Первые два послания, в которых говорится о России, приписаны папе Григорию VII и помечены 1075 годом. (Мы говорим «приписаны», потому что нумерация одноименных пап была введена достаточно поздно; в имеющихся ватиканских документах имеются одни лишь имена пап, а их «номера» домысливали историки.)

Одно из них отправлено «к царю русков[70]» Димитрию и к царице, его супруге. И в заглавии послания, и в тексте дальше везде писано: «Ad Demetrium regem ruscorum et ad reginam uxorem ejus». Папа сообщает, что сын царя (regis) прибыл в Рим с просьбой утвердить его наследником русского престола и что Григорий соглашается на это и посылает в Россию своих легатов для дальнейших переговоров.

Второе письмо адресовано Болеславу, герцогу польскому (Boleslao Duci Polonorum), и в нем, между прочим, этот же папа советует возвратить деньги «царю русков» (Regi ruscorum).

Однако остается непонятным, почему Болеслав именуется dux – дуче, то есть герцог, что гораздо ближе к номенклатуре феодальных князей, а Димитрий назван rex? Почему «царь Русков» посылал сына в Рим, если уже с 1054 года Восточная и Западная церкви разделились?

По совокупности всех «обстоятельств дела» можно сделать только один вывод: оба эти письма отправлял не Григорий VII Гильдебранд (1073–1086), а Григорий IX (1227–1241) либо Григорий Х (1271–1276). Они жили в разгар татрского ига, которое началось в России с 1237 года, а письма кого-то из них были «удревнены» на 200 лет и приписаны Григорию VII одним из позднейших классификаторов Ватиканского архива по каким-то тенденциозным побуждениям, хотя бы из «страстной любви к древности».

Дело в том, что при Григории VII в Новгороде не было ни царей, ни князей, а была республика с вечевым правлением; Московского и Владимирского княжеств еще не существовало, а было одно только Киевское княжество, в котором княжил совсем не Димитрий, а Изяслав Ярославич. Поэтому Тургенев был вынужден сделать примечание: «Димитрий – это великий князь Изяслав».

Почему такое странное отождествление? Да только потому, что Изяслав княжил между 1054 и 1078 годами в Киеве и будто бы в 1075 году ездил в Германию к Генриху IV и вполне мог обращаться к папе за помощью против своих соперников Святослава и Всеволода, чтобы потом, с привлечением на свою сторону поляков-католиков, возвратить себе Киев в 1077 году. Все это, конечно, показывает, что и сам Изяслав Ярославич был униат, но ведь в письме папы ничего не говорится об обстоятельствах его жизни.

На этом примере ясно видно, как создается история. Есть акт папы Григория. Спустя несколько сотен лет некто неизвестный (возможно, граф Марини), приписывает, что Григорий – седьмой. Разумеется, он знать не знает, был ли во времена этого папы князь по имени Димитрий на Руси. Его запись основана не на знании, а на вере. А. И. Тургенев, в свою очередь, ВЕРИТ записи и вынужден сочинять, что Димитрий и есть Изяслав. Все последующие историки верят этим двоим. И вот наука оказывается основанной на вере, а не знании.

Положение серьезного исследователя тут безвыходное, если из любви к документальности он будет настаивать, «рассудку вопреки, наперекор стихиям», что Римский папа отвечал Изяславу как Димитрию, не узнав предварительно его имени от приехавшего сына, и что сын взялся доставить письмо, адресованное его отцу на чужое имя.

А при нашей хронологии и взгляде на «татарское иго» как на крестоносное ярмо все приходит в порядок. Становится ясно, что письмо «К Димитрию, царю русков и к царице, его супруге» принадлежит не Григорию VII, а, скорее всего, Григорию X (1271–1276), так как в это самое время жил Димитрий Александрович, сын Александра Невского, великий князь владимирский (1246–1294). Великого князя, действительно, было нужно титуловать rex. Если письмо папы к нему написано в 1276 году, то Димитрию в это время было лет 30, а сыну его лет 10–12, и он мог отправиться в Рим на благословение папы, вместе с каноником-гувернером. Только тогда все и приходит в порядок.

Точно то же можно сказать и о письме папы Григория к польскому герцогу (dux) Болеславу, которому папа предписывает возвратить деньги русскому царю. Это никак не польский король (rex) Болеслав II Смелый (1058–1080), как думают историки, а действительно герцог (dux) Болеслав II Стыдливый (1226–1279), который уже с девятилетнего возраста правил «Малой Польшей», одним из феодальных уделов распавшегося в 1150 году первого Польского королевства. Так объясняется употребленный папою титул герцог, что было бы неуместно при обращении к королю Болеславу Смелому, жившему в XI веке, а вполне подходит по времени к Болеславу Стыдливому.

Посмотрим теперь и на другие папские письма. С 1216 года послания направлялись орденам госпитальеров и Тевтонскому с требованием обращения в католицизм, а затем и закрепления за папой Ливонии, Эстонии и Пруссии. Папой устанавливается новая область Семигаллия (Полуфранция), считаемая за часть Курляндского герцогства, причем с 1231 года епископ Семигалльский назначается папским легатом в Семигаллии, Ливонии, Готландии, Винландии, Эстонии, Курляндии и в других провинциях новообращенных и язычников.

О русинах (Rutheni) говорится в ряде посланий с 1222 года или как о католиках, или как о греческих сектантах. Из посланий папы Гонория III (1216–1227) видно, что в России были тогда католические епископы, подчиненные легату Семигалльскому.

С 1226 года Ливонскому ордену (магистру и братьям Христового воинства в Ливонии) дано разрешение принимать миссионеров, прибывающих для защиты веры и ее распространения, и оставлять их на службе. Затем опять странное, с точки зрения монгольского ига, послание от февраля 1227 года папы Гонория III «ко всем царям России» (Universis regibus Russiae), где говорится о посылке легата для утверждения их в католической вере, если они признают свои ошибки и готовы будут от них отречься, а также предлагается этим «русским царям» сохранять прочный мир с католиками Ливонии и Эстонии.

В письме также заявлено: «Ваши послы, отправленные к нашему достопочтенному легату, епископу Моденскому, униженно просили его, чтобы он лично посетил ваши страны».

Через четыре года, в 1231 году папа Григорий IX (1227–1241) пишет Георгию, «преславному царю России», увещание, чтобы и он «отказался от греческих и русинских обычаев, спас свою душу и ввел у себя христианство по латинскому обряду». Что это значит? Это значит, что Георгий колебался тогда между греческим и латинским влияниями, за что в дальнейшем и пострадал.

Георгий, он же Юрий Всеволодович (1187–1238), с 1219 года великий князь владимирский. Удачно воевал с болгарами, основал Нижний Новгород, посылал сына княжить в Великом Новгороде (1237), отказал рязанцам в помощи в их восстании против «батюшки» Батыя, а в 1238 сам погиб в битве против него при реке Сити, притоке Мологи. Не послушался увещеваний папы Римского, эх! – неужели же погиб от монголов? Как можно это согласовать с монгольским игом, если оно было действительно монгольским, а не католическим? «Иго», латинское ярмо признавали над собой большинство русских князей, но были и отдельные попытки от него избавиться, которые, конечно, пресекались силой. Ясная и прозрачная политика.

Анализ документов как Ватиканского, так и других европейских архивов не противоречит версии, что «адское иго» пришло не из Азии от монголов, а из Рима и что русские князья утверждались в своих правах на княжение не монгольскими старейшинами аилов, прикочевавшими из пустыни Гоби, а самими римскими папами.

В 1232 году папа в своих посланиях озаботился польско-русскими отношениями. Он требует запрещения браков между католичками и русскими, так как мужья перекрещивают жен в православие; пишет о бегстве крестьян из Польши в Пруссию и Россию; о запрещении польскому архиепископу и другим прелатам во время войны прибегать к помощи сарацин, русинов и других врагов католической веры. Обратим внимание читателя на то, что русины-Ruthen’ы – и теперь название славянского населения с языком, близким к украинскому, живущего по обоим склонам Карпат и Татр, а также в Галиции (буквально – Французии) и в Буковине.