«Сердце спать не дает…» Сердце спать не дает, Все стучит да стучит. Это времени ход Током крови звучит. Тяжело сироте Алым светом дышать, Новый день суете В тесноте возвещать. Из артерий и вен Льется дым на стекло. Дай мне слово взамен, Чтобы свечкой зажгло Ледяных петушков И скорлупки, и сны, Словно ключик в ушко Деревянной луны. «Знай, что я еще другой…» Знай, что я еще другой, Не такой, как тот, старинный Пастушок с печалью длинной И печатью восковой. Знай, что я еще могу Весь рассыпаться на части, Если глиняное счастье Улыбнется пастуху. В ожиданье перемен Или скорого ответа Не сворачивай на лето Этот пыльный гобелен. Знай, что я уже готов Жить на шелковой подкладке, Уважая все порядки Карамельных городов. «Задумавшись, как птица канарейка…» Задумавшись, как птица канарейка, Булавочным глазком кося в тетрадь, Я не устану молча повторять: Зима-злодейка! Замели метели По всем дорогам, и не видно цели, Себя в неволе попусту не трать! И клювик приоткрыв от удивленья, Линейкой ржавых прутьев окружен, Я буду заметен, запорошен. На рисовом зерне нельзя пророчить! Но так легко метелью одурачить, Когда вертлявый хохолок смешон! Когда пшено с водою на подносе, И песню петь по расписанью в час, Оставь вопросы разрешать за нас Тому, кто корм по клетке рассыпает. Он знает много, ничего не знает, Пропой ему, дружок, в последний раз! «Я оглянулся и увидел вдруг…» Я оглянулся и увидел вдруг Очерченный чертой непониманья Своей судьбы заветный полукруг И лица напряженного вниманья. Мне истину открыть не суждено. Но почему застольные беседы Кружат мне голову, как легкое вино, Ребяческим желанием победы? И почему старик на том конце, Где так легко поверить кривотолкам, Внезапно изменяется в лице,— Его задело солнечным осколком! И вот – прорыв! По тонкому лучу Мой голос через головы доходит. Вы слышите – я в сердце вам стучу, Но внешне ничего не происходит. «Бессонницы чуткое ухо…» Бессонницы чуткое ухо Часов различает настрой. То глухо, то звонко, то сухо Стучит по стеклу домовой. Он вертит пружинки, заводит Часы на тик-так и всю ночь Над танцем теней верховодит И шлет сновидения прочь. Неужто запечный бродяга И впрямь привязался ко мне? Пугает на полке бумага, И знаки ползут по стене. Внимательный и устрашенный, Прислушаюсь: ветер гудит, И дождь поливает газоны, И месяц сквозь тучи летит. И ходят часы по паркету, Кукушка на кухне поет, Ругает бессонницу эту, Минуты векам продает. Весенняя болезнь Мне нынче очень плохо. Весна. Холодный сон. Спускается полого На землю небосклон. И в зябкой лихорадке От солнечной возни Листаю, как тетрадки, Я прожитые дни. Осенняя страница. И мысли невпопад. Там курица-не-птица Пасет своих цыплят. По осени считают, А по весне крадут. Тетрадочки листают, Пропажи не найдут. Холодная страница. Снега, как на войне. Там рыжая лисица Сидит на черном пне. Метель, моя хозяйка, Свистит, слепит глаза, И ластится всезнайка, Пушистая лиса. Весенняя страница. Прохожих детский сад. Их шелковые лица На солнышке блестят. И я уже не промах, Невнятен, как в бреду, Я шелковых знакомых По улицам веду. И к горлу подступает Ненужная слеза. Лиса, метель – все тает, Как леса голоса. И память в беспорядке Прокручивает вновь И осень, и тетрадки, И письма, и любовь. И новая страница Опять белым-бела. И снова повторится И курица-не-птица, И рыжая лисица, И все сгорит дотла. «Магнолии тяжелый цвет…» Магнолии тяжелый цвет, Ко времени цвети. Сожми в ладошках десять лет — И счастье есть, и счастья нет, И счастье на пути. Наступят средние века. Ступеньки – три струны. Настанет полдень, а пока Твоя прощальная рука С магнолией луны. И десять лет – в единый миг, И струны все – порви! Не спросят – что там? Смолк и стих Последний сон, последний стих, И лестница в крови. А дом снесли. Зачем ему На привязи стоять? Забывши эту кутерьму Цветут в Анапе и Крыму Магнолии опять. Не стоит плакать! По весне Ни слез, ни счастья нет. Взмахни магнолией во сне, Пускай наградой будет мне Ее тяжелый цвет. |
