* * * В последний раз мы встретились тогда На набережной, где всегда встречались. Была в Неве высокая вода, И наводненья в городе боялись. Он говорил о лете и о том, Что быть поэтом женщине – нелепость. Как я запомнила высокий царский дом И Петропавловскую крепость! — Затем что воздух был совсем не наш И, как подарок Божий, – так чудесен. И в этот час была мне отдана Последняя из всех безумных песен. 1914 * * * Покорно мне воображенье В изображеньи серых глаз. В моем тверском уединенье Я горько вспоминаю вас. Прекрасных рук счастливый пленник На левом берегу Невы, Мой знаменитый современник, Случилось, как хотели вы, Вы, приказавший мне: довольно, Поди, убей свою любовь! И вот я таю, я безвольна, Но все сильней скучает кровь. И если я умру, то кто же Мои стихи напишет вам, Кто стать звенящими поможет Еще не сказанным словам? 1913 ОТРЫВОК
…И кто-то, во мраке дерев незримый, Зашуршал опавшей листвой И крикнул: «Что сделал с тобой любимый, Что сделал любимый твой! Словно тронуты черной, густою тушью Тяжелые веки твои. Он предал тебя тоске и удушью Отравительницы-любви. Ты давно перестала считать уколы — Грудь мертва под острой иглой. И напрасно стараешься быть веселой — Легче в гроб тебе лечь живой!..» Я сказала обидчику: «Хитрый, черный, Верно, нет у тебя стыда. Он тихий, он нежный, он мне покорный, Влюбленный в меня навсегда!» 1912 * * * И жар по вечерам, и утром вялость, И губ потрескавшихся вкус кровавый. Так вот она – последняя усталость, Так вот оно – преддверье царства славы. Гляжу весь день из круглого окошка: Белеет потеплевшая ограда, И лебедою заросла дорожка, А мне б идти по ней – такая радость. Чтобы песок хрустел и лапы елок — И черные и влажные – шуршали, Чтоб месяца бесформенный осколок Опять увидеть в голубом канале. 1913 * * * Не будем пить из одного стакана Ни воду мы, ни сладкое вино, Не поцелуемся мы утром рано, А ввечеру не поглядим в окно. Ты дышишь солнцем, я дышу луною, Но живы мы любовию одною. Со мной всегда мой верный, нежный друг, С тобой твоя веселая подруга. Но мне понятен серых глаз испуг, И ты виновник моего недуга. Коротких мы не учащаем встреч. Так наш покой нам суждено беречь. Лишь голос твой поет в моих стихах, В твоих стихах мое дыханье веет, О, есть костер, которого не смеет Коснуться ни забвение, ни страх. И если б знал ты, как сейчас мне любы Твои сухие, розовые губы! 1913 * * * У меня есть улыбка одна: Так, движенье чуть видное губ. Для тебя я ее берегу — Ведь она мне любовью дана. Все равно, что ты наглый и злой, Все равно, что ты любишь других. Предо мной золотой аналой, И со мной сероглазый жених. 1913 * * * Настоящую нежность не спутаешь Ни с чем, и она тиха. Ты напрасно бережно кутаешь Мне плечи и грудь в меха. И напрасно слова покорные Говоришь о первой любви. Как я знаю эти упорные, Несытые взгляды твои! 1913 * * * Проводила друга до передней. Постояла в золотой пыли. С колоколенки соседней Звуки важные текли. Брошена! Придуманное слово — Разве я цветок или письмо? А глаза глядят уже сурово В потемневшее трюмо. 913 * * * Столько просьб у любимой всегда! У разлюбленной просьб не бывает. Как я рада, что нынче вода Под бесцветным ледком замирает. И я стану – Христос помоги! — На покров этот, светлый и ломкий, А ты письма мои береги, Чтобы нас рассудили потомки, Чтоб отчетливей и ясней Ты был виден им, мудрый и смелый, В биографии славной твоей Разве можно оставить пробелы? Слишком сладко земное питье, Слишком плотны любовные сети. Пусть когда-нибудь имя мое Прочитают в учебниках дети, И, печальную повесть узнав, Пусть они улыбнутся лукаво… Мне любви и покоя не дав, Подари меня горькою славой. 1913 |