– Все. Через пятнадцать минут будет взрыв…

– Послушайте, Джон, может быть ваши часы идут неправильно? – с надеждой в голосе спросил у него Хартгейм.

Аббат поморщился.

– Этого не может быть… Я проверял их перед тем, как мы пошли сюда… Впрочем…

И он кивнул в сторону огромного светящегося табло на фасаде кинотеатра.

Лион невольно поднял голову, и убедился, что часы Джона точны.

– Что же делать?

– Не знаю…

В голосе О'Коннера прозвучали растерянность и настоящая, неподдельная безысходность. Наконец Лиона осенило:

– Одну минутку…

И он побежал по направлению к кассам. Добежав, он первым же делом спросил:

– Простите, а когда закончится этот сеанс?

– Через полчаса, – ответила кассирша. Волосы на голове Хартгейма поднялись дыбом от этого ответа.

Как – через полчаса?

А кассирша продолжала невозмутимо:

– Дело в том, что этот сеанс, так сказать, для взрослых… После фильма будет еще и киножурнал…

Лион заскрипел зубами.

– О, Боже…

И опрометью бросился к аббату. Когда Джон выслушал Лиона, лицо его вмиг сделалось пепельно-серым.

– Что, что? – переспросил он несколько раз и непонимающе заморгал.

Лион вновь повторил.

И тут Джон с необыкновенной прытью бросился к двери выхода и стал трясти ее – дверь была закрыта.

– Подождите тут! – бросил он через плечо и побежал к главному входу.

Хартгейм помчался за ним.

Аббат влетел в фойе, не обращая никакого внимания на билетера, которая сразу же протестующе воздела руки:

– Ваш билет, сэр!

Ей удалось задержать только Лиона…

Однако спустя несколько минут Джон уже бежал обратно, держа по мышкой тот страшный чемодан.

Возможно, от перенапряжения, может быть, от усталости, но Лиону в этот миг показалось, что он слышит неотвратимое тикание часового механизма.

Да, теперь ничего не могло остановить его… Выскочив из фойе, Джон крикнул: – Оставайтесь на месте! И бросился в сторону…

Лион тем не менее последовал за ним – теперь он прекрасно понимал, что хочет сделать его товарищ…

Неподалеку от «Форума» простирался какой-то пустырь – раньше там был дом, пришедший в негодность, его снесли, и теперь пустырь ожидал новой застройки.

О'Коннеру надо было добежать туда и бросить где-нибудь свою страшную ношу – среди почерневших от времени свай, там и сям торчавших, словно сгнившие зубы в пасти какого-то диковинного животного, в котлован, в старый заброшенный подвал, оставшийся от прежнего дома…

Лион видел только спину аббата – Джон бежал на удивление быстро, куда быстрее, чем мог ожидать от него Хартгейм.

Спина все удалялась…

И вдруг…

Вверх, до самого неба, взметнулся огромный сноп пламени, это пламя буквально ослепило Лиона, в лицо ему полыхнуло жаром, и он невольно отпрянул…

В нос резко ударило паленым мясом – запах был настолько неприятным, что Хартгейма едва не стошнило…

Где-то совсем рядом послышался звук разбитого стекла, посыпалась штукатурка, завыла полицейская или пожарная сирена…

Лион, с трудом найдя в себе силы, подошел к котловану – в глубине души он надеялся, что аббат О'Коннер не умер, что он каким-то чудом спасся…

Опустив взгляд, Лион увидел внизу лишь кровавое месиво…

Он долго шел по улице, не видя ни полицейских, ни пожарных машин, не слыша сирен скорой помощи…

В душе его царила опустошенность – теперь ему было все равно, задержат ли его полицейские или нет, безразлично, что с ним станет…

Неожиданно Лион поймал себя на мысли, что он желает только одного – чтобы все поскорее закончилось.

А как…

Умрет ли он или останется в живых, об этом Хартгейм не думал.

Только бы все поскорее закончилось… Только бы завершилось… Хоть как-нибудь.

Лион не помнил, как он добрался до Центрального вокзала, как купил билет, как сел в поезд…

Уже потом, в Оксфорде, он пытался воскресить этот провал в своей памяти, но там зияла бездонная черная дыра – последним в памяти запечатлелся взрыв…

Сидя в мягком кресле, Хартгейм ехал в экспрессе по направлению к Оксфорду.

Сознание постепенно возвращалось к нему.

Нет, теперь он не хотел ни о чем думать, ни о чем вспоминать; Хартгейму хотелось только одного – как можно быстрее добраться до Оксфорда, приехать домой и во всем покаяться Джастине…

Неожиданно взгляд его упал на какое-то бурое пятнышко на рукаве.

Боже, что это?

Сомнений не было – это была кровь, и Лион прекрасно знал, чья именно: кровь аббата О'Коннера, человека, который ценой собственной жизни поплатился за их фатальную, роковую ошибку.

Воровато оглянувшись по сторонам, Лион принялся пальцем стирать это пятно, однако этого ему так и не удалось сделать.

Да, кровь – не вода, и так просто ее не сотрешь – и она, даже засохнув, всегда будет напоминать о себе…

Кровь его соседа, человека, на какое-то время ставшего для Лиона куда больше, чем просто приятелем, человека, который на многие вещи открыл ему глаза.

Аббат Джон О'Коннер…

Лион теперь твердо знал – сколько бы времени ни прошло, какие бы события ни случились в его жизни, он всегда будет помнить этого человека.

Он никогда не забудет ни его, ни его благородного поступка.

Нет, он не будет стирать эту кровь, он оставит пятно, и оно всегда будет служить ему напоминанием о Джоне О'Коннере…

На какой-то станции дверь в его купе открылась, и рядом с ним уселся некий благообразный джентльмен, со свежим номером газеты под мышкой.

Дружелюбно поздоровавшись, он сел рядом и развернул газету.

– Нет! – неожиданно громко воскликнул он, как только взгляд его упал на первую страницу, – нет, вы только посмотрите, что они творят!

Лион, с трудом обернувшись (при этом позвоночные суставы его хрустнули так, что ему сделалось страшно), поинтересовался:

– Кто – они?

Его спутник злобно сощурился.

– Да эти чертовы террористы…

При последнем слове Хартгейм невольно вздрогнул и втянул голову в плечи, однако спутник его был настолько возмущен прочитанным, что не заметил этого.

– Нет, вы только посмотрите!

Призвав на помощь все свое самообладание и мужество, Лион спросил:

– Сэр, о каких террористах вы говорите?

– Да все о тех же, – в голосе джентльмена с газетой послышалось раздражение, – об этих чертовых боевиках из ИРА…

– И что же?

– Вчера поздно ночью неподалеку от кинотеатра «Форум» было взорвано специальное устройство… Взрыв подготовил какой-то полусумасшедший священник, видимо – маньяк, – продолжал тот.

У Лиона засосало под ложечкой – он поджал под себя локоть с пятном крови аббата.

– Священник?

Джентльмен отчеркнул ногтем несколько абзацев в статье и протянул газету Лиону.

Тот попытался что-либо прочесть, но это у него так и не получилось – буквы прыгали перед глазами, иногда он видел перед собой слова, но они были какими-то случайными, не связанными между собой…

Он протянул газету обратно.

– Простите, сэр, – вежливо сказал он, стараясь не смотреть на случайного спутника, – простите, но я забыл дома очки, и потому не смогу прочитать ни строчки…

– Ну, тогда я вам сейчас все объясню: дело в том, что какой-то сумасшедший католический священник, – джентльмен мельком взглянул в газету, – аббат О'Коннер, видимо желая ценой своей жизни устроить взрыв в кинотеатре, на предпоследнем сеансе, хотел было пронести туда взрывное устройство…

– Ну, и что с того? – спросил Лион, стараясь казаться невозмутимым.

– Как это что! – закричал джентльмен, – и он бы наверняка отправил на тот свет великое множество людей, если бы по неосторожности, как считает полиция, не завел бы часовой механизм своей адской машины на другое время… Короче говоря, – пояснил спутник, – он просто ошибся. Священник, как и следовало ожидать, погиб…

С трудом ворочая языком в пересохшем от волнения рту, Лион спросил: