— Уходим отсюда. Красный код дежурному диспетчеру движения. Прорывайся в верхние горизонты.

— Но, сэр, это же невозможно… Он не успеет ничего изменить!

— Делай, что тебе говорят! Это рокандцы.

— Но нам говорили, что они никогда… что они не могут появиться здесь…

— Ты хочешь это проверить?

Мотор наконец взвыл от форсажа, и машина, Делая немыслимые рывки из стороны в сторону, чтобы избежать столкновений, понеслась вверх по головокружительной спирали, ежесекундно уходя От грозящих ей отовсюду столкновений.

Рикарский умел подбирать людей и хорошо знал своего водителя. Он иногда был медлительным, позволял себе обдумывать и обсуждать приказы, но если уж начинал действовать, то действовал стремительно и безошибочно. В воздухе ему не было равных.

И все же, несмотря на успешный прорыв в верхние горизонты, на прием к президенту Рикарский опоздал на целых четыре минуты.

То, что Рикарскому, несмотря на опоздание, не было отказано в аудиенции у президента, само по себе являлось событием из ряда вон выходящим.

Позже, разобравшись в причинах столь необычного поступка президента, Рикарский удивился еще больше.

Оказалось, что этот старик, державший в своих руках управление огромной звездной империей, именуемой для благозвучия Федерацией свободных планет, был способен на обыкновенное человеческое любопытство.

Когда длительная церемония проверок и досмотров, обязательная даже для него, наконец закончилась, Рикарский очутился во внутреннем сферическом кабинете, стены и потолки которого плавно переходили друг в друга и были отлиты из рогосского кролита. Разработки этого драгоценного минерала, обнаруженного в одном-единственном месте, были полностью прекращены, как только закончилось создание сферического кабинета. Президент не пожелал, чтобы кто-нибудь, кроме него, мог любоваться красотой и совершенством камня, способного за день изменять миллионы оттенков своей окраски.

В глубине огромного сверкающего яйца, за плавающим в воздухе столом сидел старый больной человек. Казалось, жизнь в этом изможденном высохшем теле теплилась только благодаря усилиям медиков. Но Рикарский хорошо знал, что порой этот дряхлый лев способен пробуждаться и наносить неожиданные укусы своим противникам, которые, убаюканные многочисленными болезнями старца, позволяли себе иногда слишком вольные высказывания в его адрес.

Остановившись у порога и не переступая четко обозначенной черты для посетителей, Рикарский ждал, пока стол вместе с креслом президента приблизятся к нему настолько, что можно будет начинать разговор. А когда это после затянувшейся паузы наконец произошло, ему пришлось ждать еще не меньше минуты, прежде чем президент соизволил заговорить.

Рикарский знал, что люди, хотя бы раз нарушившие приемный этикет, никогда больше не появлялись в этом кабинете, сколь бы высокое положение они ни занимали.

Наконец сухие, как пергамент, губы старца разомкнулись.

— Ну-ка, Чарли, расскажи мне, что творится во вверенном тебе ведомстве?

На подобные вопросы президента следовало отвечать правду. Президент располагал своей собственной осведомительной службой, называвшейся корпусом его личной безопасности, и рано или поздно все, что он хотел узнать, докладывалось ему с Мельчайшими подробностями. К тому же в данном случае как раз правда могла помочь Рикарскому добиться от президента необходимой силовой поддержки задуманной им операции. Да и тащить одному, на собственных плечах риск возможного провала экспедиции на Роканду было ему не с руки.

Получив «добро» президента на поддержку флотом рейда «Северной звезды», он убивал сразу нескольких зайцев, и потому в этот раз Рикарский не стал откладывать про запас почти никакой информации…

Его рассказ, начатый с вербовки Арлана на Земле и последующего визита новобранца в храм Триединого, занял почти полчаса, и за все это время ни президент, ни дважды появлявшийся и тут же исчезавший по знаку старика его личный секретарь не остановили полковника.

Все назначенные для аудиенции сроки давно истекли, а Рикарский все еще стоял на пороге яйцевидного зала под портретом отца нации, рядом с земным позолоченным камином, представлявшим здесь, на Аниране, такую ценность, что антиквары вряд ли могли установить его подлинную стоимость.

Все, что мог себе позволить Рикарский, — время от времени переносить тяжесть с одной ноги на другую, чтобы смягчить боль в затекших мышцах.

Минут пять прошло с тех пор, как он закончил свой доклад, и теперь никак не мог понять, не задремал ли старец во время его речи. Казалось, плотно прикрытые веки президента подтверждали его догадку, и он с нетерпением ожидал очередного появления секретаря, чтобы прервать слишком затянувшуюся аудиенцию. Но неожиданно веки президента дрогнули, и из-под них сверкнул молниеносный взгляд, от которого мурашки прошли по спине полковника.

Старик думал, и не было проступка хуже, чем помешать ему в такую минуту.

Наконец под сводами президентского кабинета прозвучал первый вопрос старца, и по нему Рикарский понял, что ни одна мелочь из его рассказа не была упущена.

— В этой истории мне непонятна всего одна вещь. Почему он согласился улететь на Роканду? Если все, что ты мне о нем рассказал, соответствует истине, то, оставшись здесь, на Аниране, через год или два он добьется неограниченной власти, даже это кресло может поменять хозяина.

Президент постучал по подлокотнику своего знаменитого летающего кресла, давно ставшего историческим и сменившего на своем веку не так уж много хозяев.

— Так почему же он согласен улететь?

— Психология иномирян не всегда доступна нашему пониманию, ваше превосходительство. — Рикарский наконец решился высказать свое мнение. — Мне кажется, он считает, что после успешного завершения операции на Роканде он скорей достигнет своих целей здесь, на Аниране.

— Вот! В этом и скрыта истина. Я выделю вам эскадру крейсеров для сопровождения экспедиции. Надеюсь, они хорошо справятся со своей задачей. — Президент усмехнулся своей мрачной Мертвой улыбкой, тронувшей лишь уголки губ.

Рикарский прекрасно понял, что он имеет в виду уничтожение экспедиции вместе с землянином При первом удобном случае, например, при подходе к Роканде или перед самым возвращением. Множество кораблей уже погибло в этом районе, нетрудно будет спрятать концы этой темной истории от внимания аниранской общественности.

Момент был самым подходящим для того, чтобы добиться от старика большего, гораздо большего… Невысказанный приказ — воспрепятствовать возвращению «Северной звезды» — давал Рикарскому реальный шанс получить согласие на свою главную просьбу.

— Одной эскадры недостаточно, господин президент.

— Да? Это еще почему? Вполне достаточно даже одного крейсера.

— Дело в том, что в результате экспедиции «Северной звезды» у нас может появиться реальный шанс впервые за весь период захвата нанести противнику сокрушительный ответный удар.

— Объясните! — резко бросил президент, и по его тону Рикарский понял, что настала пора расстаться со своим последним козырем, с единственной информацией, которую до сих пор он так и не довел до сведения вышестоящих руководителей.

Это было опасно. Никто не мог предсказать реакцию президента на такое нарушение служебной дисциплины, как утаивание жизненно важной для государства информации. Но Рикарский привык рисковать, и он знал, что дальнейшее сокрытие этой информации чревато еще худшими последствиями.

В конце концов, в этом деле была его немалая заслуга. Он взвешивал все «за» и «против» не более секунды и наконец произнес:

— Химиками моего ведомства открыто средство временной биологической защиты от «Д-излучения». Оно еще не изучено как следует и не прошло проверки. На «Северной звезде» будет находиться наш агент со специальным заданием. Он должен будет испытать средство защиты в полевых условиях. Лабораторные установки не в состоянии имитировать «Д-поле» достаточной для испытаний мощности. Только когда агент попадет в активную зону Роканды, мы получим окончательный ответ на вопрос об эффективности препарата. Если ответ окажется положительным, мы сможем воспользоваться этим и в считанные часы после посадки «Северной звезды» нанести массированный удар нейтронными ракетами по Роканде. Экипажи наших кораблей во время этой атаки будут неуязвимы для полей противника.