– Да.

– Возвращайся немедленно…

– Но, дорогая, я не могу… Она не дала ему договорить:

– Я прошу – возвращайся немедленно… Ты слышишь меня, Лион?

– Да, дорогая, но это невозможно…

Джастина немного подумала, а затем спросила:

– Ты там один?

Теперь врать не имело никакого смысла, потому что Джастина знала наверняка, что в Лондон он отправился в обществе аббата О'Коннера; кроме того, это было очень легко проверить, стоило Джастине только подойти к окну и посмотреть на окна дома напротив – аббат жил один, и в случае его отсутствия в доме не горел свет.

Она повторила вопрос:

– Ты с кем поехал в Лондон?

– С мистером О'Коннером, – после непродолжительной заминки ответил Лион, – с его преподобием отцом Джоном…

– Так я и знала, – крикнула Джастина, да так громко, что в трубке послышался какой-то щелчок, – Лион, немедленно все бросай и отправляйся домой…

– Но, дорогая, я никак не могу оставить аббата… Это было бы верхом неучтивости с моей стороны, – принялся оправдываться Хартгейм.

Неожиданно она замолчала – Лион слышал только прерывистое дыхание; настолько этот разговор взволновал ее.

Потом она глухо спросила:

– Хорошо… Когда тебя ждать?

– Я и сам не знаю, – ответил Лион, – думаю, что очень скоро… Ни сегодня-завтра я вернусь в Оксфорд…

Из трубки послышались короткие гудки, возвещавшие, что разговор окончен.

Лион, недоуменно посмотрев на трубку, повертев ее, положил на прежнее место и, подперев рукой подбородок, задумался…

Наверное, впервые за все это время до него дошло, что своей внезапной поездкой он нанес травму Джастине, заставив его так сильно разволноваться…

Лион, как и большинство современных мужчин, в глубине души радовался, когда за него переживали, и логика его была понятна: если Джастина волнуется за него, если она переживает из-за того, где он находится и что делает, значит он ей все-таки небезразличен, значит, она любит его.

Его, Лиона…

А раз так – следовательно, его есть за что любить…

Может быть это чувство, чувство своей нужности любимой женщине тешило самолюбие Лиона, может быть ему было просто приятно упиваться своей значительностью в глазах жены – как бы то ни было, но теперь, после разговора с Джастиной, Лион решил, что эта поездка – к лучшему.

Ничего, пусть поволнуется.

Это пойдет ей только на пользу.

Он разостлал постель, лег и взял в руки какую-то книгу – он захватил ее из дома, даже не взглянув на название.

То, что прочитал Лион, заставило его невольно вздрогнуть:

«Удивительно! Опыт погибших не идет впрок тем, кто стоит на краю гибели. Ничего тут нее поделаешь. Все погибнут.»

Он захлопнул книгу и, прежде чем выключить свет, взглянул на обложку – это был альбом художественных репродукций с произведений Гойи, который он в свое время так часто видел на ночном столике своей жены…

Решение пришло неожиданно: взрывное устройство следует подложить в кинозал.

Это было первое, что услышал Лион после того, как на следующее утро Джон О'Коннер сказал ему «здравствуйте».

Лион удивленно взглянул на аббата.

– В кинозал?

Тот закивал.

– Ну да.

– А почему именно туда?

Аббат принялся терпеливо объяснять:

– Это – идеальное место – для того, чтобы достичь желаемого результата. С одной стороны, это будет выглядеть весьма внушительно, а с другой – если рассчитать время, то никаких жертв не будет.

– Рассчитать время? – переспросил Хартгейм, все еще не понимая, как это возможно.

– Да.

– Но каким образом?

– Кинозал – это и есть как раз то место, где собираются люди… Много, очень много людей. Но ведь люди не постоянно находятся там. В перерывах между сеансами, а это – где-то полчаса – в кинозале никого не будет.

– И в это самое время, по вашему замыслу, должен прозвучать взрыв?

– Да.

– Но какой же будет от этого толк?

– Общественное мнение, мнение полиции и ответственных лиц, подогреваемое телевидением и газетами, будет уверено, что бомба, взрывное устройство было подложено с целью убить как можно большее количество людей… Однако по каким-то независящим от террористов причинам взрыв прозвучал раньше или позднее положенного срока. И потому пострадавших не будет. Понимаете мою мысль?

– С одной стороны – покушение на убийство, а с другой – тонкий расчет на то, что как раз в это самое время в зале не будет никого?

Аббат кивнул.

– Именно, именно…

– А это самое взрывное устройство, – произнес Хартгейм с такой опаской, словно бы он уже держал его в руках, – это взрывное устройство, оно не может сработать раньше положенного?

Отрицательно покачав головой, Джон решительно сказал:

– Нет.

– Почему?

– Это – обыкновенная бомба с часовым механизмом. Устройство взорвется именно в то время, на которое мы заведем часы, – объяснил он, – а завести его не труднее, чем обыкновенный будильник, с этим может справиться любой…

Лион посмотрел на собеседника с некоторым недоверием, которое, однако, было совершенно естественным в его положении.

– А жертвы?

– Я же говорю – никаких жертв не будет. Сделав небольшую паузу, словно просчитывая что-то в уме, Хартгейм спросил:

– А дальше?

О'Коннер недоуменно посмотрел на него.

– Что значит дальше?

– И что будет дальше?

– Ну как это что… Сядем в машину и отправимся обратно в Оксфорд.

– Нет, я не о том.

– А о чем же?

– Я о том, что дальше предпримут ваши друзья… Ну, из ИРА.

Джон принялся рассказывать о том, что ему в свою очередь поведал Кристофер перед арестом:

– А дальше все будет очень просто: несколько звонков в полицейские участки… Да хоть в Министерство внутренних дел или в парламентскую Комиссию по проблемам католического населения Ольстера – неважно! Так вот – всего несколько звонков, звонивший поставит ультиматум: или в британской столице начнется самый настоящий террор, или же все заключенные, арестованные в последнее время, будут выпущены, и правительство смягчит свою политику по отношению к католическому населению Белфаста… Я ведь уже говорил несколько раз, что правительство дышит на ладан, они ни за что не захотят скандала, и потому, чтобы не отправиться в полном составе в отставку, примут наши условия и удовлетворят хотя бы часть этих требований…

Лион молча выслушал Джона.

Теперь, когда все, включая место действия, было решено, когда до «акции» оставались считанные часы, его неожиданно охватило предчувствие чего-то недоброго, нехорошего…

По большому счету Лион не верил в то, что говорил ему Джон – особенно в то, что правительство примет этот ультиматум террористической организации, которая стала на Британских островах притчей во языцех.

Однако Джон держался спокойно, уверенно и даже бодро – он явно не разделял сомнений своего компаньона и, судя по всему, надеялся на успех.

Спустя несколько минут они поднялись в гостиничный номер аббата.

Тот, выглянув в коридор, чтобы убедиться, что за ними никто не следит, тщательно закрыл двери и, еще раз оглянувшись, словно в его комнате мог быть кто-нибудь посторонний, вытащил из-под кровати небольшой атташе-кейс, ничем не примечательный черный чемоданчик, с которыми обычно ходят на службу средней руки клерки и мелкие бизнесмены.

– Что это? – спросил Лион догадываясь, что может храниться внутри.

Джон положил дипломат на кровать и, щелкнув никелированными замочками, раскрыл его.

Лион, лишь мельком взглянув на его содержимое – какую-то коробку ядовито-желтого цвета, от которой к белому циферблату со светящимися фосфорическими стрелками шли какие-то проводки, тут же поймал себя на мысли, что в последний раз он видел взрывное устройство наверное году в сорок четвертом или сорок пятом…

Аббат, вопросительно посмотрев на своего спутника, поинтересовался: