– Эта комната запирается, Салли? – спросил Лахлан и, отодвинув в сторону занавеску, выглянул наружу.

– Да, сэр. – Салли в недоумении взглянула на Венецию и забрала ее платье.

– Моя жена имеет слабость ходить во сне. – Дурацкая ложь с легкостью слетела с его языка. – Так что, если ты принесешь ключ, я буду тебе крайне признателен. Нельзя допустить, чтобы она упала с лестницы в темноте, верно?

Черт бы побрал этого нахала. Он все предусмотрел.

– Конечно, нельзя, сэр.

Когда Салли помедлила, глядя на Венецию, Лахлан повернулся к ней, упрямо стиснув зубы.

– Спасибо, Салли, можешь идти. И подыщи какую-нибудь ночную рубашку для моей жены. Я сам помогу ей управиться с корсетом.

Поспешно закивав, Салли выскользнула из комнаты. В два широких шага Лахлан очутился позади Венеции.

– Лахлан…

– Тише! – Он начал развязывать тесемки с такой быстротой и ловкостью, что девушка опешила. Похоже, этот мужчина оказывал подобные услуги и другим женщинам, будь он проклят!

– Вот что мы будем делать, – продолжал Лахлан. – Когда Салли принесет ключ, я извинюсь и отошлю ее прочь. Потом выйду за дверь, вы протянете мне остальную одежду, и я отнесу ее вниз, Энни, так что вы сможете спокойно принять ванну.

Венеция повернула голову и с подозрением посмотрела на него:

– Одна?

– Одна. Но я запру дверь, понятно?

– Прекрасно. – Венеция подавила разочарование. По крайней мере она сможет как следует помыться.

Ее корсет соскользнул вниз, но Лахлан подхватил его и протянул Венеции. Но когда она взялась за один край простеганной ткани, он продолжал крепко удерживать второй край в руке.

– Вы должны пообещать мне, что не попытаетесь сбежать через окошко. Даже если вам посчастливится в него пролезть, внизу нет ничего, что могло бы смягчить падение, так что вы просто сломаете себе шею.

– Я уже и сама пришла к такому выводу, большое вам спасибо.

– Хорошо, что у вас еще сохраняется доля здравого смысла.

Да, здравый смысл у нее еще оставался, чего нельзя было сказать об одежде. По счастью, Лахлан не отрывал взгляда от ее лица. Такое проявление джентльменской предупредительности вселяло надежду.

– Даю вам час, чтобы помыться, а я тем временем помогу Энни, – продолжал он. – Это не вызовет подозрений. – Он отпустил корсет. – Но к тому времени, как я вернусь, вы должны уже покинуть ванну и одеться, понятно?

Прижимая корсет к своей груди, девушка поспешно кивнула.

– Потом вы сможете повернуться лицом к стене, когда я буду раздеваться и мыться.

Боже милостивый, он тоже собирается мыться? Какая соблазнительная картина сразу же возникла в ее воображении: обнаженный Лахлан погружается в горячую ванну, намыливает упругие мускулы.

– Конечно, если вы не возражаете, – добавил он. Теперь он смотрел на нее как-то странно, и Венеция вдруг осознала, что с бесстыдной откровенностью рассматривает его тело.

– Нет… Я не возражаю… Если вы хотите помыться… – Заметив всепонимающее выражение на его лице, она опомнилась и перестала мямлить. – Я просто задумалась… – «Как об этом спросить?» – Нам ведь на самом деле не придется спать на одной кровати, не правда ли?

В тот же миг глаза его потемнели и приобрели этот чувственный шоколадный оттенок. Венеция поняла, что не стоило об этом спрашивать.

– Мне бы следовало заставить вас делить со мной постель, Принцесса, потому что вы представились моей женой. – Мягкий звук его слов, произносимых с местным акцентом, вызывал странный отклик у нее в животе, в особенности когда он добавил: – Может, доведем этот обман до его логического завершения? Что вы на это скажете?

Венеция судорожно сглотнула. Одна эта мысль вызвала дрожь по всему телу.

– Вы отлично знаете, что я не имела в виду…

– Не волнуйтесь, – перебил он. – Я не такой дурак, чтобы лечь с вами рядом, когда вы одеты подобным образом. Я буду спать на полу.

– Тогда все прекрасно, – сказала девушка с облегчением. Или она пыталась себя в этом уверить. – Благодарю вас.

– Пока рано меня благодарить, – проворчал он. – Ночь только начинается, и я все еще намерен заставить вас заплатить за то, что вы нарушили все мои планы.

Понимая, что он просто грозится, чтобы сохранить свою гордость, Венеция поддразнила:

– И как же вы это сделаете, позвольте спросить?

– Возможно, я воспользуюсь вашей тетрадью и на ночь что-нибудь вам спою. – Он взглянул на нее с шутливой угрозой. – Тогда узнаете.

– Я бы не возражала послушать ваше пение, – сказала она. Это, видимо, расстроило его, потому что он отвел в сторону взгляд и нахмурился.

– Вы говорите это сейчас, но, услышав мой голос, завоют все собаки в округе, и вы по-другому заговорите.

В этот момент вернулась Салли со свежей рубашкой и ключом от комнаты. Верный своему слову, Лахлан под каким-то предлогом отправил служанку назад, а сам вышел за дверь. Венеция до конца разделась и передала ему одежду, обернувшись полотняным покрывалом. Только после того как он запер дверь на ключ и спустился по лестнице. Венеция сбросила покрывало и забралась в ванну.

Венеция намылила волосы и тело, от знакомого запаха лаванды и щелока на глаза навернулись слезы. Сколько еще пройдет времени, прежде чем она снова увидит свой дом? И вообще, удастся ли ей это когда-нибудь? Она не могла себе представить, что Лахлан вернет ее отцу, не получив взамен того, что ему нужно. Как не могла себе представить, что отец отдаст Лахлану то, что он от него требует.

Вся эта история не могла кончиться хорошо.

Как только Венеция вымылась, она вытерлась полотенцем и надела рубашку Салли, которая оказалась несколько тесна ей в груди. Затем она забралась в постель, закуталась до подбородка в покрывало, закрыла глаза и повернулась лицом к стене. Если она сумеет заснуть до того, как Лахлан вернется, с ним не придется разговаривать, и тогда, может быть, у него не возникнет соблазна что-нибудь предпринять.

Взбив повыше подушку, девушка постаралась не думать о вечернем разговоре. Но слова Лахлана упорно звучали в ее ушах.

«Муж Энни высказался против вытеснения арендаторов… И тогда граф приказал своему поверенному уволить его»

Раздался тихий стук в дверь.

– Я вхожу, дорогая, – произнес Лахлан.

Он вернулся, чтобы помыться. Боже милостивый!

Притворяясь, что спит, Венеция продолжала лежать лицом к стене, когда он вошел. Она услышала, как звякнул ключ, когда он запер дверь, шуршание одежды, когда он раздевался. Должно быть, она притворялась убедительно, раз он не заговорил с ней.

Перевернувшись на живот, Венеция повернула голову так, чтобы видеть ванну, стоявшую перпендикулярно кровати. К счастью, Лахлан сидел к ней спиной.

Он окунулся с головой в воду, и когда вынырнул, волосы его каштановыми ручейками струились по шее. Неожиданно для Венеции он уперся ладонями в края ванны и поднялся во весь рост, открыв ее взору белокожие ягодицы. Мускулистые, крепкие, великолепно очерченные ягодицы.

Так вот как выглядит обнаженный мужчина – мышцы взбугрились на его бедрах, когда он нагнулся, чтобы взять полотенце, упругие жгуты мускулов перекатывались по плечам, когда он вытирался. Затем он слегка повернулся боком и открыл взгляду… уродливый рваный шрам, пересекавший ногу от колена до середины бедра. Венеция тихо ахнула. Шрам был совсем свежим, потому что все еще оставался опасно красным, воспаленным, должно быть, разбух от воды.

– О Господи! – прошептала девушка.

Лахлан напрягся. Слишком поздно она поняла, что произнесла эти слова вслух. Прежде чем она успела отвернуться, он посмотрел на нее, и их взгляды встретились.

– В чем дело?

Ей следовало бы пробормотать извинения и отвернуться, но раз уж она увидела шрам, ей необходимо было все выяснить. Венеция указала на его ногу:

– Кто сделал это с вами?

Желваки заиграли у него на щеках. Все еще оставаясь в ванне, он обвязал полотенце вокруг талии и повернулся к девушке лицом, сердито глядя на нее, словно суровый воин-горец в белом килте.