Во всяком случае, эликсиры и притирания Генриху не помогут – в этом Маргарита уже не сомневалась. Его тело было здорово, хворь поразила дух.

Королева нашла нового лекаря, некоего Вильяма Хейтли, который целиком и полностью разделял ее теорию.

– Увезите короля отсюда, – сказал он. – Куда-нибудь в тихое место, где никто не будет его тревожить. Король, должно быть, чувствует напряженность, которая царит при дворе.

– Вы хотите сказать, что я должна увезти его в местность, где все его любят и все ему преданы? Где у него не будет врагов? Но как узнать, мой дорогой врач, кто тебе друг, а кто враг?

– Есть графства, где жители незыблемо преданы королю и ненавидят герцога Йоркского.

– Мне кажется, Генрих всегда хорошо чувствовал себя в Ковентри. Тамошние жители встречали его с особым радушием. Он затеял строительство в Ковентри собора Святой Марии, а в тамошнем замке гобелены, которые Генрих так любит.

– Давайте попробуем, миледи. Может быть, это и не поможет, но попытаться все-таки стоит.

– Хорошо, переезжаю в Ковентри, – объявила королева.

Она и сама была рада уехать подальше от столицы, чтобы всецело посвятить себя Генриху. Соперничать с Йорком в нынешних обстоятельствах все равно было бессмысленно. Сомерсет сидел в тюрьме, а новое правительсттво успело снискать всеобщее уважение. Особенно благоприятное впечатление на англичан произвело то, что Йорк не расправился со своими врагами – Сомерсетом и Эксетером. Это свидетельствовало о терпимости и справедливости нового правителя. Ричард Йоркский сумел завоевать доверие народа.

Но ничего, думала Маргарита, вот король поправится, и тогда Йорку конец.

Исцеление короля – вот залог победы.

Короля перевезли в Ковентри на носилках. По приказу королевы кортеж двигался окольным путем, объезжая стороной города, однако в сам Ковентри въехать тайно не удалось – поприветствовать государя собралась огромная толпа. Король лежал в паланкине недвижный и молчаливый; а рядом верхом ехала королева, пышно разодетая и торжественная. Она милостиво принимала восторги толпы, хоть и знала, что адресованы они не ей, а Генриху. Это не имело никакого значения – главное, что горожане поддерживали дом Ланкастеров.

Город Ковентри находился в графстве Варвикшир, в самом центре Англии. Название он получил от монастыря, который был основан еще в глубокой древности, при короле Кануте. Монастырь был разрушен изменником Эдриком в 1016 году, за полвека до нашествия норманнов. Однако впоследствии граф Леофрик и его супруга леди Годива основали на том же месте бенедиктинский монастырь, наделив его богатыми угодьями. С тех пор начал расти и развиваться город Ковентри. При лордах Честерах был возведен замок. В царствование Эдуарда II город был окружен высокой стеной с крепкими башнями и шестью укрепленными воротами. А за сто лет до описываемых событий владельцем Ковентри стал прославленный Черный Принц, который любил этот замок больше всех прочих своих владений.

Трудно было найти место, более пригодное для лечения Генриха. Дни шли тихо, спокойно. Маргарита почти все время проводила с мужем. Она все время разговаривала с ним, хоть Генрих ее и не слышал. Тем не менее Вильям Хейтли считал, что делать это необходимо. Хуже всего, утверждал доктор, обращаться с королем как с безумцем.

– Он вовсе не безумен, – говорил Хейтли. – Просто разум короля спит. Наше дело – пробудить его, и сделать это можно лишь лаской и терпением.

Всех приближенных поражало, как быстро королева приспособилась к новой жизни. Властная, своенравная, нетерпеливая, она совершенно преобразилась, всецело отдавшись роли матери и сиделки: она занималась только мужем и сыном, пытаясь расшевелить угасший рассудок первого и руководить воспитанием второго.

Придворные плохо знали свою королеву. Маргарита всегда была человеком одной цели: сейчас ей необходимо было вылечить короля, чтобы он – а стало быть, и она – вновь взял власть в свои руки. Ведь без Генриха править страной она не могла.

Но дело было не только во властолюбии, Маргарита была способна и на преданность, и на нежность, и на любовь. Она испытывала глубочайшую признательность мужу за то, что он избавил ее от бедности и безвестности, сделал ее королевой. Генрих любил ее, прислушивался к ее мнению, восхищался ей. Маргарита была благодарна ему за это и платила любовью за любовь. Теперь, кроме мужа, у нее появилось еще одно дорогое существо – сын. Генриха королева хотела прежде всего уберечь и защитить; сына же она буквально боготворила и не собиралась делить его ни с кем.

Задача, которую поставила перед собой Маргарита, была не из простых, но молодая женщина преисполнилась непреклонной решимости.

Ей было горько наблюдать, как успешно справляется Йорк с государственными делами, как укрепляет он свое положение. Теперь герцог назывался протектором и защитником королевства и церкви, а также Главным советником короля.

Если Генрих не поправится, будущее не сулило Маргарите ничего хорошего. Йорк пока не заявлял прав на престол, однако он не мог не понимать, что в случае исцеления короля либо по достижении принцем совершеннолетия он лишится власти. Страшнее же всего была мысль, что протектор потребует опекунства над царственным младенцем.

Но об этом говорить еще рано. Принц слишком мал, а пока он подрастет, Маргарита успеет вернуть Генриха к жизни.

Шли месяцы, все усилия Маргариты были тщетны. Иногда Генрих вдруг делал слабое движение рукой, и сердце королевы наполнялось новой надеждой. Или же во время кормления король вдруг с интересом смотрел на пищу. Однажды Маргарите показалось, что Генрих впервые смотрит не в пустоту, а следит за Маргаритой взглядом. Это было бы значительным ша-гом к выздоровлению, однако затем Генрих вновь впал в ступор, и королева поняла, что надежда не оправдалась.

Единственной ее отрадой был маленький Эдуард. Маргарита старалась проводить с ним как можно больше времени. Когда сын улыбался ей, сердце Маргариты сжималось от нежности, и она прижимала к себе малыша так крепко, что он начинал плакать. Ей казалось, что принц – само совершенство. Он – награда за все ее страдания. С каждым днем любовь матери к сыну делалась все сильнее. Пока есть Эдуард, жизнь наполнена смыслом и радостью, думала Маргарита.

Тем временем приближалось Рождество. Болезнь короля продолжалась уже более года. За месяцы, проведенные в Ковентри, перемен к лучшему почти не было. Огромное утешение Маргарите доставлял Вильям Хейтли, которому она была бесконечно благодарна – и за Генриха, и за себя. В минуты отчаяния врач успокаивал ее, вселял в нее новую надежду. Если же в состоянии Генриха происходили какие-то изменения, оба – и королева, и лекарь – затаив дыхание, наблюдали за больным.

– Иногда мне кажется, что вы излечиваете не только короля, но и меня, – говорила медику Маргарита.

А за несколько дней перед Рождеством произошло чудо. Маргарита, как обычно, вошла утром в опочивальню короля, и вдруг Генрих, улыбнувшись, протянул ей руку и сказал:

– Маргарита.

Королева рухнула на колени и закрыла лицо руками. Она испугалась, что спит, что все это ей привиделось.

Однако в следующий миг ее волос коснулась рука Генриха.

– Маргарита, – повторил он. – Моя королева.

Молодая женщина подняла лицо, но ничего не увидела – слезы застилали ей глаза.

Еле слышно она промолвила:

– Генрих… Генрих, теперь вы поправитесь.

И тут все ее чувства прорвались мощной волной. Она бросилась вон из опочивальни, рухнула в своей комнате на кровать и разрыдалась – впервые за все эти месяцы.

Маргарита отправилась к Вильяму Хейтли, чтобы посоветоваться.

– Я все знаю, – сказал врач. – Я видел короля.

– Он выздоровел! К нему вернулся рассудок!

– Миледи, давайте не будем торопиться. Рассудок короля еще не окреп – слишком уж долго он дремал.

– Вы правы. Нужно проявлять осторожность. А как быть с ребенком? Ведь Генрих его еще не видел.