Пан Тун и Фа Чжэн долго уговаривали Лю Бэя разрешить им убить Лю Чжана во время пира. Но Лю Бэй не хотел и слушать об этом, хотя после смерти Лю Чжана он мог без больших усилий завладеть землями Шу.

— Нет, это невозможно! — сказал он. — Я только что прибыл в Сычуань и еще не успел завоевать доверие народа.

Так Пан Тун и Фа Чжэн ничего и не добились.

На следующий день снова устроили пиршество, но на этот раз в городе. Лю Бэй и Лю Чжан, словно старые друзья, сердечно беседовали и откровенно делились своими горестями и обидами. Когда все немного опьянели, Пан Тун сказал Фа Чжэну:

— Раз нам не удалось уговорить нашего господина, придется взять на себя это дело. Позовем Вэй Яня и скажем ему, чтоб он сплясал в зале танец с мечом. Подымется суматоха, а он, воспользовавшись этим, убьет Лю Чжана.

Вскоре вошел Вэй Янь с обнаженным мечом в руках.

— Что-то нет веселья на пиру! — воскликнул он, подходя к возвышению, где сидели полководцы. — Разрешите развлечь вас. Я исполню танец с мечом!

В этот момент Пан Тун вызвал вооруженных воинов и поставил их у входа. Все ждали, когда Вэй Янь начнет танцевать. Военачальники Лю Чжана почувствовали, что здесь готовится что-то недоброе, и вопросительно поглядывали на своего господина.

— В танце с мечом должна быть пара, — воскликнул Фа Чжэн, обнажая оружие. — Сейчас мы с Вэй Янем покажем свое мастерство!

И пляска началась. Вэй Янь украдкой бросил взгляд на Лю Фына, и тот, выхватив из ножен меч, тоже пустился в пляс. В тот же момент к ним подошли трое военачальников из свиты Лю Чжана.

— Мы тоже желаем танцевать — так будет веселей и забавней!

Но Лю Бэю было не до смеха. Он вскочил с цыновки и обнажил два меча.

— Мы, кажется, выпили лишнее. В этом нет ничего плохого, но здесь не Хунмынь, и нам не нужны танцы с мечами! Бросайте оружие, или я прикажу всех вас казнить!

— Да, да, зачем сюда пришли с мечами? — вскричал Лю Чжан. — Ведь здесь встретились братья.

И он тут же приказал телохранителям окружить трех своих военачальников и отобрать у них мечи. Те, обезоруженные, хмуро вышли из зала.

Лю Бэй вернул их и, угощая вином, сказал:

— У вас не должно быть никаких сомнений: мы с Лю Чжаном братья по крови, у нас общие предки. Мы вдвоем обсуждаем великие дела, и стремления наши едины.

Военачальники поклонились и вышли, а растроганный до слез Лю Чжан схватил Лю Бэя за руку и воскликнул:

— Клянусь вам, что никогда не забуду вашей доброты!

После этого они просидели до позднего часа за вином, мирно беседуя.

Вернувшись к себе в лагерь, Лю Бэй упрекнул Пан Туна:

— Зачем вы устроили весь этот переполох? Хотите толкнуть меня на бесчестный поступок? Чтобы этого больше не было! Я запрещаю вам!

Пан Тун только вздохнул и вышел из шатра.

А когда Лю Чжан вернулся в свой лагерь, Лю Гуй встретил его словами:

— Господин мой, поняли ли вы истинный смысл того, что произошло на пиру? Вам следует немедленно оставить лагерь и возвратиться в город. Как бы не было беды!

— Моего брата Лю Бэя нечего сравнивать с другими! — возразил Лю Чжан.

— Тут дело не в Лю Бэе, сам он не склонен вас убивать, — продолжал Лю Гуй, — но его подчиненные только и мечтают о том, как бы завладеть Сычуанью и обрести богатство и почести.

— Не сейте вражду между братьями! — оборвал его Лю Чжан и не придал значения словам Лю Гуя.

Однажды, когда Лю Чжан, отдыхая от дел, веселился вместе с Лю Бэем, неожиданно пришло известие, что войска Чжан Лу напали на заставу Цзямынгуань. Лю Чжан обратился к Лю Бэю с просьбой отбить нападение врага. Лю Бэй охотно согласился и в тот же день со своим отборным войском двинулся к заставе.

Пользуясь уходом Лю Бэя, военачальники Лю Чжана стали уговаривать его послать отряды в важнейшие горные проходы, чтобы не дать Лю Бэю возможности вернуться в Фоучэн. Лю Чжан сначала не соглашался, но в конце концов уступил настояниям приближенных и приказал Ян Хуаю и Гао Пэю занять заставу Фоушуйгуань, а сам уехал в Чэнду.

По дороге в Цзямынгуань Лю Бэй строго-настрого запретил воинам грабить народ и благодаря этому снискал доверие окрестного населения.

О походе Лю Бэя лазутчики донесли Сунь Цюаню, и тот созвал на совет гражданских и военных чиновников.

— Лю Бэй ушел далеко в горы, и выбраться оттуда ему будет нелегко, — сказал советник Гу Юн. — Вот если бы сейчас вы поставили свои войска у горных проходов, которые ведут сюда из Сычуани, вы бы тем самым закрыли Лю Бэю обратный путь. Тогда вам легче было бы овладеть Цзинчжоу и Сянъяном! Не теряйте этой возможности!

— Великолепно! — воскликнул Сунь Цюань, но тут же осекся. Из-за ширмы вышла вдовствующая княгиня У.

— Такого советчика надо казнить! — закричала она. — Он хочет погубить мою дочь!

Советники растерялись, а княгиня в сильном гневе продолжала:

— Моя единственная дочь замужем за Лю Бэем, а вы затеваете с ним войну! Что же будет тогда с моей дочерью? Ты-то о чем думаешь? — напустилась она на Сунь Цюаня. — Досталось тебе от брата наследство — все земли Цзяннани, но тебе все мало! Из-за мелкой корысти ты готов позабыть о священных узах родства!

— Матушка, да разве я посмею пойти против вашей воли? — оправдывался смущенный Сунь Цюань и прогнал чиновников.

Вдовствующая княгиня удалилась. Сунь Цюань в раздумье стоял у окна. Его тревожила мысль, что он может навсегда потерять Цзинчжоу и Сянъян. Неожиданно в зал вошел Чжан Чжао.

— О чем вы задумались? — спросил он, обращаясь к Сунь Цюаню.

— О наших нынешних делах…

— Все очень просто! — сказал Чжан Чжао. — Пошлите в Цзинчжоу верного человека с письмом к сестре, напишите, что матушка больна и хочет с ней повидаться. Добавьте между прочим, чтобы она привезла сюда А-доу, сына Лю Бэя. Можно не сомневаться, что в обмен на своего единственного сына Лю Бэй отдаст Цзинчжоу! А если он не согласится, тогда ничто не помешает вам двинуть против него войска.

— Прекрасно! — обрадовался Сунь Цюань. — У меня и человек есть подходящий. Это Чжоу Шань. Он храбр и давно здесь живет, он служил еще моему брату Сунь Цэ.

— Держите замысел в тайне, — предупредил Чжан Чжао, — и немедленно отправьте Чжоу Шаня в Цзинчжоу, чтобы он не успел здесь проболтаться.

Сунь Цюань послал за Чжоу Шанем. Было решено дать ему пять судов и разместить на них пятьсот воинов, переодетых торговцами. Оружие спрятали в трюмах. Чжоу Шаню на всякий случай выдали охранные грамоты.

Суда вскоре прибыли в Цзинчжоу и стали на якорь у берега; сам Чжоу Шань отправился в город. У ворот дворца он попросил начальника стражи доложить о нем госпоже Сунь. Она приказала пропустить его во дворец. Из письма, которое передал Чжоу Шань, госпожа Сунь узнала о болезни своей матери и залилась слезами.

— Ваша матушка тяжело больна и целыми днями вспоминает о вас, — добавил Чжоу Шань. — Торопитесь, а то она может умереть, прежде чем вы приедете… Княгиня просила привезти к ней и молодого господина А-доу.

— Мой супруг сейчас в походе, и я не могу уехать, пока не извещу Чжугэ Ляна, — промолвила госпожа Сунь.

— Но Чжугэ Лян может сказать, что без разрешения Лю Бэя вам нельзя ехать, — возразил Чжоу Шань.

— А если мы уедем без разрешения, все равно нас задержат, — возразила госпожа Сунь.

— Никто и знать не будет, — убеждал Чжоу Шань. — Мои суда здесь, вам надо только добраться до пристани…

Могла ли госпожа Сунь не тревожиться, получив письмо брата о болезни матери? Не раздумывая больше, она взяла с собой А-доу, села в коляску и приказала ехать на пристань. За ней следовало тридцать вооруженных слуг.

Когда в доме хватились ее, госпожа Сунь уже садилась на корабль. Но в тот момент, когда Чжоу Шань приказал отчаливать, с берега донесся отчаянный крик:

— Остановитесь! Дайте мне поговорить с госпожой!

Это кричал Чжао Юнь. Вернувшись в город из поездки по области, он узнал об отъезде госпожи Сунь и вихрем помчался на пристань, надеясь догнать ее. С ним было всего несколько всадников.