И тут я услышала собственный смех и поняла, что уже сто лет ничто не казалось мне смешным.

– Могу я принести прекрасным дамам напитки? – медленно и с расстановкой спросил Дэйян.

– Мне коктейль «Водкатини» с водкой «Грей Гуз». Льда не надо. Четыре оливки, – сказала Лара.

– А мне яблочный мартини с водкой и колотым льдом, – объявила Эмили.

– И мне, – пробормотала я. – Яблочный.

– Будет сделано, крошки!

Надо признаться, меня поразила Лара. Когда я сначала хлопала глазами на ее пушистые волосы с прядями медового цвета, на ее крепкое тело с золотистым загаром, то сразу решила, что если вы посмотрите в словаре сочетание «пустоголовая красотка», то Лара будет фигурировать в качестве иллюстрации. Но она была столь же умна, сколь и красива. Я не совсем уверена, что это справедливо.

Подойдя к барной стойке, Дэйян внезапно остановился, слегка согнулся, словно готов упасть на одно колено, повернулся к нам, показал на нас пальцем и подмигнул. Что-то сказал. Одно из слов точно было «крошки». Мне пришлось похлопать ему. Уж очень он старался.

Потом он вернулся с напитками. Все еще пребывая в роли, он начал:

– Наше специальное предложение сегодня… И тут мой мозг переключился в «спящий режим».

Мне очень хотелось узнать, что же сегодня предлагают по специальной цене, но длительный зрительный контакт почему-то блокировал работу органов слуха. Такое всегда случается. До меня доносились лишь отрывки.

– … готовится с черничным…

– Ой, – пробормотала я с благодарностью, все еще не в силах оторвать глаза.

– …добавляется…

– Кто-нибудь слушал эту фигню? – спросила Лара, когда он ушел. – Я всегда отключаюсь, когда они заводят эту пластинку.

Я ужасно обрадовалась, что не я одна такая, и воскликнула:

– У меня то же самое, когда кто-то мне рассказывает, как проехать. Вся моя энергия уходит на то, чтобы кивать головой и изображать внимание.

Лара сказала:

– Ну, ты крута!

Это высшая похвала по-американски.

– Я тоже такая. Начало я понимаю – «сначала направо», а потом такое впечатление, что собеседник строчит, как пулемет, а я улавливаю одно слово из двадцати…

– «На втором светофоре…»– встряла я.

– «А на Догени-драйв налево». Где ты ее взяла? – Лара посмотрела на Эмили и показала на меня. – Она суперская!

Ее ярко выраженное дружелюбие плескалось через край, но меня все равно жгло чувство собственной ущербности. Кто эта Лара? Оказалось, она работает на студии.

– На киностудии?

Она бросила на меня удивленный взгляд. А что, бывают еще какие-то? Но потом просто кивнула.

– Ну да, на киностудии. Независимой.

– Это значит, – сказала Эмили, – что они делают кино «не для всех».

– И получают за него копейки, – засмеялась Лара.

– Много работы?

– Не особо. Следующие две недели я буду занята подготовкой торжественного обеда для съемочной группы фильма «Голуби», а пока простой.

– А у меня простой уже столько времени! – вздохнула Эмили.

Я внимательно слушала. Кажется, «простой» значит «период спокойствия и бездействия». Вот это мне нравится в поездке в Штаты. Можно нахвататься всяких новых сленговых словечек до того, как они дойдут до Ирландии. Для справки: я первая в районе Блэкрок стала использовать словосочетание «и ежику понятно», которое услышала в Нью-Йорке, когда навещала Рейчел. Это все равно что посмотреть фильм за полгода до того, как он пойдет в прокате у тебя дома.

– Думаю, у меня, кроме простоя, ничего уже не будет до конца жизни, – от алкоголя Эмили стала сентиментальной. – Чертов сукин сын этот агент!

– Прошло всего три дня! – напомнила Лара. – Дай парню шанс!

– Пять дней. Сценарий у него с пятницы.

– Но рабочих дней всего три. Ничего страшного. А как дела с новым текстом?

– Плохо. Отвратительно.

– Все из-за того, что ты не веришь в себя. Эй, а вот и Джастин.

Да, Джастина красавчиком назвать было сложновато. Он носил очки. Короткие кудрявые волосы. Немного пухловат. Хотя, если откровенно, лишнего весу в нем было всего килограмм-полтора. Но в Лос-Анджелесе все были такие стройные, что он казался сравнительно пузатеньким.

– Простите, что опоздал, ребята. – У него был слишком высокий голос для мужчины. – У Дезире такая депрессия. Я не хотел оставлять ее одну.

Я думала, что Дезире, должно быть, его девушка, но оказалось, что это его собака.

Эмили шепнула мне, что Джастин – актер.

– А я могла тебя видеть в какой-нибудь картине? – спросила я его.

– Возможно, – ответил он, но, кажется, отнесся к вопросу не слишком серьезно. – Я играю в эпизодических ролях. Обычно жирных парней. Знаешь, в кино часто команда приземляется на планету, и на кого-то из ее членов нападает недружелюбный пришелец. Обычно роль этого пушечного мяса играю я. Или копа, которого убивают в результате перестрелки.

– Да ладно тебе, – сказала Эмили. – У тебя больше предложений, чем ты в состоянии принять.

– В точку! В фильмах про инопланетные приключения жирдяев убивают вагонами! – воскликнул Джастин и обратился к Эмили: – Ну и как твое свидание вслепую в субботу? Ты вроде собиралась на вечеринку, где все знакомятся вслепую.

– О, – простонала Эмили. – Я пришла туда. Оказалось, что Эл, которого устроители вечеринки уготовили мне в пару, очень даже ничего.

– Это всегда плохой знак, – сухо заметила Лара.

– Он рассказал мне, что работает в сфере трансплантации органов. Я решила, что обязана в него влюбиться, ведь он спасает жизни. И попросила его рассказать о работе.

– Типичная ошибка, – сказала мне Лара. – Ты просишь кого-нибудь передать тебе графин с водой и это выливается в десятиминутный монолог о том, какой он клевый чувак.

Эмили кивнула.

– Он ездит туда, где произошли автокатастрофы, осматривать трупы, чтобы потом их органы отдать для пересадки. Так что он стал мне рассказывать про один несчастный случай. Там у мужика отрезало – господи, какой ужас! – голову. А Эл мне и говорит: «Его голова была в тридцати метрах. Ее нашли только на следующий день. Она отлетела от автострады и свалилась во двор какого-то дома, а там уже ее нашла собака».

– Брр! – Лара и Джастин вздрогнули.

– Он взахлеб рассказывал мне эту ужасную историю, – сказала Эмили. – Меня даже затошнило, и я побежала в туалет. А когда я вернулась, то услышала, как он вещает на всю комнату: «Собака нашла ее во дворике». Не смотрите на меня так. Я очень хорошо поладила с другим парнем по имени Лу. Он даже взял мой телефон. Но до сих пор не позвонил. – Внезапно она протрезвела и коротко сказала: – Я просто не могу построить нормальные отношения. И работа моя никому не нужна. Я – самая худшая неудачница из всех моих знакомых.

– Нет. – Я отчаянно пыталась успокоить ее. Сглотнув комок в горле, я заставила себя произнести вслух: – Я вот-вот разведусь. Разве может быть хуже?

– По крайней мере, ты уже побывала замужем, – мрачно возразила Эмили. – Хотя сейчас я была бы рада и просто сексу. Из-за того, что Бретту некачественно сделали операцию по увеличению пениса, у меня не было мужика уже четыре месяца. А у тебя, Мэгги?

– Ну, конечно, не так долго.

Я стеснялась обсуждать свою интимную жизнь в присутствии Лары и Джастина. Хватит уже того, что я с таким трудом призналась, что мне грозит развод.

– Ну, – ослепительно улыбнулась Лара. – У меня не было мужика уже восемь лет.

Она, должно быть, пошутила. Я все еще ждала развязки. Понимаете, это была шикарнейшая женщина, ее красота просто зашкаливала. И если она не может найти себя парня, то на что надеяться остальным?

– Ты серьезно?

– Абсолютно.

Я слышала о таких женщинах. Эмили говорила, что в Лос-Анджелесе их просто полно. Красивые, умные, не истерички. Но их обижали столькие мужчины, охотящиеся за красотой, что они решили отказаться от личной жизни и не отдаваться во власть чувств.

– Но почему?

– Я гомосексуалка.

Гомосексуалка. Лара лесбиянка. До этого мне не приходилось сталкиваться с настоящими лесбиянками. По крайней мере, никто мне в этом не сознавался. Геев я знаю до фига. Но это что-то новое. Я даже не знала, что и сказать. Поздравляю? Изыди, ты слишком красивая?