Устроились в нескольких метрах от выхода наружу. Девочки по обе стороны от Генри, все трое в обнимку.

– Ты здорово придумал, – тихим колокольчиком прозвучал голос Бланки. – И хорошо, что медведка осталась жива.

– Стараемся, – отозвался Генри.

– А как думаешь, она не пойдет по следу охотиться на нас? – спросила Дигна.

– Застрянет. Коридор для нее слишком узкий, она же здоровенная, – успокоил Генри. – Если придет, то снаружи, тогда я снова ее парализую, заряды еще остались.

– Ты хоть и не киллер, но все равно крутой и классный! Правда, Бланка?

– Правда.

«Предпочитают доминирующего самца! – с обидой отметил Морис. – Все как у животных…»

Он примостился сбоку, и на него не обращали внимания – это было несправедливо, хотя Бланка и Дигна как девушки его не привлекали. Куда им до Лейлы… Но ведь у Лейлы тоже подозрительно теплые взаимоотношения с Генри! Сплошные обломы. И вдобавок он может умереть, если Анджела их найдет.

Цель: выжить и любой ценой добиться, чтобы Лейла стала его девушкой, а пижона Генри побоку. То, что этот хлыщ так эффектно щурит свои узкие темно-зеленые глаза, умеет рассказывать истории и додумался спрятаться за тушей парализованной медведки, еще не дает ему права… права… Короче, не дает, и все.

– Шоколадки ни у кого не завалялось? – жалобно спросила Дигна. – А то есть хочется…

Ага, и шоколадки у Мориса тоже нет. Все один к одному.

– Не думай о еде, – посоветовал Генри.

– Так оно само думается. Я худая, но аппетит у меня – будь здоров, все уходит в энергию.

– Тогда подумай о чем-нибудь невкусном, – виноватым голосом подсказала Бланка.

– Об овсянке! Меня баба Ксана заставляла овсянку есть, когда забрала к себе на Землю. Говорила, полезно. Я же в Мегареале привыкла питаться всем, что перехвачу, а она меня на здоровую сбалансированную диету посадила, брр… Еще бы я от нее не сбежала!

Морис удрученно разглядывал картинку за отверстием пещеры: скала в ледяных наплывах, к далекому клочку холодного пасмурного неба тянутся из снега каменные пальцы. То, что он принял вначале за руины беседки, на самом деле было изваяно ветром – непонятно зачем, не для людей. Это открытие наводило такую тоску, что по спине забегали мурашки. Словно вся цивилизация с ее теплыми квартирами, роботами и автоматизированными закусочными в одночасье исчезла, остались только они четверо, да еще Анджела, которая хочет их убить, и теперь придется выживать, как в первобытную эпоху, в какой-нибудь там ледниковый период.

Он же привык к тому, что все вокруг создано людьми и на потребу людям! Ну, или другими цивилизованными расами. Дикая природа его подавляла. Ни одного автомата с едой и напитками, хищные звери, ледяное безмолвие, холодина… Зимний костюм с подогревом защищал от мороза, но лицо мерзло, захватить с собой еще и термомаску Морис не догадался.

– А я вспомнил бьильеоалью, – сообщил Генри. – Те еще впечатления.

– Чего-чего ты вспомнил?.. – озадаченно переспросила Дигна.

– Так называется одно блюдо, с виду аппетитное – пальчики оближешь, но не предназначенное для человеческого пищеварительного тракта. Около восьми лет назад я, подающий надежды аспирант, впервые прилетел в командировку на потрясающе интересную чужую планету. Прелестный мир, я туда рвался, как не знаю кто, и вот наконец дорвался. Принимали меня очень тепло, особенно когда узнали, что я более-менее сносно читаю на их языке. Хотя, несмотря на это, беседовать без автопереводчиков мы все равно не могли, у них голосовой аппарат иначе устроен, и речь больше похожа на пение – с такими модуляциями, что воспроизвести это способны только наши лучшие оперные певцы. Причем сами по себе модуляции тоже несут смысловую нагрузку… Пардон, увлекся, я сейчас не лекцию читаю, – Генри издал короткий смешок. – Их тронуло и покорило то, что я выучил их иероглифическое письмо, а также усвоил принятые в хорошем обществе правила этикета, благодаря этому для меня открылся практически неограниченный доступ и в частные библиотеки, и на культурные мероприятия, и на светские приемы. Но начали-то мы о еде… Это особая статья. Сырые фрукты и овощи там вполне съедобны, однако местную кухню человеку пробовать не рекомендуется – во все блюда они добавляют приправы, на которые наши вкусовые рецепторы реагируют, как на оголенный провод под напряжением. В общем, маленькая несовместимость. Меня об этом, конечно же, предупредили, а я, конечно же, не удержался. Бьильеоалья – жаркое из домашней птицы под нежным и пикантным, по их представлениям, соусом. Я взял ма-а-аленький кусочек и продегустировал его раньше, чем меня успели поймать за руку. Впечатления остались незабываемые… К счастью, алгоритм первой помощи был уже отработан: промывание желудка, полоскание горла, серия инъекций… Сказали, хорошо еще, что я местного вина не хлебнул! После обеда у нас была запланирована экскурсия на берег океана, но пока я приходил в себя, стемнело, и ее пришлось отложить на другой день. Океан там – самая кошмарная достопримечательность, в потемках к нему никто не ездит. Зато с тех пор, если меня не вовремя одолевает чувство голода, я вспоминаю бьильеоалью – и сразу аппетит отшибает.

– А что не так у них с океаном? – заинтересовалась Дигна.

Ответить Генри не успел. Мимо входа, заслонив каменные столбы, скользнула машина. Не та одноместная, на которой Анджела прилетела на лыжную базу – «торнадо» пятнисто-серой камуфляжной окраски. На мгновение в коридоре стало темно.

– Отходим! – приказал Генри изменившимся голосом. – Держимся вместе!

Эта скала вся была источена извилистыми проходами, словно кто-то их прогрыз. Если мыши – лучше бы не встречаться с такими мышами… Дважды попадались развилки, Генри метил стены маркером – блеклые серебристые стрелки на уровне щиколотки, еле заметные в свете фонарика.

– Может быть, это не Анджела, а кто-нибудь другой? – учащенно дыша, высказала предположение Дигна. – Мало ли кто, и напрасно мы бегаем…

– Будем считать, что Анджела. Она не успокоится, пока не прикончит нас.

Опять пещера – громадная, как зал, и с дырявыми сводами. Выхода наружу отсюда не было, зато сквозь прорехи в нерукотворном куполе виделись низкие облака. Там уже смеркалось. На полу сугробы, прошитые цепочками мелких звериных следов.

Решили остаться здесь. Устроились под стеной, недалеко от лаза, выкопав в сугробе яму на четверых.

– Жалко, что погода пасмурная, – заметила Дигна, оглядывая дырявый потолок. – А то бы мы по звездам определили, точно ли это Моржовый хребет, в каком полушарии находимся. Если север, над горизонтом будет созвездие Моржа, оно характерное, не перепутаешь, а если юг – тогда Танцующий Рак, его тоже все знают, потому что оно такое же, как на конфетном фантике. Хоть бы одну конфетку…

– Классно! – одобрила Дигна, когда Генри умолк. – Ты сам придумал?

– Овидий. Был такой поэт на древней Земле, задолго до космической эпохи.

– А-а… Все равно классно.

Сквозь дыры в куполе залетали снежинки – сперва их было немного, потом снег пошел гуще.

– Нас тут совсем засыплет, – Дигна натянула на нижнюю часть лица шарф, ее голос прозвучал глухо. – Как будем выбираться?

– Как-нибудь выберемся, – отозвался Генри. – Если нас начнут искать, то найдут. Лишь бы хватились!

– Как же найдут, если ничего не работает и мы даже послать SOS не можем?

– У меня есть друзья, которые могли бы организовать поиски. Но они сейчас, наверное, сидят в каком-нибудь приятном злачном заведении в ЗИПе и ничего не подозревают. Если бы только заинтересовались, куда я пропал… Ну, ладно, все равно что-нибудь придумаем.

– Ага, и будем потом рассказывать, как мы около медведки пригрелись!