В ту жаркую, томную ночь Майкл нежностью и любовью открыл новый этап в ее жизни. Она была на волне такого душевного и физического экстаза, о котором даже не мечтала. А потом Джоанна безвольно покоилась в его объятиях и тихо всхлипывала, чувствуя себя самой счастливой женщиной на свете, зная, что принадлежит ему окончательно, что он навсегда оставил в ней неизгладимый след. Своей любовью Майкл будто сформировал ее заново…
И вот теперь Джоанна сидела и смотрела на освещенный луной пейзаж, а по ее пылающему лицу безмолвно текли слезы. И зачем только она вспомнила эту идиотскую брачную церемонию, эти цветистые, но стандартные клятвы, весь этот псевдоромантический вздор? Для него это ничего не значило — уже через несколько недель он цинично нарушил свои обеты. А может, он их постоянно нарушал.
Тогда почему в ее памяти так живы все подробности той ночи? И почему после всего, что случилось, она до сих пор ощущает прочность этих уз?
Из задумчивости Джоанну вывел свет фар подъезжающего автомобиля. Узнав звук мотора, она поспешно вытерла слезы.
«Вольво» резко затормозил, из машины выскочил Майкл и захлопнул дверцу. Сделав пару быстрых шагов, он заметил съежившуюся на ступеньке Джоанну.
— Ты одна?
— Одна. — Ее внезапно пронзило волнение и тревога.
Он медленно ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю пуговицу на рубашке.
— Вот и хорошо. Нам надо поговорить.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Майкл опустился на ступеньку рядом с ней. От сознания того, что он рядом, у Джоанны необыкновенно обострились все чувства.
— О чем ты хочешь поговорить?
— О вас с Нейтаном.
— Ты примчался домой, только чтобы еще раз прочитать мне лекцию о том, как должна себя вести уважаемая вдова?
— Да… нет! Нет, конечно! Послушай, я очень злюсь, что ты суешься в мои дела — во всяком случае, так было раньше, — а я не имею права соваться в твои, но… Черт побери, Джоанна! — Он резко отбросил волосы со лба. — Я просто хочу предупредить, чтобы ты была поосторожнее. В твоей жизни сейчас переходный период, ты сейчас так уязвима… я очень не хочу, чтобы тебе было больно.
Преодолевая смятение, Джоанна нарочито спокойно взглянула на него.
— Да что ты? А откуда у тебя такая уверенность, что мне будет больно?
Майкл пожал плечами.
— Просто я не могу определить, насколько серьезно ты относишься к Нейтану и каковы его намерения.
Она не отвечала.
— Ну так что?
— Ты был прав — тебя это не касается.
— Черт возьми, Джоанна! Почему ты неоткровенна со мной?
— Зачем? Ты ведь не был откровенным со мной, когда я спрашивала о Джойс.
Он вдруг успокоился и виновато взглянул на нее.
— Ты права, я должен был говорить откровенно. По-моему, в том, что касается Джойс, мы с тобой друг друга не понимаем.
— Сомневаюсь.
— Ты не права. Между мной и Джойс ничего нет, кроме чисто деловых отношений. Мы не любовники и никогда ими не были. Не буду отрицать несколько раз мы с ней появлялись в обществе вместе. Возможно, она надеялась на что-то большее, но я никогда не давал ей повода думать, что это может произойти.
Облегчение и радость переполнили Джоанну, хоть она всеми силами старалась этого не показывать.
— А как же сегодняшний вечер? Майкл нахмурился.
— Что ты имеешь в виду?
— Ты сам знаешь, что я имею в виду. Ты не отходил от нее ни на шаг. А я? Со мной ты обращался так, будто я прокаженная. — Она перебросила волосы через плечо, ощутив их тяжесть на спине.
Майкл поставил локти на колени и стал задумчиво смотреть на дорогу.
— Ты от этого не слишком страдала. Ты постаралась, чтобы твое присутствие заметили все.
Она посмотрела на его профиль, освещенный луной.
— Я не позволю тебе внушить мне, будто я сделала что-то нехорошее. Я выглядела так же прилично, как и все остальные. Не говорила глупостей и не грубила…
— Ты можешь хоть секунду помолчать и послушать?! Ты всегда настаиваешь на том, как сама видишь ситуацию, и никогда не слушаешь других, вот в чем твоя проблема.
Джоанна невесело засмеялась.
— А зачем? Я только и слышу от тебя что оскорбления: будто я веселая вдова, которая позволяет мужчинам пользоваться случаем, и…
Майкл не позволил ей закончить. Он схватил ее за руки, притянул к себе и закрыл ей рот поцелуем. Джоанна издала сдавленный всхлип и вся напряглась.
Когда он, наконец, отпустил ее, она воскликнула:
— Майкл, ты сошел с ума!
Вместо ответа он поцеловал ее еще раз, но теперь сила воли ее покинула.
Она ощущала настойчивую мягкость его губ, тело отзывалось на его тепло. Сердце Джоанны оглушительно колотилось рядом с его сердцем, ее кровь, казалось, закипела… И когда Майкл попытался отстраниться, она сама обняла его и привлекла к себе.
— Это нечестно, — простонала она, когда его губы с мучительной нежностью коснулись ее рта.
— Правилам этой игры я научился у тебя, дорогая. — Он оторвался от губ Джоанны, чтобы коснуться ее лица. — Почему сегодня вечером ты такая красивая, а? Если бы я не держался от тебя подальше, то наверняка обнял тебя прямо в гостиной у Джойс. Или сломал Нейтану несколько ребер…
Его следующий поцелуй был долгим и глубоким, и Джоанна не пыталась протестовать.
— Майкл, — прошептала она. — Просто чтобы ты знал: между мной и Нейтаном тоже ничего нет. Во всяком случае, с моей стороны. Я пригласила его на прием к Джойс только потому, что не знала, кого еще пригласить. А без сопровождающего мне идти не хотелось.
Майкл покачал головой и рассмеялся.
— Ты безнадежна! Я ведь полагал, что… ну, после того, как мы чудесно ладили в последнее время…
— Что мы пойдем вместе?
— Конечно. Поэтому я так и разозлился сегодня.
Так, значит, это не просто ее воображение! Значит, в те две недели, что они работали над книгой, между ними действительно что-то происходило. Жизнь все-таки такая странная, пронеслось в голове у Джоанны, когда он снова привлек ее к себе. Ужасно, удивительно странная!
Майкл снова поцеловал ее, и на этот раз его язык проник к ней в рот. Она тихо вскрикнула и погрузила пальцы в его волосы, притянув к себе еще ближе. Аромат его кожи кружил ей голову, сводило с ума восхитительное сознание того, что она нужна ему, что он мечтал поцеловать ее на приеме у Джойс.
Майкл уложил сидевшую на верхней ступеньке крыльца Джоанну на площадку и сам прилег рядом с ней. Его руки нежно ласкали ее, однако за мягкими движениями таилось страстное желание, и от каждого его прикосновения ее бросало в жар. Когда же он отстегнул бретельку на корсаже, прежние сомнения ожили в ней. Вот так же все случилось и в прошлый раз. С этого начались все ее неприятности.
— Не надо, Майкл.
Она выпрямилась и села на ступеньке, пытаясь застегнуть бретельку. Майкл тоже сел и поцеловал ее лицо, потом приподнял рукой волосы и стал целовать шею. Джоанна закрыла глаза, руки у нее безвольно опустились, и она отдалась волшебному ощущению тепла, волнами проходившему по всему телу. Должно быть, Майкл почувствовал, что напряжение покидает ее, и стал настойчиво касаться губами уха, со сладострастной медлительностью следуя за его изгибами, пока она окончательно не ослабела.
— Остановись, Майкл. Это безумие. — Голос ее звучал хрипло, выдавая страсть.
Он повернул ее к себе.
— Нет, это не безумие, Джо, — сказал он, почти касаясь губами ее губ. Это самое разумное и честное, что только могло произойти между нами. И это такое счастье, что от него нельзя отказываться.
Джоанна и не думала противиться. Держать его в объятиях, целовать его этого требовала каждая клеточка ее существа.
— Джо, ты нужна мне больше, чем можешь себе представить, — прерывисто прошептал он. — Я хотел бы освободиться от этой зависимости. Ты принесла мне столько страданий. Но ты во мне как болезнь, ты сводишь меня с ума…
Едва он произнес эти слова, она поцелуем заставила его замолчать. По телу Майкла пробежала дрожь.
