Заложив страницу закладкой, Эдмонд захлопнул учебник и быстро пересек комнату.

– Как поживает моя маленькая француженка? – Он нежно обнял сестру.

– Прекрасно. Во всяком случае, занята по горло, – ответила Элен, не без восторга ощутив его надежные руки.

Она прекрасно помнила, каким он был сильным и заботливым в детстве. Она чувствовала себя в полной безопасности в его объятиях, и ничто в мире не страшило ее. Будет ли когда-нибудь в ее жизни мужчина, который сможет вызвать в ней такие же чувства? Она смущенно отстранилась и отступила назад.

– А… а ты? – неловко спросила она. – Как твоя учеба?

– Раз на раз не приходится, – ответил брат. Жанна подошла к мужу и в шутку шлепнула его по спине.

– Глупости, – проговорила она с гордостью. – Не верь ни единому слову. Мой Эдмонд – первый ученик в группе.

Элен обрадовалась. Эдмонд же покраснел и опустил глаза, поскольку стеснялся похвал.

– Быстро за стол! – скомандовала Жанна. – Сейчас я открою вино. Через несколько минут все будет готово.

Элен послушно подчинилась, стараясь не смотреть вокруг. Дело в том, что она здесь чувствовала себя фокусником, фокус – которого не удался. Она пыталась сотворить чудо, предлагая Жанне деньги на то, чтобы соответствующим образом обставить квартиру, но та наотрез отказалась. Жанна тратила деньги только на самое необходимое, к тому же со временем собиралась вернуть долг. Только комнатка малышки Элен в самом конце коридора стала исключением, – потому лишь, что тут Элен настояла на своем: племянница вырастет настоящей дамой, а значит, с детства должна приобретать хороший вкус и манеры. У нее должно быть все самое-самое. Элен проследила за тем, чтобы у девочки появилась кровать, достойная принцессы. Большая, мягкая, под шелковым балдахином, с горой атласных и кружевных подушек и сверкающим, белого шелка, покрывалом. Этот оазис роскоши дополняли миниатюрные французские стулья, которые она купила в антикварном магазине на левом берегу Сены, и небольшая люстра венецианского стекла. В одном из углов комнаты стоял предмет гордости малышки Элен: маленький туалетный столик, на котором выстроились в ряд желтые пульверизаторы с детской парфюмерией.

Сейчас Элен, улыбаясь, смотрела, как племянница, встав на колени, нетерпеливо развязывает бант из атласной ленты, что украшал коробку. Наконец она справилась и протянула ленту матери, которая только что вернулась из кухни. Та аккуратно сложила ленту в стол. Малышка Элен принялась разворачивать папиросную бумагу.

– Поосторожнее, – напомнила дочери Жанна. Как малютке ни хотелось разорвать бумагу и открыть коробку, чтобы, наконец, увидеть, что внутри, пришлось послушаться – расправить обертку на полу и аккуратно сложить: в хозяйстве, как и ленточка, пригодится.

И вот девочка, волнуясь, подняла глянцевую картонную крышку, затаив дыхание, развернула тонкую оберточную бумагу и непроизвольно вскрикнула от восторга.

В уютном гнездышке из картона, выстланном еще одним слоем тонкой бумаги, лежала кукла ее мечты. Вдоволь насмотревшись, малышка, наконец, взяла ее в руки. Это была одна из новых кукол, тех самых, у которых двигаются руки и ноги, чья пластиковая кожа смотрится как живая, а опушенные длинными ресницами глаза закрываются. Ее светлые прямые волосы можно было расчесывать и укладывать в прическу. Малышка Элен осторожно потрогала их ручками.

Но больше всего, судя по всему, ее ошеломил наряд куклы. Она была одета точь-в-точь как Элен – в бледно-розовый костюм от Одиль Жоли из шелка-сырца с маленькими аккуратными узелочками на поверхности, а на лацкане пиджака сверкала такая же маленькая брошка: золотой круг, инкрустированный бриллиантами, только в миниатюре.

Малышка Элен вскочила на ноги и прижала куклу к груди.

– О-о-ох! Мама! Посмотри, мама! – Она протянула куклу матери.

– Честное слово… – покачала головой Жанна. Рассмотрев брошку внимательнее, она нахмурилась и укоризненно взглянула на Элен. Бриллианты были настоящие, прекрасной огранки.

Элен пожала плечами и, чтобы избежать ненужных нравоучений по поводу того, что она портит ребенка, вскочила на ноги и принюхалась.

– Пахнет горелым! – закричала она. – Все сгорело! И это в то время, как я проголодалась.

Жанне оставалось только ретироваться на кухню. Элен посмотрела на племянницу, и они подмигнули друг другу.

– Я уже знаю, как назову ее, – заявила малышка Элен.

– Мне скажешь?

Девочка кивнула и подошла к тетушке.

– Только никому не говори, – выдохнула она. Элен пообещала. Девочка выжидающе посмотрела ей в глаза.

– Я знаю только одно имя, которое ей очень подойдет.

– Вот как? И что же это за имя?

– – Я назову ее в честь королевы. – Малютка Элен, встав на цыпочки и затаив дыхание, прошептала ей на ухо: – Антуанетта!

Элен окаменела. Девочка никоим образом не могла знать, что ее куклу тоже звали Антуанетта!

– Правда ведь, очень красивое имя? – спросила малышка Элен.

– Да… очень красивое, – с трудом выговорила Элен.

Уложив малютку спать, взрослые расположились в гостиной. Жанна занялась штопкой, а Эдмонд растопил камин. Элен же с удовольствием потягивала вино и наслаждалась теплой семейной атмосферой. Они вспоминали минувшие дни и обменивались последними новостями. Их разговор то и дело возвращался к журналу «Ле Мод».

– Никогда не забуду, как мы отмечали выход первого номера, – начала Элен. – Как ни странно, но все в этот вечер были в плохом настроении. Видимо, просто перетрудились. А я-то по этому случаю арендовала бальный зал в гостинице «Георг Пятый»! В общем, я не выдержала и ушла. Один Жак знал, где меня искать. В три часа утра он пришел в офис, а я брожу там такая несчастная и удивляюсь, куда подевались радость и вдохновение. – Элен улыбнулась своим воспоминаниям. – Никогда не забуду. Жак принес большой бумажный пакет, а в нем были бутылка шампанского «Дом Периньон» и два хрустальных бокала баккара. Мы сидели и пили шампанское до самого утра. Уже народ потянулся на работу. Тогда только мы и отправились домой. – Элен покачала головой и снова улыбнулась. – Бокалы до сих пор стоят на полке в моем кабинете.

Жанна на мгновение оторвалась от штопки.

– Ты по поводу «Ле Мод» выпуск один, номер один? – спросила она.

Элен смутилась:

– Ой, я и забыла, что уже рассказывала об этом. Ну, хватит обо мне. – Она решила сменить тему. – Расскажите, что новенького у вас.

Жанна вопросительно посмотрела на Эдмонда, и он в ответ кивнул.

– Ну? – удивилась Элен. – Что за проблемы на сей раз?

– Я снова беременна.

– Беременна! – Глаза Элен широко распахнулись, и лицо ее озарила широкая улыбка. – О, Жанна! – закричала она. – Это просто чудесно!

Она тотчас ринулась к Жанне и обняла ее.

– А меня? – шутливо упрекнул Эдмонд. – Разве отец не достоин того же?

В кабинет Элен влетела Любовь Черина. Следом за ней вошел Жак и тихо прикрыл за собой дверь.

Зажав плечом телефонную трубку, Элен сверяла с кем-то документы, лежавшие у нее на коленях. Она взглядом попросила их подождать. Царица вздохнула и стала нетерпеливо щелкать пальцами. Элен свернула разговор и повесила трубку. Сегодня Царица была с головы до ног одета во все черное. Этот черный цвет она называла татарским. На ней были черные бриджи, черные сапоги на высоких каблуках с серебряными отворотами, шерстяная черная туника, расшитая серебром и с огромным монашеским капюшоном. Она подобрала и очки в черной оправе в тон. Ходили слухи, что у нее полные ящики разноцветных очков под каждый ее туалет. Ее щеки, как и ногти, были гранатового цвета – два ярких пятна на морщинистой коже. Элен всегда казалось, что у Царицы дома собственная косметическая лаборатория, иначе, где еще она раздобывала все эти уже давно вышедшие из моды цвета? Мало того, Черина умудрялась преподносить их как последний писк моды. Глаза Царицы вспыхнули.