* * * Сослужу тебе верную службу, — Ты не бойся, что горько люблю! Я за нашу веселую дружбу Всех святителей нынче молю. За тебя отдала первородство И взамен ничего не прошу, Оттого и лохмотья сиротства Я как брачные ризы ношу. 1921 * * * Нам встречи нет. Мы в разных станах, Туда ль зовешь меня, наглец, Где брат поник в кровавых ранах, Приявши ангельский венец? И ни молящие улыбки, Ни клятвы дикие твои, Ни призрак млеющий и зыбкий Моей счастливейшей любви Не обольстят… 1921 * * * Страх, во тьме перебирая вещи, Лунный луч наводит на топор. За стеною слышен звук зловещий — Что там, крысы, призрак или вор? В душной кухне плещется водою, Половицам шатким счет ведет, С глянцевитой черной бородою За окном чердачным промелькнет — И притихнет. Как он зол и ловок, Спички спрятал и свечу задул. Лучше бы поблескиванье дул В грудь мою направленных винтовок, Лучше бы на площади зеленой На помост некрашеный прилечь И под клики радости и стоны Красной кровью до конца истечь. Прижимаю к сердцу крестик гладкий: Боже, мир душе моей верни! Запах тленья обморочно сладкий Веет от прохладной простыни. 1921 * * * Кое-как удалось разлучиться И постылый огонь потушить. Враг мой вечный, пора научиться Вам кого-нибудь вправду любить. Я-то вольная. Все мне забава, — Ночью Муза слетит утешать, А наутро притащится слава Погремушкой над ухом трещать. Обо мне и молиться не стоит И, уйдя, оглянуться назад… Черный ветер меня успокоит, Веселит золотой листопад. Как подарок, приму я разлуку И забвение, как благодать. Но, скажи мне, на крестную муку Ты другую посмеешь послать? 1921 * * * А, ты думал – я тоже такая, Что можно забыть меня И что брошусь, моля и рыдая, Под копыта гнедого коня. Или стану просить у знахарок В наговорной воде корешок И пришлю тебе страшный подарок — Мой заветный душистый платок. Будь же проклят. Ни стоном, ни взглядом Окаянной души не коснусь, Но клянусь тебе ангельским садом, Чудотворной иконой клянусь И ночей наших пламенных чадом — Я к тебе никогда не вернусь. 1921 * * * Чугунная ограда, Сосновая кровать. Как сладко, что не надо Мне больше ревновать. Постель мне стелют эту С рыданьем и мольбой; Теперь гуляй по свету Где хочешь, Бог с тобой! Теперь твой слух не ранит Неистовая речь, Теперь никто не станет Свечу до утра жечь. Добились мы покою И непорочных дней… Ты плачешь – я не стою Одной слезы твоей. 1921 * * * Пива светлого наварено, На столе дымится гусь… Поминать царя да барина Станет праздничная Русь — Крепким словом, прибауткою За беседою хмельной; Тот – забористою шуткою, Этот – пьяною слезой. И несутся речи шумные От гульбы да от вина… Порешили люди умные: – Наше дело – сторона. 1921 * * * А Смоленская нынче именинница, Синий ладан над травою стелется, И струится пенье панихидное, Не печальное нынче, а светлое. И приводят румяные вдовушки На кладбище мальчиков и девочек Поглядеть на могилы отцовские, А кладбище – роща соловьиная, От сиянья солнечного замерло. Принесли мы Смоленской Заступнице, Принесли Пресвятой Богородице На руках во гробе серебряном Наше солнце, в муке погасшее, — Александра, лебедя чистого. 1921 * * * О. А. Глебовой-Судейкиной
Пророчишь, горькая, и руки уронила, Прилипла прядь волос к бескровному челу, И улыбаешься – о, не одну пчелу Румяная улыбка соблазнила И бабочку смутила не одну. Как лунные глаза светлы и напряженно Далеко видящий остановился взор. То мертвому ли сладостный укор, Или живым прощаешь благосклонно Твое изнеможенье и позор? 1921 * * * Не бывать тебе в живых, Со снегу не встать. Двадцать восемь штыковых, Огнестрельных пять. Горькую обновушку Другу шила я. Любит, любит кровушку Русская земля. 1921 |
