля не встречаются.

— Что такое «Д-поле» и что значит «на Земле»? Вы хотите сказать, что они есть на Марсе?

— Вселенная не ограничивается планетами, которые вы успели освоить. Она больше, гораздо больше. Вскоре вы сможете убедиться в этом.

Она открыла сумку, осторожно положила в нее прибор и достала стопку каких-то бумаг.

— Здесь ваш контракт, подробные инструкции, а также чек. Да, есть еще одно условие. Вы никому не должны рассказывать о нашем разговоре.

Ему не слишком-то понравилось последнее условие, и потому, криво усмехнувшись, он с вызовом спросил:

— А если я его не выполню, как вы об этом узнаете?

— У нас есть свои методы. Можете не сомневаться, мы об этом узнаем.

— И что тогда произойдет?

Секунду, прежде чем ответить, она внимательно изучала его своими странными нечеловеческими глазами.

— В общем-то ничего особенного. Вам все равно не поверят. Контракт аннулируют, счет в банке закроют, и больше вы о нас никогда не услышите.