невесомым, как перышко — даже этот плащ имел внизу маленькую дырочку, которую, очевидно,

прогрызла мышь или какое-то другое мелкое животное.

— Простите, бабушка, — обратился Тайленар к старухе, — не известна ли вам дорога из

царства   тирана   Казориуса?   Вот   уже   три   месяца   я   брожу   по   границам   его   страны,   и   не   могу

пересечь их — тропы, по которым я иду, поворачивают обратно, а когда я схожу с троп и иду по

бездорожью, всегда оказывается, что я двигаюсь вдоль, а не от границ его государства.

— Мальчик, — улыбнулась старуха беззубым ртом. — Раз уж ты нашел меня, я отвечу на

любой твой вопрос — но знай, что цена моих ответов всегда выше, чем польза, которую можно

извлечь из них.

— Мне все равно, — сказал Тайленар. — Казориус посредством колдовства отнял у моей

возлюбленной разум и сердце. Мне незачем больше жить. Меня не страшит цена.

—  Если ты больше не хочешь жить, — спросила старуха, — зачем же ты так жаждешь

вырваться из царства Казориуса? Умереть можно и здесь.

И тогда в потухших глазах юноши на мгновение вспыхнуло черное пламя ненависти.

—  Нет! Сначала я отомщу этому нелюдю! За все, что он сделал с моей невестой... со

мной...   с   нами!   Скажи,   ведьма,   как   мне   покинуть   его   царство,   как   мне   отыскать   другого

волшебника, который сможет остановить действие чар Казориуса на срок, достаточный для того,

чтобы я мог бы вонзить меч в его жирное брюхо?!!

—  Покинуть его царство трудно, — отвечала старуха, — ибо Казориус — Повелитель

Сердец: так же, как он коснулся сердца твоей возлюбленной, коснулся он и сердца этой земли.

Теперь   она   без   его  приказа   не   выпустит  тебя   на   волю.   А   такого  приказа   Казориус   не   отдаст

никогда.

— Как же мне быть?!

— Возможно, тебе следует отыскать кого-нибудь, сведущего в Искусстве, не выходя из его

царства.

—  Но на этой земле нет волшебников, равных Казориусу! — С отчаяньем воскликнул

юноша. — А тех, которые ему не ровня, он подчинил своей воле давным-давно, когда только

появился в нашей стране! С тех пор вся власть здесь принадлежит только ему одному.

— Мой дом, — сказала старуха, — находится на границе его земель, и я не принадлежу

Казориусу. Он даже не подозревает о моем существовании.

— Значит, ты можешь помочь мне? Ты сможешь разрушить магию Повелителя Сердец?

— Я? — Засмеялась старая ведьма. — Я всего лишь Гветхинг, старая предсказательница.

Немало   лет   я   прожила   в   большом   мире,   от   которого   так   успешно   отгородился   Казориус,   и

зарабатывала себе на жизнь, давая советы тем, кто в них не нуждался, и показывая карты дорог

тем,   кто   и   без   того   двигался   туда,   куда   ему   было   нужно.   Не   раз   меня   проклинали   и   не   раз

пытались убить, однако ни то, ни другое не приносило успеха. Когда мне надоели глупые люди,

приходящие со своими бедами, я решила удалиться на покой. Так я поселилась здесь, в домике на

границе, равно отдаленном и от большого мира, и от царства тирана. И все же некоторые мои

знакомые иногда вспоминают обо мне и навещают старую матушку Гветхинг, и некоторые из них

обладают достаточной силой, чтобы без труда справиться с таким ничтожеством, как Казориус.

—  Прошу   тебя,   мудрая   Гветхинг,   —   воскликнул   юноша,   молитвенно   сложив   руки,—

познакомь меня с одним из твоих посетителей! За это я отдам тебе все, что ты не попросишь!

—  Заманчивое предложение, — сказала Гветхинг, жадно облизнув краешки губ. — Ох,

заманчивое!.. Однако, мальчик, ты имеешь не так много, чтобы платить мне подобным образом.

Радуйся, если того, что имеешь, хватит для расплаты с тем, кого ты хочешь нанять!

— Что же этот волшебник может от меня потребовать?

— О, многое! Слишком многое. Не лучше ли тебе забыть о своей возлюбленной и о мести

тирану, тихо осесть где-нибудь неподалеку, ловить рыбу, чинить сети, и, может быть, даже найти

себе   жену  и завести  нескольких  ребятишек?   Поселись поблизости —  тут  как  раз  имеется   все

необходимое   для   такой   жизни:   пустые   людские   дома   —   выбирай   любой,   ничейные   лодки   и

снасти. Я прикажу своей собаке, чтобы она не трогала тебя.

И юноша вздрогнул, поняв, кому принадлежит чудовище, истребившее целую деревню

рыбаков. Но, набравшись мужества, так ответил он Гветхинг:

— Нет, благодарю. Я никогда не смогу забыть свою невесту. И никакая цена за помощь в

ее освобождении не покажется мне высокой.

И тогда старуха вздохнула.

— Что ж, — сказала она, — я предупредила тебя о цене и пользе. Один из тех, кто, при

желании, мог бы оказать тебе помощь, дожидается тебя на пороге моего дома. Ему потребовалось

нечто,   что   способен   раздобыть   только   отчаянный,   безрассудный   человек   вроде   тебя   —   но,

полагаю, что вы сами сможете обсудить условия сделки. Поговори с ним, а потом возвращайся ко

мне, ибо то, что он попросит, достать будет отнюдь не легко.

И   юноша,   поблагодарив   старуху,   вышел   из   ее   дома.   Оказалось,   что   за   порогом   дома

человек в темной одежде все это время терпеливо дожидался его появления.

Того,   кто   ждал   юношу,   звали   Мъяонель,   Хозяин   Безумной   Рощи.   Именно   он   подарил

Гветхинг волшебный плащ, который позволил ей скрыться от людей и небожителей, постоянно

донимавших   ее   своими   вопросами.   Взамен   Гветхинг   дала   Мъяонелю   совет,   как   овладеть

колдовским могуществом. Мъяонель воспользовался ее советом, и взрастил из своего сердца, как

из семени, колдовскую Рощу, которую люди назвали Безумной, ибо деревья ее были призраками,

земля покрыта плесенью, а воздух вокруг переполнен миазмами распада и гниения. Над многими

могущественными, ужасающими и противоестественными силами обрел власть Мъяонель. Однако

чем дольше жил он в своем царстве, тем больше убеждался в том, что потерял нечто более ценное,

чем приобрел. Впрочем, понимал он это только умом — с тех пор, как его сердце растворилось в

потоке волшебной силы, создавшей Рощу, никакие чувства не тревожили больше ее Хозяина — ни

любовь,   ни   ненависть,   ни   даже   жажда   познания,   которая   прежде   представлялась   ему

неотъемлемой от его существа. Нет, ничего этого теперь ему не было нужно.

Так проходили дни и недели, времена года сменяли друг друга, а Мъяонель сидел в Башне

Без Окон, что высилась в центре Рощи, и равнодушно созерцал свое царство. Без печали, без

радости,   без   тревоги,   без   надежды.   Он   медленно   таял   в   Силе,   которую   приобрел,   он   жил

желаниями своих деревьев и желаниями призрачных волков, и безумными желаниями мертвых

животных,   и   дурманящими   желаниями   умирающих   растений,   и   стремлениями   гнили,

расползавшейся по телу древнего леса — но сам он не желал ничего. Он застывал, становился

недвижим, прорастал в средоточии Силы — подобно тому, как прорастало первое призрачное

дерево, которое когда-то было посажено им в Царстве Бреда.

Однако он помнил, что прежде все было не так. Он знал, что было нечто, что заставляло

его бороться, совершать поступки и безумства, не успокаиваться на достигнутом, и всегда желать

чего-то большего. Мотивы, двигавшие прежним Мъяонелем, теперь представлялись ему глупыми,

бессмысленными, но он не мог не осознавать того, что эта "глупость" была той самой силой,

которая заставила его добиться нынешних высот в магическом искусстве. И тогда он решил снова

навестить старую Гветхинг. То, что она носила волшебный плащ, позволяющей ей скрываться от

глаз людей и небожителей, а так же от глаз самого Мъяонеля, не было для него помехой, ибо, даря