вечность. Был он сильнее меня, и без всякого труда путешествовал там, в нигде.

И, скользя рядом со мной, спросил он меня: «Кто ты и для чего предпринял столь опасное

путешествие? Ибо я вижу, что ты — порождение реальности, дитя тех времен, когда и материя, и

сила, и само время будут в изобилии. Что ищешь ты в пустоте, предшествовавшей твоему миру?

Ничего, кроме гибели, не найдешь ты, и сгинешь бесследно. Ты — порождение реальности, а

здесь реальность перестает быть.»

Сказал я ему: «Моя жизнь или смерть не слишком важны. Ты умеешь путешествовать

сквозь вечность и способен видеть иные времена, даже и отдаленнейшие — так знай же: скоро

исчезнет то, что ты видишь. Ибо Сила, за которой я следую, угрожает погубить все существующее

от его начала. У самых корней срежет этот клинок древо времени.»

Тогда сказал он, посмотрев на клинок, за которым следовал я:

«Да, я вижу в этом клинке немалую Силу. Моим будет этот клинок, ибо, как и всякое

оружие, нуждается он в правильном употреблении.»

И вот, почувствовал я, как отдаляется от меня говоривший со мной и приближается к

клинку. И увидел я, как вспыхнул во тьме огонь, который не был огнем. Необыкновенным был

этот огонь — показалось мне, будто бы все вещи мира содержатся в нем, и те вещи, которые

только могут быть сотворены, и те вещи, которые сотворены никогда не будут…

Прервал рассказчика Лорд Мъяонель. Воскликнул он:

— Знаешь ли ты, о каком огне говоришь?!

Сказал Ирвейг:

— Нет. Ты знаешь о нем больше?

Сказал Мъяонель торопливо:

—  Есть   у   нашего   народа   легенда,   повествующая   об   этом   пламени   —   именно   так

рассказывает о нем легенда, как и ты.

Спросили Лорды Владыку Бреда:

— Что же это за огонь?

Сказал Лорд Кэсиан:

—  Пламя   Творения.   Но   пусть   продолжает   рассказ   милорд   Ирвейг,   ибо   хотя   и   трудно

поверить нам, будто бы говорил он с одним из Элов, все же хотели бы мы услышать окончание

этого повествования.

Сказал Ирвейг:

— Я не знаю, кто эти «Элы» и не знаю во что вам легко поверить, а во что — нет, но я

рассказываю лишь то, чему сам был свидетелем.

После того, как возникло в пустоте пламя, взял говоривший со мной клинок и вложил в

этот огонь, и перековал его там. И был меч покорен его воле — также, как покорно нам наше

оружие.  Вытащил  он клинок  из огня  и залюбовался  им,  и  видно было,  что  по  нраву ему  это

оружие. Спросил я его: «Почему с таким тщанием ты разглядываешь руны на клинке? Пытаешься

прочесть их? Знай же — нет у них никакого значения.» Но сказал мне говоривший со мной: «Ты

ошибаешься.   Написанное   здесь   не   означает   какой-либо   предмет,   или   Силу,   или   способ

воздействия, или что-нибудь еще в этом роде, но это — имя, которое носит клинок.» И еще сказал:

«Отправляйся обратно». Я же сказал ему: «Я не в силах». Сказал он: «Я помогу тебе. После того я

закрою Врата Времени, нерушимой печатью замкну их, ибо не должно, чтобы ты и сородичи твои

вмешивались   в   жизнь   всего   древа   времени.   И   если   сотворите   вы   еще   что-либо,   столь   же

гибельное, как этот клинок — то уничтожите только сами себя и свое Сущее, но не все течения

времени.» Это были последние слова его. Вот я перед вами, перенесенный через времена силой,

что превыше моей, но я не знаю, кто говорил со мной.

Сказали ему Лорды:

— Опиши нам его облик и мы постараемся угадать, кто он. Быть может, кто-нибудь из нас

знает его.

Сказал Ирвейг:

—  Как опишу вам его облик, если ни он сам, ни я, ни этот меч не имели в безвременье

никак обликов? Я пользовался сравнениями, вы же посчитали эти сравнения самой истиной.

Сказали ему:

— Даже и неимеющая форму Сила выражает себя в форме так, как свойственно ей. Ты —

тень. Гибель, угрожавшая нам — меч. Чистую мощь творения ты сравнивал с пламенем. Какое

сравнение подберешь ты для говорившего с тобой? Неужели никогда в Сущем не встречал ты

стихию или Силу, или что-нибудь, что было бы подобно ему?

Задумавшись, долго молчал Ирвейг, а потом сказал Лордам:

—  Некоторые   из   вас   знают   или   слышали   о   моем   учителе,   Гиверхинэле,   Повелителе

Обратного Мира. Велико было его могущество — столь велико, что позавидовали ему боги и

убили его, но прежде, чем удалось им это, долгие годы длилась война меж моим учителем и

тогдашними   хозяевами   Сущего.   Но   еще   до   той   войны,   когда   я   только-только   стал   учеником

Гиверхинэля,   необыкновенный   гость   посетил   его   замок.   С   великим   почетом   принял   его   мой

учитель и с уважением говорил с ним. Беседа их была о природе времени и о различных свойствах

его, но немногое понял я из их разговора. И когда гость покинул замок, рассказал мне учитель, что

приходивший к нему принадлежит к народу, существующему за пределами времени, к народу,

коему нет почти никакого дела до Сущего. Они горды и сильны, и чтят только одного — создателя

их. Как выглядел гость моего учителя? Был он прекрасен и строен, и во многом подобен человеку,

но за спиной его были темные крылья, украшенные сияющими драгоценностями. Только с этим

ангелом я мог бы сравнить того, кто говорил со мной и кто подчинил себе силу клинка. Только

много сильнее, чем тот ангел, был говоривший.

Но закричал Баалхаэрвед, Повелитель Слуг и Рабов:

—  Ложь! Ложь! Ложь! Ты не мог говорить с ним! Ибо доподлинно мне известно, что

умерщвлен он, выброшен в Ничто, уничтожен!!!

Едва ли не силой усадил его обратно Мастер Леонардо. Сказал Повелитель Зла:

— Глупец! Ты воевал с Каэрдином и видел его смерть, но Ирвейг прошел сквозь время и

говорил с ним много прежде известных нам событий и даже прежде, чем возник мир Сущий. Но

ясно теперь, каково происхождение Повелителя Затмений и откуда у Каэрдина меч, несущий в

себе столь могущественные силы — ведь только посредством одного этого меча уничтожил он

всю твою армию!

И вот, после того, как стали ясны последние подробности этой удивительной истории,

покинули Лорды опустевшую Башню Времени и вернулись в Земли свои.

МИЛОСЕРДИЕ

(история двадцать восьмая)

Видишь   ли   ты   человека   в   длинных   одеждах,   освещенного   светом   молний?   На   темной

земле Хеллаэна стоит он, на гладких камнях, на холме перед замком. Камень в руке его, лицо его

скрыто капюшоном. Но вот разжимает он руку и падает вниз камень. И медленное его падение.

Видишь ли ты этого человека? Не знаю. Но Лорд Алгарсэн, Повелитель Камней — видит.

И, просыпаясь, он понимает, что то, что он видел – лишь сон.

Тогда  Алгарсэн  подходит к  узкому окну башни  и всматривается  вдаль.  Зачем?  Что  он

ищет? Нет ответа. Он действует так, как должно, и не понимает — зачем. Небо Темных Земель

бурлит и клубится, вспышки молний вырывают из мглы и являют взору смотрящего бешеную

пляску туч. Руки Алгарсэна ложатся на холодный проем окна.

Изменение.

Лестница. Куда-то идет. Он.

Бездумье. Разум не лишен мыслей, но то, что связывает мысли и направляет их — как

будто в параличе.

…Повелитель Камней понимает, что с ним что-то случилось. Однако желание узнать, что

именно   —   исчезающе   слабо;   гораздо   важнее   представляется   ему   вовсе   не   забыть   об   этом

понимании в следующем изменении.

Изменение.

Коридор.   Какая-то   другая   часть   его   замка.   Замка,   выстроенного   его   руками   и   его

колдовством, замка, который после изгнания из Эссенлера был его единственным домом — а

теперь стал злым лабиринтом. Что ему нужно искать?  Выход? Сердцевину лабиринта? Что-то

еще? Алгарсэн не знает. Но он идет. Вперед…