Мы с вами разобрались, что убийцей Бориса был не Святополк, а родной брат Ярослав. Но обвинили в этом Святополка. Ну не могли же летописцы обвинить своего князя в таком злодействе. Вот и выбрали «козла отпущения». Но Святополк обвиняется еще и в убийстве других своих братьев — Глеба и Святослава. Зная ситуацию с убийством Бориса, нетрудно предположить, что Глеба, родного брата Бориса (от общей матери), убили по приказу того же Ярослава. По летописным сообщениям Глеб спешит в Киев, по дороге он падает с лошади и повреждает ногу, но тем не менее продолжает путь. Около Смоленска его настигает посланец от Ярослава с предупреждением о злонамерении Святополка, но тут появляются и убийцы, подосланные Святополком. Летописец, вынужденный обелить Ярослава, тем не менее старается подсказать читателям правду: раненный, вероятно, в сражении, Глеб был настигнут людьми Ярослава и убит ими.
Взгляните на карту. Муром, вотчина Глеба, относился к Северо-Восточной Руси, отданной в управление Ярославу, то есть Глеб должен был подчиняться воле Ярослава, так как был его удельным князем. Но Глеб почему-то бежит на запад. Куда? Летопись называет промежуточный пункт — Смоленск, который уже относился к владениям Бориса. Но Глеб однозначно бежал не к Борису в Киев, иначе из Мурома он выбрал бы путь южнее. Смоленск находится как раз на пути к Полоцку, где правил еще один их брат — Вышеслав. Конечным пунктом Глеба мог быть и Туров, вотчина Святополка. Убийство Глеба неподалеку от Смоленска, на земле, относящейся к владениям киевского князя Бориса, дало прекрасный повод князю Ярославу обвинить в смерти Глеба киевского князя, а им по подделанной истории был Святополк.
Аналогично при описании в летописях событий последнего сражения Ярослава со Святополком Ярослав размещает стан на месте, где четыре года назад был убит Борис. «Ярослав СТАЛ на место, где убили Бориса». Кто умеет читать между строк, тот поймет, что хотел сказать подневольный древний летописец: в убийстве Бориса виноват Ярослав Мудрый.
Рюриковичи именам своих детей придавали большое значение: внуки и внучки часто назывались в честь своих дедушек и бабушек. Сын старшего из Ярославичей князь Изяслав (не путать с Изяславом Полоцким, братом Ярослава Мудрого) назвал одного из своих сыновей Святополком. Неужели в честь своего дяди Святополка, прозванного Окаянным? Да нет, в середине XI века, когда события еще не изгладились из памяти, никто еще не называл Святополка братоубийцей. Поэтому у Ярослава Мудрого и появился внук по имени Святополк. Неприглядную историю с Ярославом, возможно, подправили его сыновья, но никак не он сам. По крайней мере, согласно «Повести временных лет» в 1072 при переносе мощей Бориса и Глеба, уже причисленных к святым, митрополита Георгия «объял ужас, ибо не твердо верил он в них», то есть в святость Бориса и Глеба.
Невиновный в смерти своих братьев Святополк был объявлен злодеем и назван Окаянным. Но настоящим убийцей был князь Ярослав Мудрый. Именно его и следовало назвать Окаянным.
ПОЛОЦКОЕ УБИЙСТВО
Согласно «Повести…» Полоцк получил еще при жизни Владимира Изяслав. Он по летописи был сыном князя Владимира от Рогнеды, дочери полоцкого князя Рогвольда (пришедшего в Полоцк из-за моря, то есть предположительно варяга), убитого Владимиром накануне его похода на Ярополка в 980 году. При этом Владимир убил двух сыновей Рогвольда, а его дочь Рогнеду взял в жены. Поэтому якобы Владимир и отдал Изяславу, сыну Рогнеды и внуку Рогвольда, их наследственные земли. Логично? Не говорите поспешно «да». Дело в том, что от Рогнеды по тем же летописям у Владимира были еще дети — Ярослав и Всеволод. Но на полоцкое наследство они почему-то претендентами не были. Изяслав умер рано, еще при жизни Владимира, поэтому Полоцк перешел к его сыну Брячиславу Изяславичу.
На самом деле события, скорее всего, развивались совсем по-другому. Вот что предлагает АВ: Изяслава Владимировича к началу 20-х годов XI столетия уже не было в живых. Его сын, смелый и решительный Брячислав, напал на владельца Полоцкого княжества варяга Рагнара, который после смерти своего родича и побратима Эймунда с согласия Ярослава получил Полоцк во владение на тех же правах, что и Эймунд. Эймунд, как уже было сказано, владел Полоцком на правах лена. «Если Эймунд конунг оставит после себя наследников, то будут они после него княжить в том княжестве. Если же он не оставит после себя сына, то оно вернется к тем братьям (т. е. сыновьям Владимира)». Брячислав захватывает Полоцк и Новгород Ильменский, убивает Рагнара и двух его сыновей, берет в жены его малолетнюю дочь Рогнеду и становится полоцким князем. Новгород Ильменский после военных столкновений с Ярославом отходит к последнему.
Здесь, как видите, вновь появилось имя Рогнеда. На мой взгляд, именно этот эпизод с Рагнаром и вошел в качестве основы летописной легенды о захвате Полоцка князем Владимиром в ходе его войны с братом Ярополком. Летописец просто перенес эти события на полсотни лет в глубину истории, изменив Рагнара на Рогвольда. Кстати, в те времена был еще один скандинав — кузен жены Ярослава шведский варяг Рагнвальд, который получил в управление Ладогу, вероятно, с целью закрыть «ворота», через которые на Русь могли попадать ватаги разбойников — варягов из Швеции. Даже сейчас путают имена Рагнара и Рагнвальда, поэтому-то и появился на страницах летописи владелец Полоцка Рогвольд, то есть Рагнвальд. Рогвольд согласно летописным данным «пришел из-за моря», как и его прототип Рагнар. Итак, повторюсь: на Руси было два скандинава — Рагнар, владевший Полоцком, и Рагнвальд (Рогвольд), владевший Ладогой. Эти имена часто путают, спутал и летописец, назвавший Рагнара Рогвольдом.
Наконец, судите сами, согласно традиционной версии истории Владимир, испугавшись Ярополка, бежит за море, возвращается с варягами и вступает в схватку с Ярополком, который имеет внушительные военные силы. Но накануне Владимир захватывает Полоцк, польстившись на Рогнеду. Скажите, зачем перед решающей схваткой за власть на Руси ему понадобилось рисковать своей наемной дружиной, вступившись в сомнительную битву за Полоцк? Владимир вполне мог потерять значительную часть воинов. И всё! В итоге власть на Руси досталась бы Ярополку, а Владимиру пришлось бы уже окончательно бежать за море. С Рогнедой. И только. И тем не менее согласно летописям Владимир в 980 году еще до решающей схватки с Ярополком идет против Рогвольда.
То, что полоцкий (980 года) эпизод является вставкой в «Повесть временных лет», заметил еще Шахматов. Но он ошибочно предложил отнести его к 970 году. Кстати, если так судить, то Владимир родился, когда Святославу (а Святослав родился, если верить «Повести…», вероятно, не ранее 940 года) было, скажем, шестнадцать лет, и был он уже третьим сыном у Святослава. А у самого Владимира в этом случае наследник появляется в четырнадцать лет! Натяжки очевидные. В такую историю верить нельзя.
Брячиславу Изяславичу нужно было убить и Рагнара, и всех его сыновей — законных наследников княжества, а женившись на малолетней Рогнеде, он просто закрепил свои права на Полоцкое княжество.
Дети у Рагнара должны были быть очень малы. Маловероятно, что он их привез из Скандинавии, скорее всего, они родились уже в Полоцке (а Полоцк за несколько лет до этого принадлежал варягу Эймунду), то есть им было не более пяти лет.
В таком случае Рогнеда могла войти в детородный возраст не ранее 30-х годов XI века. Сын Брячислава Всеслав умер согласно летописям в 1101 году, ровно 100 лет спустя официальной даты смерти его деда Изяслава, при этом пять сыновей Всеслава упоминаются в 1128–1129 годах. Следовательно, естественно предположить, что Всеслав мог родиться только незадолго до смерти Брячислава в 1044 году, когда Рогнеда по альтернативной версии была еще очень молодой, лет двадцати с небольшим. Раньше Всеслав родиться не мог, иначе просто невозможно представить, что пять его сыновей оказались такими долгожителями.
