25 октября был зафиксирован еще один рекорд, правда, местного масштаба. В нашем отделении, кроме Ромочки Федорука, благополучно родились еще пять малышей. Два мальчика и три девочки. Обычно у нас появляются на свет максимум два ребенка в сутки. Очень редко – трое. Часто два-три дня проходят вообще без родов.

– Наше село тоже является носителем рекорда, – говорит сельский голова Сергей Синчук. – В 80-х годах Бирки были внесены в реестр «ЮНЕСКО» как уникальный населенный пункт, в котором проживало больше всего многодетных семей на тысячу человек. В то время у нас жили и здравствовали 39 матерей-героинь, что является рекордом Европы. С тех пор количество населения у нас осталось прежним – две тысячи, а вот матерей-героинь теперь на десять меньше.

Под определением «мать-героиня» Сергей Синчук подразумевает женщин, родивших и воспитавших десять и более детей. Рекордное количество в Бирках и «обычных» многодетных семей, где пять и более детей. Правда, с наступлением экономического кризиса демографическая ситуация несколько ухудшилась. В первой половине 90-х смертность даже превышала рождаемость. Но в последнее время наметились изменения к лучшему. На 480 дворов более двухсот семей – многодетные. Из них 103 – молодые, то есть такие, где дети еще не достигли совершеннолетия и проживают с родителями.

– В чем, по-вашему, причина рекордной рождаемости? – интересуюсь у Сергея Синчука.

– Я думаю, это связано с тем, что аборт для жителей села во все времена считался большим грехом. Вот дети и появлялись на свет безо всякого планирования и других ограничений – как Бог пошлет. А вот почему демографический всплеск пришелся именно на Бирки? Объяснение данному феномену, наверное, лежит за пределами человеческого понимания.

– Зина Ивановна, Татьяна родила великана без хирургического вмешательства, легко и быстро. А как вы вообще относитесь к кесареву сечению?

– По моему глубокому убеждению, плановых кесаревых сечений быть не должно. Считаю, что такие операции следует применять лишь в крайних случаях.

История жизни этого симпатичного четырнадцатилетнего паренька с умными, живыми глазами поражает и в то же время вызывает искреннее сочувствие. На его примере в который раз убеждаешься в том, что пути Господни неисповедимы.

Оставшись круглым сиротой после жуткой автокатастрофы, Егор, начитавшись газет и насмотревшись телевизор, решает… поступить на службу во французский иностранный легион и в начале июня практически без средств к существованию отправляется из Новосибирска в Париж, до которого – ни много, ни мало – 10 тысяч километров с государственными границами и Уральскими горами в придачу. За четыре месяца пешком и на попутках добравшись до украинско-польской границы, он, дабы оградить себя от излишнего риска, делает остановку в Волынском детском приюте.

Мне юный путешественник объяснил, что пускаться вплавь к польскому берегу по Западному Бугу не хочет, потому что холодно.

– Жил я в Новосибирске с отцом, матерью и сестрой, – рассказывает Егор. – Отец руководил торговой фирмой, мама заведовала стоматологическим кабинетом в больнице. Я учился в частной школе с углубленным изучением английского языка и архитектуры. Отец меня в нее отправил, потому что я с раннего детства очень любил рисовать и чертить. Учился на одни пятерки. Умел и как следует отдохнуть, не раз бывал в Казахстане, в Киргизии, на озере Иссык-Куль. Мне очень нравилось бывать на базе отдыха в Алтайском крае. В общем, жизнь складывалась как нельзя лучше, пока не случилась беда. В мае 2000 года моя семья попала в автокатастрофу…

Глаза мальчика увлажнились, и он замолчал, но быстро справился с нахлынувшими эмоциями и продолжил свой рассказ:

– Накануне трагедии у сестры был день рождения. Отпраздновать его родители решили на Алтае и отправились туда на машине. Меня не взяли, потому что я усиленно готовился к экзаменам… Отец и мать погибли мгновенно, сестра еще три дня прожила в реанимации.

Школу мне пришлось бросить, потому что нечем было платить за учебу. Меня забрал к себе в село дед, но из-за его постоянных пьяных загулов с друзьями-собутыльниками я несколько раз собирал вещи и уходил в Новосибирск к двоюродной сестре, которая работала в больнице санитаркой. Но у нее не было денег, чтобы меня содержать, поэтому я снова и снова возвращался к деду. После очередной его попойки я уехал в Усть-Каменогорск. Думал устроиться там на работу и начать самостоятельную жизнь, но вскоре меня «переклинило» двигаться дальше – в Талды-Курган, Алма-Ату. Из Казахстана меня почему-то потянуло в Киргизию. По дороге повстречал стаю волков. Вот эта часть пути… – показывает парень на нарисованной им карте, – сплошная степь. Там-то я их и увидел. Хорошо, что машины время от времени проезжали, хоть и не останавливались, но хищников отпугивали. Страшно было, но, к счастью, волки так и не решились приблизиться к трассе. А на лесной дороге под Омском я встретил лося. Правда, он не обратил на меня никакого внимания.

После Иссык-Куля я твердо решил идти во Францию. Там хорошо и многого можно в жизни добиться. Очень хочу увидеть Париж, но самое главное – поступить в иностранный легион.

Из Новосибирска, захватив дома белье, кое-что из одежды и остатки денег, я вышел в начале июня. Получается, что сюда добирался четыре с лишним месяца. Шел пешком или останавливал попутки. Больше всего я намучился на уральском перевале. Никто не хотел останавливаться, поэтому сотни километров топал пешком, и лишь на трассе в Башкирии добрый водитель согласился довезти меня до Уфы.

В дороге по-всякому приходилось. Для милиции я всегда имел в запасе правдоподобную трогательную историю, например сам я из села такого-то, иду в город такой-то, потому что случилось то-то… Я специально запоминал указатели, чтобы не ошибиться в местных названиях. Срабатывало стопроцентно.

С едой особых проблем не было, особенно летом. С наступлением холодов выручали дачи. Я открывал их и ночевал. Когда заканчивались деньги, задерживался в городах, чтобы подзаработать. Дольше всего – три недели – я трудился на баштане под Волгоградом – помогал солдатам собирать арбузы. На заработанные две с половиной тысячи российских рублей я более менее нормально оделся. Из Волгограда хотел рвануть на Ростов и Белоруссию, но в то время арбузами загружались дальнобойщики из Воронежа, откуда прямая дорога на Курск, а там и до Украины рукой подать.

Российско-украинскую границу я пересек на отрезке Суджа – Сумы. Контрольно-пропускные пункты просто обошел стороной. Правда, на границе с Польшей будет сложнее. На Волыни меня подвозил мужик, в прошлом работавший в «органах». По дороге я ему все рассказал. Мы поели в кафе и поехали к нему домой, в Луцк, ночевать. Оказалось, что его сын – пограничник. Узнав от него, что к чему, я не рискнул пересекать границу прямо сейчас, потому что, чтобы попасть в Польшу, нужно переплыть реку, а я не хочу лезть в воду в такой холод. Мужик сказал, что можно остаться в интернате. В конце концов меня отвезли в милицию, а оттуда в приют.

Дабы не терять зря время, в приюте Егор всерьез занялся… составлением архитектурного проекта курортного города и сочинением фантастических рассказов.

– Пишу в жанре фэнтези, – говорит он. – По принципу «Властелина колец» Толкиена, но сюжет, естественно, не повторяю. Что касается города, то я его сам придумал. Он еще не закончен. Раньше я проектировал небольшие провинциальные городки, в основном курортные, с искусственным водохранилищем, отелем, домами для обслуги, магазинами и так далее. А этот уже побольше, посовременнее, со всей необходимой инфраструктурой. Заодно я черчу городские жилища. Сперва рисую фасады, а затем – план внутреннего обустройства…

Егор не отрицает, что его призвание – архитектура, но в то же время он уверен, что после всего случившегося эта специальность для него заказана.