Могущественен был Повелитель Падали. Каждая новая смерть, где бы ни происходила она,

приносила   ему   толику   сил,   каждое   тело,   оставшееся   не   погребенным,   присоединялось   к   его

владениям.   Многочисленными   источниками   Силы,   водопадами   мощи,   бессчетными   легионами

слуг, не могущих даже и помыслить о предательстве, повелевал он.

Так прошел остаток дня. Впрочем, день в Хеллаэне — не то, что день в многих других

мирах,  ведь обитатели Хеллаэна   никогда  не  видят солнца.   Днем  здесь  называют  время,  когда

розовеют сизые сумерки на западе, будто предвещая рассвет — который, впрочем, никогда не

наступит.

Итак, прошел день. И вот, под вечер снова вспомнил Йархланг о подаренном амулете и

заглянул в сундук, чтобы выяснить, не изменился ли тот как-нибудь за прошедшее время и не

проявил   ли   каких-либо   скрытых   в   нем   свойств.   Однако   амулет   лежал   там,   где   оставил   его

Повелитель Падали. Вот только...

«Странно, — подумал Повелитель Падали, закрывая сундук, — казалось мне, что глаза у

того дракона были зеленого цвета. Сейчас же они как будто алые...»

Затем он занялся магическими процедурами, которые надлежит выполнять ночью, вкусно

поужинал и лег спать. Проснувшись утром, отчего-то первым делом подумал он об амулете, камни

в котором имели то ли зеленый, то ли алый цвет, но отогнал эти мысли и предался хозяйственным

заботам. Но прошло несколько часов, а ум его время от времени возвращался к вещи, которую

подарил ему Мъяонель, и бесплодно гадал Йархланг: какого цвета глаза у дракона: зеленого или

алого? Никакого неудобства не доставляли ему эти мысли, но постоянно крутились в голове, как

беспокойные насекомые. Наконец, он отложил в сторону свои дела, открыл сундук и убедился, что

глаза на амулете красного цвета. Закрыл он сундук и отошел от него, но, пройдя несколько шагов,

усомнился: красного ли цвета глаза, или все-таки зеленого? Быстро вернулся он обратно, и открыв

сундук, увидел, что ошибался, и глаза скорее зеленого, чем красного цвета.

С тех пор стал он думать об амулете все чаще и чаще и постоянно ходил смотреть на него,

но чем больше ходил и смотрел, тем сильнее, когда он закрывал сундук, начинали его грызть

сомнения относительно камней, вставленных в глаза золотого дракона. Не мог он больше ни есть,

ни пить, ни заниматься волшбой, без того чтобы не думать об этом, и желание доподлинно узнать,

какого цвета эти глаза, полностью овладело им. Если он гнал эти мысли, они возвращались с

утроенной силой, если шел к сундуку и проверял цвет камней, то на короткое время испытывал

облегчение, но с каждым разом все короче и короче  бывало это время. Наконец, он вытащил

амулет   из   сундука   и   стал   носить   его   на   груди,   чтобы   в   каждую   минуту   иметь   возможность

посмотреть на его, и отогнать прочь сомнения и беспокойство. Однако прошло время, и заметил

Йархланг, что все чаще и чаще смотрит на амулет и уделяет ему все больше времени, а хозяйство

его меж тем приходит в запустение и новые, необузданные потоки силы, исходящие от свежих

мертвецов, иссякают и гаснут, не прибавляясь к его Силе, а тела мертвых разлагаются с обычной

для них скоростью, и ненадолго задерживаются в царстве Повелителя Падали.

Тогда взял он амулет и, проложив волшебную дорогу (а кирпичи, составляющие ее —

человеческие лица) во владения одного из своих соседей, Алгарсэна, отправился к тому в гости.

Ходили слухи, что некогда Алгарсэн носил титул Повелителя Драгоценностей. Полагал

Йархланг, что хотя Алгарсэн ныне и утратил этот титул, но сохранил свои прежние знания о

драгоценных кристаллах, и сможет, как наилучший из ювелиров, оценить имеющиеся в золотом

амулете камни, и определить со всей точностью, что это: изумруды или рубины.

Долго шел он по волшебной дороге. Не раз Йархланг останавливался, чтобы взглянуть на

амулет. Когда же он отводил от него взгляд, то тут же начинал думать: «Зеленые или красные?

Зеленые или красные? Зеленые. Нет, красные. Нет, зеленые... Нет, конечно же, красные! А может,

все-таки...» И останавливался, чтобы взглянуть на амулет снова.

Наконец, подошел он к воротам замка Алгарсэна и постучался в них.

Сказал ему Алгарсэн:

— Зачем ты пришел в мои земли?

— Есть у меня к тебе некое дело, — ответил Повелитель Падали. — Желал бы я, чтобы ты

определил, какие камни вставлены в этот амулет, и каковы свойства их.

Сказал ему Алгарсэн:

— Согласно обычаям Лордов, имею я право требовать с тебя выкуп за то, что ты вступил

на мои земли без позволения. Так же надлежит взять с тебя некоторую плату за работу, которую

ты просишь для тебя сделать.

Сказал ему Йархланг:

— Мелочен ты, как я вижу. О пустяке я прошу тебя, а ты ведешь себя совсем не так, как

подобает доброму соседу.

Сказал Алгарсэн:

—  Вспомни Долину Окаменелостей. Когда мы спорили о ней, вел ли ты себя так, как

подобает доброму соседу?

Сказал Йархланг:

—  Еще до того, как явился ты в Хеллаэн, принадлежала мне эта Долина. Давным-давно

выложил я ее телами — а следует заметить, что тела эти достались мне не так-то легко. С чего бы

теперь мне отказываться от нее?

Сказал Алгарсэн, ныне носивший титул Повелителя Камней:

—  За прошедшее с той поры время исчезла мясная плоть с оставленных в Долине тел, а

кости окаменели. Давно забыл ты про эту Долину и не вспомнил бы, если бы я не предъявил на

нее свои права, не лишенные, между прочим, некоторого основания.

Сказал Йархланг:

— Казалось мне, что уже решен был между нами этот спор.

Отвечал ему Алгарсэн:

—  Нам   следует  пересмотреть   решение.   С  тебя,   как   заметил  я  в  начале   нашей  беседы,

причитается вдвойне. И если ты откажешься от своих прав на Долину, будет это как раз той ценой,

которая возместит и твое незаконное появление в моих землях, и время, которое я потрачу на

изучение принесенного тобой предмета.

Сказал ему Йархланг:

— Да я вижу, что ты совсем обезумел, сосед мой!

И   ушел   обратно   в   свой   замок.   Однако   прошел   еще   один   день,   и   бессонная   ночь,   на

протяжении которой мысли о камнях в амулете не давали ему покоя, и, когда приблизилось утро,

поднялся Повелитель Падали со своего ложа и снова отправился во владения Алгарсэна. Сказал

он, когда Повелитель Камней вышел на крепостную стену при его приближении:

— Согласен я на предложенную тобой сделку.

Тотчас впустил его Алгарсэн в замок и спросил:

— Где та вещь, о которой ты говорил?

Подал Йархланг ему амулет — сам же, не переставая, смотрел при этом на глаза золотого

дракона.

Недолго изучал Алгарсэн поданную ему вещь.

—  Этот амулет соткан из Силы, — произнес он. — Камни, которые украшают его — не

рубины и не изумруды, но соединяют в себе свойства и тех и других.

Спросил его Йархланг:

— Скажи мне, какого цвета эти камни?

Просмотрел на него Повелитель Камней и спросил:

— Разве это имеет большое значение?

—  Да, — сказал Йархланг. — Вот уже неделю я не ем, не пью и не сплю спокойно, без

того, чтобы не думать об этих проклятых камнях.

Сказал ему Алгарсэн:

— Ты околдован.

— Я подозревал это, — согласился с ним Повелитель Падали, — хотя и не мог обнаружить

чары, которыми окутали мой разум. Слыхал я, что у смертных случаются болезни, подобные той,

которой   заболел   я,   но   никогда   прежде   я   не   думал,   что   даже   и  Лорд   может   быть   подвластен

действию такой порчи. Но прежде, чем я уйду и уничтожу того, кто наслал на меня эту порчу,

скажи, добрый сосед мой — какого цвета эти камни: зеленые или красные?

Сказал ему Алгарсэн: