– Вы понимаете что-нибудь в этом?

Лион виновато улыбнулся.

– Честно говоря – не очень.

– Вы что – никогда не имели отношения к военному делу? – удивился аббат.

Тяжело вздохнув, Лион ответил:

– Имел… – и тут же добавил: – к большому несчастью… Я ведь уже говорил вам, что в свое время служил в вермахте…

– Извините, – пробормотал О'Коннер, – я совсем забыл… – он немного помолчал, пристально глядя на содержимое чемоданчика, а затем, вынул откуда-то сбоку листок бумаги; это была подробнейшая инструкция, оставленная ему Кристофером) и принялся изучать ее.

– И все-таки, Джон, надо признаться, что вы действительно не очень хорошо подготовились к этой поездке… – заметил Лион, криво улыбаясь.

Тот отложил инструкцию.

– Почему это?

– Я понял, что вы даже не ознакомились с этим, – он кивнул на листок, – раньше, до поездки.

Джон смущенно отвел глаза.

– Не было времени… Кроме того, человек, который мне передал все это, – он кивнул сперва на дипломат, а затем на инструкцию, – человек этот утверждал, что я разберусь за какие-то пять минут…

Лион сел рядом и, пробежав листок глазами, произнес успокоительно:

– Я уже разобрался.

– Вот как?

– Ну да.

– И что же требуется сделать?

– Все очень просто: сперва надо завести часы, таким образом, каким заводится будильник – тут вы правы… А затем нажать на красную кнопку. И все – с этого момента взрывное устройство будет в готовности, и ничто уже не сможет остановить его и предотвратить взрыв…

– То есть – его нельзя будет разрядить? – поинтересовался О'Коннер.

Лион, еще раз внимательнейшим образом перечитав инструкцию, решительно заявил:

– Тут написано, что нет… Впрочем, прочитайте и убедитесь сами…

После долгих размышлений местом действия предстоящей «акции» был избран кинотеатр «Форум» – он стоял в густонаселенном районе, рядом располагался полицейский участок и протестантская церковь – и это, по замыслу аббата, должно было придать «акции» особый смысл.

Они купили билеты на предпоследний сеанс и Джон, помахивая своим атташе-кейсом, вместе с Лионом направился в фойе.

На удивление, там было довольно многолюдно: в основном – парочки влюбленных, которым было все равно, куда идти и что смотреть, лишь бы остаться вместе.

Никто – ни билетерша, ни кассир, ни молодые люди при всем своем желании не смогли заподозрить в этом аббате, одетым во все черное, и его респектабельном спутнике людей, замышлявших нечто недоброе.

Джон посмотрел на часы.

– Теперь половина десятого. Сеанс начинается через пятнадцать минут. Я справился – он должен закончиться где-то без двадцати пяти двенадцать…

Лион, вопросительно посмотрев на него, переспросил:

– Незадолго до полуночи?

– Да.

– И что же с того?

– Следующий сеанс, последний, начинается в четверть первого ночи. Значит, люди начнут заходить в кинозал около двенадцати. Если завести часовой механизм на без четверти двенадцать, а еще лучше – на без десяти…

– То взрыв произойдет как раз в то самое время, когда в зале никого не будет, – догадался Хартгейм.

– Именно так, – произнес в ответ О'Коннер, – это как раз и станет той самой счастливой случайностью… Но, как вы поняли – заранее спланированной…

Попросив своего спутника немного подождать, Джон отправился в уборную, и через несколько минут вернулся оттуда, помахивая чемоданчиком.

Хартгейм, вопросительно посмотрев на него, поинтересовался:

– Ну, что?

– Завел, – сказал Джон.

Лиону в этот момент показалось, что голос его спутника почему-то задрожал, и Хартгейм списал это на естественное волнение.

– Завел? – переспросил он.

– Да.

– На сколько же?

– Взрыв должен произойти без десяти двенадцать, – ответил О'Коннер, поминутно оглядываясь по сторонам, – Я просто уверен, что в это время в зрительном зале не будет ни единого человека…

Хартгейм с опаской посмотрел на О'Коннера, но ничего ему не сказал.

Прозвенел звонок, и они двинулись по истертым ступенькам наверх, в зрительный зал.

Лион давно уже не был в кино, и потому с интересом посматривал на экран – они попали на какую-то мелодраму, и сюжет заинтересовал его.

Неожиданно он поймал себя на мысли, что Джастина сыграла бы роль главной героини много лучше той актрисы, которая старательно изображала страсть, снедавшую всю ее, и при этом выглядела холодной.

Да, у Джастины подобные роли получались куда лучше и убедительней.

Только ли роли?

Наверное, это было как бы продолжением ее натуры, страстной и абсолютно искренней в своей страсти.

Лион так увлекся, что не сразу расслышал шепот аббата:

– Мистер Хартгейм, нам пора. Он с неудовольствием обернулся.

– Что, что?

– Нам пора…

Точно очнувшись от сна, Лион переспросил:

– Что – пора?

– Надо уходить, – произнес аббат свистящим шепотом.

– Из зала?

Он кивнул.

– Да.

– А как же чемоданчик?

– Я оставлю его тут, под сидением, – ответил аббат и опасливо посмотрел по сторонам.

Спустя несколько минут они, пригибаясь, чтобы не мешать остальным зрителям (а зал был заполнен приблизительно наполовину) вышли из зала.

Лион, остановившись у выхода, облегченно вздохнул – ему никак не верилось, что теперь все завершилось, и он с О'Коннером может спокойно возвратиться назад, в ставший родным для него Оксфорд.

Однако Джон, словно угадав его мысли, произнес негромко, но выразительно:

– Нам еще рано возвращаться. Лион встрепенулся.

– Почему?

– Надо все проконтролировать… Убедиться, что взрывное устройство сработало…

– Но ведь вы сами утверждали не далее, чем сегодняшним утром, что если оно заведено, то сработает обязательно… – вспыхнул Лион, с опаской поглядывая в сторону кинотеатра, неоновые вывески которого переливались над его головой всеми цветами радуги, – да и сам я об этом читал… Ну, в той инструкции…

Однако Джон был непреклонен.

– Нет, мистер Хартгейм, надо остаться и во всем убедиться самим…

– Хорошо, – согласился тот и отвернулся. Они немного помолчали, думая каждый о своем, но по большому счету – об одном и том же.

Нервы Лиона были натянуты струной – впрочем, тоже самое можно было сказать и о его спутнике – он постоянно оглядывался, словно бы за ним кто-нибудь следил.

Наконец, приподняв белоснежную манжетку, он произнес тихо-тихо:

– Через десять минут сеанс закончится…

– Через десять?

– Уже через девять…

– Значит, люди начнут выходить минут через пятнадцать…

– А взрыв произойдет без десяти двенадцать, – продолжил его мысль аббат.

И они замолчали.

О, как томительно, как страшно медленно тянулось время, эти проклятые десять минут! Аббат то и дело смотрел на часы.

– Уже восемь…

– Как, прошла только одна минута?

– Мои часы никогда не врут…

Минула еще целая вечность, прежде чем О'Коннер произнес:

– Теперь – семь…

Лион резко обернулся к нему, видимо, желая, что-то спросить, но в самый последний момент передумал.

Джон не стал спрашивать – он был взвинчен и напуган не меньше своего спутника.

– Шесть… Лион молчал.

– Четыре…

О, сколько же это может продолжаться?!

Почему это проклятое время тянется, так томительно, так медленно?

Аббат вновь посмотрел на часы.

– Три минуты…

По идее, теперь из зала «Форума» должны были выходить первые зрители.

Но их что-то не было видно…

Может быть, эта мелодрама была настолько интересной, настолько захватила их, что они решили досмотреть до конца, вплоть до самих титров?

Может быть…

– Две минуты…

– Сколько?

Помедлив, О'Коннер ответил:

– Уже минута…

Да, теперь и ему, наверное, хотелось, чтобы время бежало быстрее…

Аббат начинал заметно нервничать – он никак не думал, что сеанс затянется…

Наконец, он произнес: