Стоя на носу корабля с длинным копьем в руках, Чжоу Шань закричал:
— Кто ты такой? Зачем тебе госпожа?
На палубы выходили воины в полном вооружении. Корабли поплыли по течению; Чжао Юнь, на коне следуя за ними вдоль берега, продолжал кричать:
— Пустите меня на корабль! Я должен говорить с госпожой!
Но Чжоу Шань больше не обращал на него никакого внимания. Чжао Юнь не отставал от судов; проехав более десяти ли, он увидел на отмели небольшую рыбачью лодку и, соскочив с коня, прыгнул в нее. За ним последовали еще двое воинов.
Одна мысль владела Чжао Юнем — во что бы то ни стало догнать корабль, на котором плыла госпожа Сунь. Чжоу Шань решил избавиться от Чжао Юня и приказал обстреливать его из луков. Тот ловко отбивал стрелы копьем, и они падали в воду. Расстояние постепенно сокращалось. Чжао Юнь приближался к кораблю.
Воины Чжоу Шаня встретили его в пики, но Чжао Юнь, подняв меч, одним прыжком перескочил на палубу. Воины в страхе попрятались. Чжао Юнь бросился в каюту, где, прижав к груди А-доу, сидела госпожа Сунь.
— Что тебе здесь нужно? — сердито закричала она.
— Куда вы направляетесь, госпожа? — с тревогой спросил Чжао Юнь. — Почему вы не сообщили Чжугэ Ляну о своем отъезде?
— Мне некогда было его извещать — моя матушка больна!
— Вы едете к больной, зачем же вы взяли с собой молодого господина?
— А-доу — мой сын, и я не могу оставить его в Цзинчжоу без присмотра!
— А я на что? — воскликнул Чжао Юнь. — А-доу — единственный сын Лю Бэя, и я спас его в Данъяне от грозного врага. Кто дал вам право увозить мальчика?
— Как ты смеешь вмешиваться в мои семейные дела? — вскричала госпожа Сунь. — Ты всего лишь простой воин!
— Хотите навестить вашу матушку — поезжайте, — твердо произнес Чжао Юнь, — но молодого господина оставьте!
— Ты бунтуешь? — закричала жена Лю Бэя. — Как смел ты ворваться на мой корабль?
— Если вы не отдадите молодого господина, я помешаю вашей поездке! — отвечал Чжао Юнь. — Пусть мне за это грозит хоть десять тысяч смертей!
Госпожа Сунь приказала служанкам выгнать его из каюты, но он в один миг оттолкнул их, подхватил на руки А-доу и выскочил на палубу. Служанки пытались отобрать у него ребенка, но Чжао Юнь, одной рукой прижав к себе мальчика, другой потрясал обнаженным мечом, и никто из воинов не осмелился приблизиться к нему.
За рулем стоял сам Чжоу Шань. Подгоняемый попутным ветром, корабль стремительно несся посредине реки.
— Одной ладонью не захлопаешь! — сказал себе Чжао Юнь. — Как же мне направить корабль к берегу?
В этот момент впереди показалось около десятка судов. На них развевались знамена и гремели барабаны.
«Ну вот я и попался в ловушку!» — подумал Чжао Юнь. Но тут он разглядел на носу одного из кораблей рослого воина, вооруженного копьем. Над рекой пронесся громоподобный голос:
— Золовка! Куда ты увозишь моего племянника?
Это был Чжан Фэй. Узнав о тайном отъезде жены Лю Бэя, он отплыл с отрядом судов к тому месту, где река Юцзян впадает в Янцзы, чтобы перехватить корабли беглецов. Выхватив из ножен меч, Чжан Фэй перескочил на корабль Чжоу Шаня. Тот бросился ему навстречу, но Чжан Фэй на месте зарубил его мечом и, ворвавшись в каюту, бросил отрубленную голову военачальника к ногам золовки.
— Что вы наделали? — испугалась госпожа Сунь. — Какая дерзость!
— Не посчитаться с моим братом, самовольно уехать от него — вот это подлинная дерзость! — отвечал Чжан Фэй.
— Моя матушка больна, и если бы я стала дожидаться разрешения мужа, я бы не застала ее в живых! — взволнованно промолвила госпожа Сунь. — Не задерживайте меня, не то я брошусь в реку!
Чжан Фэй, посоветовавшись с Чжао Юнем, решил отпустить госпожу Сунь, но мальчика ей не отдал.
— Мой старший брат принадлежит к императорскому роду, — сказал он, — и ваше самоубийство не могло бы его опозорить. Но я надеюсь, что вы не забудете доброты вашего супруга и скоро вернетесь обратно.
С этими словами Чжан Фэй, держа А-доу на руках, перепрыгнул на свое судно, предоставив госпоже Сунь возможность беспрепятственно продолжать путь.
Потомки сложили стихи, в которых воспели храбрость Чжао Юня:
Когда-то он спас своего господина в Данъяне,
Сейчас он ушел на великую реку Янцзы.
Все воины У на судах были страхом объяты,
Когда Чжао Юнь появился страшнее грозы.
Кроме того, потомки прославили и доблесть Чжан Фэя:
Он голосом тигра рассеял войска Цао Цао,
В Чанфане у моста вознесся он до облаков.
Сегодня от смерти он спас своего господина
И тем свое имя прославил на веки веков.
Чжан Фэй и Чжао Юнь возвращались на судах в Цзинчжоу. Навстречу им во главе нескольких кораблей шел Чжугэ Лян. Он не мог при виде А-доу скрыть своей радости и тотчас же известил Лю Бэя обо всем, что случилось.
Приехав домой, госпожа Сунь рассказала Сунь Цюаню, как Чжао Юнь и Чжан Фэй настигли ее корабль и отняли А-доу.
— Ну что ж, теперь, когда сестра моя вернулась, я больше не связан с Лю Бэем родственными узами! — решил Сунь Цюань. — А убийство Чжоу Шаня я не оставлю неотомщенным!
Сунь Цюань и его советники стали думать о захвате Цзинчжоу, но планы эти нарушило известие о том, что Цао Цао поднял огромное войско и идет мстить за свое поражение у Красной скалы.
Сунь Цюаню пришлось отложить поход на Цзинчжоу и подумать о том, как отразить нападение Цао Цао.
В это время во дворец принесли письмо от его бывшего советника Чжан Хуна, который оставил службу по болезни и на днях умер. Сунь Цюань вскрыл письмо. Перед смертью своей Чжан Хун просил князя перенести столицу княжества У в город Молин.
«Горы и реки там царственно величавы, — писал он. — Прошу вас переселиться в Молин и сделать этот город своей столицей».
Сунь Цюань со слезами на глазах рассказал об этом своим приближенным и приказал перенести столицу в Молин и построить там каменную крепость.
— Но ведь войска Цао Цао со дня на день могут обрушиться на нас! — возразил советник Люй Мын. — Крепость следовало бы построить не в Молине, а в области Жусюй, на берегу реки!
— Зачем там строить крепость, — спросили военачальники, — когда можно просто высадиться с кораблей на берег и ударить на врага. А потом воины вплавь вернутся на суда.
Люй Мын промолвил:
— Оружие может быть острым и может быть тупым. В битве можно одержать победу, но можно потерпеть и поражение. Если враг нанесет нам стремительный удар и нашим воинам придется отступать, они не доберутся не то что до кораблей, но даже и до берега!
Тогда Сунь Цюань сказал:
— Недальновидный всегда терпит неудачи. Люй Мын видит дальше всех, и я последую его совету.
Несколько десятков тысяч воинов отправились строить укрепление на берегу реки Жусюй. Работы шли день и ночь, и вскоре крепость была готова.
Однажды к Цао Цао, который жил в Сюйчане, обратился советник Дун Чжао:
— Ни у одного сановника с древнейших времен не было таких великих заслуг, как у вас, господин чэн-сян. Вы превзошли даже Чжоу-гуна и Люй Вана. За тридцать лет походов и войн вы истребили всех злодеев в стране и уничтожили зло во имя блага народа. Вы восстановили славу Ханьской династии! Разве можно поставить вас в один ряд с другими сановниками? Вы достойны носить титул Вэйского гуна и обладать девятью дарами, которыми жалует Сын неба за великие заслуги и добродетели. В число этих даров, как известно, входят: конь с колесницей, одежды, музыка, красные ворота, крыльцо для приема гостей, отряд телохранителей, топор и секира, лук со стрелами и жертвенные сосуды.
— Нет! — возразил ши-чжун Сюнь Юй. — Ведь чэн-сян поднял войско во имя справедливости и спасения династии Хань. Подобает ли ему, человеку добродетельному, отвергающему суетную славу, гоняться за наградами?
