выступить против пришельца. И послали соседи ему свои армии, и те от края до края заполнили

Великую Долину и все небо над ней.

Миновав   последний   рубеж,   увидел   Каэрдин   величайшую   армию,   что   когда-либо

собиралась   на   земле,   или   в   небесах,   или   в   Преисподней.   И   сама   земля   была   здесь   рабой

Баалхэаверда, и не мог, стоя на ней, Каэрдин прорезать ее трещиной, ведущей на Дно Миров, или

затмить здесь солнце, или без позволения Баалхэаверда затмить разум кого-либо, кто так же, как

он, стоял на этой земле. Так же не мог он призвать чашу, таящую в себе яд для всего Сущего,

потому что уже пользовался ее силой, и знал, что не сможет обуздать ее, выпустив во второй раз

на волю.

Однако,   увидев   наемников   и   соседей   Баалхэаверда,   и   многих   Обладающих   Силой,

пришедших сюда по своей воле, рассмеялся он этому обстоятельству и призвал своих союзников и

вассалов, и разных существ, над которыми обладал властью.

Воздев меч, громко крикнул Каэрдин — и крик его стал дорогой для обитателей Бездны, и

вратами  для  изгнанных  из пределов  Сущего.  Тогда  сошлись в поединках  обитатели Бездны и

Обладающие   Силой.   Прочие   же   существа   и   воители,   собравшиеся   в   Великой   Долине   под

знаменами Баалхэаверда, бросились к Каэрдину и стали сильно теснить его, а он один не мог

совладеть с ними всеми.

И   вот,   воздух   укутали   густые   тени,   и   из   тех   теней   вышли   ангелоподобные   существа,

начало роду которых некогда положил Каэрдин: крылья их имели твердость адаманта и были

украшены живыми драгоценностями. Смертоносны были клинки их, и гневны взгляды, и ничто не

могло сдержать их, и не находилось доспеха или щита, способного устоять под их ударами. И

отогнали ангелоподобные существа от своего господина обитателей ада.

И   иных  созданий  призвал  Каэрдин:   тех,   что  не   имеют  имен  и  никогда   не   обретут  их,

потому  что   нет  больше   в  сем   мироздании  Кадмона   —  единственного,   способного  одарить   их

именами. И еще открыл он врата в Пределы и призвал некоторых демонов, обитающих там — а

более всего те демоны жаждут покинуть Пределы и прикоснуться к любому другому царству,

потому что холод и пустота властвуют в Пределах, и даже время застывает там, и пространство

трепещет под ветрами пустоты, и подобно по своему виду и свойствам дырявым лохмотьям.

Долго длилась битва в Великой Долине. Их хотя много больше была армия Повелителя

Рабов, все же потерпела она поражение, хотя при том и из числа вассалов и подданных Каэрдина

полегли многие. Бежали наемники и Обладающие Силой, которых призвал Баалхэаверд к себе на

службу,   а   предводители   союзных   воинств,   присланных   его   соседями,   были   умерщвлены,   и

воинства их рассеяны. Тогда отозвал Каэрдин своих союзников, и вверг в Бездну ее обитателей, и

изгнал демонов, явившихся из Пределов, и по равнине, усеянной многими трупами, направился к

одинокому замку.

Наблюдая, как он приближается к воротам, сказал Мастер Леонардо Баалхэаверду:

—  Что скажешь теперь? К каким силам обратишься, чтобы избежать поражения? Каких

союзников призовешь и каких слуг бросишь на верную гибель, чтобы сдержать этого безумца?

—  Стены   моего   замка   неприступны,   и   охраняются   еще   многими   солдатами,   которые

обрушат на него камни и осыпят стрелами, едва лишь он подойдет к воротам. Пусть он хоть месяц

стоит под стенами — никто из моих слуг больше не выйдет к нему. Подождем, пока ему надоест

находиться тут и он будет вынужден вернуться туда, откуда пришел.

— Слепец! Много ли ему понадобиться времени, чтобы обрушить стены и сломать ворота,

которые ты мнишь “неприступными”?!

—  Может быть, — с сильным беспокойством сказал тогда Баалхэаверд, — нам следует

вступить   с   ним   в   переговоры   и   узнать,   какова   причина   его   вражды?   И   если   требования   его

справедливы и не особенно обременительны, может быть, следует отдать ему то, что он хочет?

— И без переговоров я могу рассказать тебе о том, что привело его под твои стены. Или ты

забыл, что он видел женщину Кадмона? Или ты думаешь, что со временем он смог преодолеть ее

чары? Напротив, любовный яд разъел его душу, хотя первоначально он каким-то образом смог

противостоять отраве. Он влюблен и болен любовью, как и все остальные, видевшие ее. Что иное

могло побудить его напасть на того, с кем у него прежде не было никакой вражды — а ведь

Каэрдин никогда еще не начинал войны без веской на то причины? Что иное, кроме любви к той

женщине, могло заставить его прибегать в войне против тебя к силам, угрожающим разорвать

само мироздание?

— Не желаю я отдавать ему эту женщину.

С ехидцей усмехнулся Мастер Леонардо и так сказал сотрапезнику:

— Может быть, теперь ты сам выйдешь к нему и предложишь ему поединок, как это уже

сделал Повелитель Воинов?

—  Нет, — сказал Баалхэаверд, стараясь не показать Леонардо страха, овладевшего его

душой. Как и у всякого, кто стремится повелевать и желает унизить всех прочих для того, чтобы

возвыситься над ними, душа его имела некий изъян, отличающий раба от свободного. Раб может

любить,   как   и   свободный,   однако   он   способен   отказаться   от   предмета   своей   любви   под

воздействием сильного страха или даже ради выгоды, хотя и будет впоследствии сожалеть об

этом.   Сердце   Повелителя   Рабов   не   было   мертво   и   имело   свои   страсти,   пусть   даже   и   самые

низменные. По-своему и он любил эту женщину — но так, как любят рабы.

Сказал Баалхэаверд:

— Ты полагаешь, что следует отдать ему Соблазн?

—  Конечно,   —   с   сильным   сарказмом   сказал   тогда   Леонардо,   —   следует   отдать   это

совершеннейшее  из  орудий в руки  того,  кто  и  так  повелевает  силами,  которым  мы  не  нашли

ничего, что можно было бы противопоставить. Кроме того, Кадмона эта женщина посылала на

небо  за   персиком   из сада  богов,  и  Дарующий Имена  добыл  ей  персик.   Что  потребует  она  от

Каэрдина? Может быть, твою голову? Впрочем, нет — это слишком мелко для нее. Короны всех

Владык Преисподней — вот цена более подходящая, как мне представляется.

— Что же нам делать? — Спросил Баалхэаверд.

—  То   же,   что   я   советовал   тебе   раньше,   —   отвечал   Леонардо.   —   Как   можно   скорее

уничтожь ее способом, подсказанным нам Повелителем Гибели. Тогда нечего будет делить вам с

Каэрдином и ничего не приобретет он, захватив твой замок.

И   вот,   открыли   они   волшебным   ключом   одну   из   дверей   и,   заманив   туда   женщину,

немедленно захлопнули за ней дверь.

Рассмеявшись, сказал Леонардо:

—  Изящная   шутка   удалась   мне   сегодня.   Даже   не   прибегая   к   явной   лжи,   удалось   мне

столкнуть между собой двух могущественнейших властителей! Знай, простофиля, что не отнимать

у тебя женщину шел Повелитель Затмений, но вызволять ее из плена, потому что полагал он, что

на положении рабыни содержится она здесь, а не на положении любимейшей твоей жены или

дочери — ведь ничего он не знал о связи, которая имелась между вашим с ней волшебством.

—  К  чему  этот  обман,  за   который  ты сейчас  же  поплатишься  и  душой  и жизнью?   —

Спросил его Баалхэаверд с сильным гневом.

—  Несправедливым показалось мне то, что ты завладел оружием, которое могло сильно

возвысить тебя над прочими Владыками Преисподней, — с насмешкой ответил ему Повелитель

Зла.

Тогда бросился на него Повелитель Рабов, но в этот час вздрогнул весь замок, потому что

Каэрдин приблизился к воротам цитадели и разрезал их своих мечом, словно были они сделаны не