«И беша у него варязи и словени и прочи прозвашася русью» — так звучат слова «Повести…». Но в Новгородской первой летописи эти строки чуть иначе, но это «чуть» меняет весь смысл летописных слов: «И беша у него варязи мужи словене и оттоле прочии прозвашася русью». Здесь однозначно одно: славяне стали называться русами позднее, уже после начала ассимиляционных процессов.

Вот что говорится в «Повести…» о деятельности княгини Ольги после гибели Игоря: «…и устави по Мьсте повосты и дани и по Лузе оброки и дани; и ловища ея суть по всей земли, знаменья и места и повосты…». Современные Мста и Луга — реки, текущие по соседству с нынешним Новгородом, но не с Ярославлем. Казалось бы, что перед нами свидетельство в пользу традиционной истории, но… в Новгородской первой летописи этот текст звучал по-другому: «Иде Олга к Новугороду, и устави по Мьсте погосты и дань; и ловища ея суть по всеи земли, и знамение и места по всеи земли и погосты…». Здесь про реку Лузу ни слова. Правда, осталась река Мьста. Но почему Мьста — это река? Написание собственных имен с заглавных букв в древних летописях не практиковалось. Это слово дано с заглавной буквы только по воле редакторов, посчитавших его названием реки. Правильнее это место в летописи следует воспроизвести так: «…и устави по мьсте погосты и дань…», то есть по различным местам были установлены погосты и дани. Про реку Мсту, как видите, ни слова. Работы для правщика истории в свое время оказалось немного: только добавить несколько слов про Лузу, в сочетании с которой слово «мьста» стало рекой.

Правда, могу предложить и второй, не менее интересный вариант истолкования словосочетания «по мьсте» — от слова «месть». Смотрите сами: в летописи буквально несколькими строчками выше говорится о походе Ольги на древлян, убивших ее мужа Игоря. «И победиша древляны; и возложиша на них дань тяжку… И иде Олга… уставляющи уставы и урокы; и суть становища ея и ловища». Тогда вышеназванный вариант мог звучать и так: «Отправилась Ольга к Новгороду и, мстя, установила погосты и дань…». Под Новгородом здесь следует рассматривать Ярославль. Кстати, любопытно, что в одной книжке, написанной двумя уважаемыми историками, утверждается, что ростовское село Угодичи (а Ростов находится неподалеку от Ярославля) принадлежало княгине Ольге.

В чем провинились новгородцы, мы в отличие от истории с древлянами не знаем, но есть еще одна очень интересная зацепка. Почему-то никто на нее особого внимания не обращал.

Итак, в летописях написано: «…и воевода бе Свеньделдь, тът же отець Мьстишинъ». Кто же такая Мстиша? Уж не Ольга ли? Имена: Ольга, Игорь, Олег — родовые. Но Игорь — Старый, Олег — Вещий, а Ольга — какая? Мстящая? Кстати, в комментариях к личным именам, встречающимся в летописях, Мстиша считается мужчиной, сыном Свенельда. Возможно, это пошло с легкой руки Карамзина: «Но кто был Мистиша, летописец не сказывает: может быть, и сам не знал, взяв сие имя из какой-нибудь древней исторической сказки или песни». Здесь сразу возникает еще один вопрос: разве Свенельд был отцом княгини Ольги? Об этом в следующей главе.

Еще один интересный момент, связанный с Новгородом. События 1014 года в «Повести…» описаны так:

«И так давали все новгородские посадники, а Ярослав не давал этого в Киев». Речь идет о дани. Из этого текста следует, что до Ярослава в Новгороде были посадники, но не князья. Но в Новгородской первой летописи сказано: «Все князья новгородские», а это уже, согласитесь, совсем другое. Как видите, много интересного и неожиданного может дать изучение Новгородской первой летописи. А поиск скрытой истины в летописях напоминает процесс восстановления переписанной картины, когда снимая слой за слоем, добираешься до истины.

Обратите внимание на первые строки «Повести…»: «Вот повести минувших лет, откуда пошла Русская земля, кто в Киеве стал первым княжить и как возникла Русская земля». Именно «В КИЕВЕ». История других городов для автора летописных строк не столь важна, а интересна только в качестве придатка к истории Киева. Читая наши основные летописи, нетрудно заметить, что все они описывают события, основываясь на том, что Киев — географический и политический центр. И все описываемые города и реки находятся на небольшом отдалении от него. Подробное же описание событий, происходящих в Северо-Восточной Руси, начинается лишь с момента убийства Андрея Боголюбского, а это уже вторая половина XII века.

Согласно Псковской Синодальной летописи Киев был основан в 854 году. В Новгородской первой летописи под этим годом отмечено: «Начало земли Русской», далее идет рассказ о трех братьях: Кие, Щеке и Хориве.

Вот что сказано про них в «Синопсисе 1735 года»: «Старший брат Кий основал град на горе над рекою Днепром и нарек его от своего имени Киев, какого же лета, летописцы российские не пишут… Один только летописец описал основание града Киева лета от Рождества Христова четыреста тридцатого». Что же мы видим: только ОДИН летописец ПОЧЕМУ-ТО определил основание Киева V веком. Этим историком был Стрыйковский (XVI век), который, как известно, многое в своих трудах беззастенчиво выдумывал.

Тем не менее это позволило советской исторической науке объявить основание Киева именно V веком, с большой помпезностью не так уж и давно был справлен 1500-летний юбилей города. Но в последнее время согласно той же традиционной истории Киев значительно помолодел: по данным археологии, его основание смещается на конец VIII — начало IX века. Но, на мой взгляд, это не предел омоложения города, и новую дату основания — 854 год можно признать условно-правильной. Потому, что по мнению Шепарда, «археология не дает твердых указаний на существование в середине IX века в районе Среднего Поднепровья скандинавского поселения, да и вообще сколько-нибудь крупного политического центра». Далее: «Среди многочисленных образцов украшений и оружия, которые были найдены в захоронениях, ни один предмет нельзя уверенно датировать периодом ранее 900 г.».

Известный археолог и историк М. И. Артамонов писал: «К сожалению, археологические остатки города Киева IX в. остаются необнаруженными». Так что и 854 год, как новый год основания Киева, можно было бы считать подарком киевлянам. Правда, тот же Артамонов, противореча себе, отмечает, что «в районе Десятинной церкви на месте Владимирова города находился большой курганный могильник… в могильнике находятся погребения и более старого времени, по крайней мере, второй половины IX в.». То есть все вполне стыкуется с 854 годом, но уж никак не ранее.

По свидетельству английского историка, «случайные находки глиняной посуды и раскопки нескольких полуземлянок со стенами из битой глины и с очагом свидетельствуют, что какое-то поселение существовало на самом большом холме — Старокиевском, лучше всего защищенном природой». Но на громадной площади, занимаемой, скажем, современной Москвой (пусть даже на территории Кремля), тоже вполне могли найти, а скорее всего, когда-то и находили остатки каких-нибудь поселений бронзового века, но это же не повод объявить о 3—4-тысячелетнем возрасте Москвы!

Впрочем, находка двух старых монеток позволила в 2005 году помпезно справить тысячелетие Казани, которой на самом деле чуть больше 600 лет. В 1977 году Казань готовилась отметить свое 800-летие, однако в самый последний момент выяснилась неприглядная картина: по словам студентов, которые участвовали в раскопках в Казанском кремле, их заставляли приносить и подбрасывать туда монеты с другого городища, более древнего. Юбилей отменили. Зато в 1997 году нашли две другие, более старые и достоверные монетки, по поводу чего и был устроен кругленький юбилей, влетевший в еще более кругленькую сумму. И все это произошло потому, что в отделении истории РАН было специальное обсуждение, где титулованные историки единогласно проголосовали за 1000 лет Казани, да и сам этот метод датировки был признан научным открытием. Сообщу читателям, что главной из найденных двух монет была чешская монета 930 года — динарий князя Вацлава. До этой находки монет, отчеканенных при князе Вацлаве, вообще не существовало. А научное открытие историков заключается в том, что они «правильно» определили дату основания Казани — 1005 год. И главное — вовремя. Так вот удачно все сложилось: определили и тут же отпраздновали. Нехорошо, конечно, получилось, что возраст города при этом оказался занижен. Но все еще впереди: недавно татарские археологи обнаружили на территории Казанского кремля глиняную насыпь с частоколом. Возраст находки — 2500 лет! Но я сомневаюсь, наверно, все-таки 2495 лет. И совсем скоро, возможно, появится еще один замечательный повод весело потратить бюджетные деньги.