Но автобус ехал плавно. Водитель приветствовал знакомых сигналом, собственно говоря, сигналил без умолку. Мы узнали от нашего гида, что все киприоты знакомы. На свадьбе, например, собирается несколько тысяч человек. Либо они знакомы, либо состоят в родстве, либо это знакомые родственников. Пока мы ехали, выяснилось, что у водителя сегодня день рождения и что самым лучшим подарком для него было бы, если бы мы приняли его приглашение отведать свежего осьминога у его знакомых в порту. К сожалению, мы были вынуждены отказаться. Жалеем до сих пор.

Вечером в номер постучался Ирек. Он взял напрокат машину и предложил устроить нам настоящий ужин в каком-то месте, где нет туристов. Ирек не какой-то там незнакомец. Юстина предложила мне ехать одной, она лучше почитает. Наверное, с ума сошла! Я никуда не поеду одна, даже с самым настоящим-поляком!

Получасовая поездка по темной дороге, над нами гирлянды звезд.

— Jamas, — приветствовал нас при входе хозяин. Ресторанчик был затрапезный, похожий на столовую времен дремучего коммунизма. Но за стеклом, во льду, красовались дары моря: большие креветки с длиннющими усами, осьминоги, рыба, крабы. Официант общался исключительно с Иреком. Что за милый обычай.

Через минуту на столе появились помидоры, огурцы, авокадо, артишоки (однако артишоки не обошли нас стороной!), листья салата, оливки, три огромных блюда с осьминогами и еще два, на которых громоздились огромные рыбины.

Ирек вел себя как коренной островитянин. Наложил угощение нам на тарелки, и не только — но и порезал, и потчевал. Сердцевина артишока, разделенная на три части, имеет изысканный вкус. Восхитительный вечер.

— Осторожно, дорогая, там кости, — говорил мне Ирек бархатным голосом.

Юстина толкнула меня под столом ногой. “Дорогая”?

Ирек уехал. Полетел через Лондон в Варшаву, получил срочное сообщение, что должен немедленно быть в офисе. Пришел попрощаться и спросил, не пошли бы мы с ним немного прогуляться у моря, Юстина ответила, что как раз собралась идти в бассейн, а потому благодарит за приглашение и отказывается. Я решила — могу и пойти, меня не убудет. Не съест же он меня. С Иреком можно быть спокойной, он наш друг. Он сказал, что не хочет быть навязчивым, но может ли рассчитывать на продолжение нашего знакомства. Я спросила, знает ли он, сколько мне лет, и что я — женщина с прошлым. Оказалось, мой возраст ему известен. Как-то раз у администратора гостиницы я разрешила ему заглянуть в свой паспорт.

Он попросил мой телефон. Я в очередной раз благословила Агнешку, которая помогла мне провести телефон.

— Я буду по тебе скучать, — проговорил он.

Не знаю, как вести себя в таких случаях. Кажется, я залилась краской.

Боже милостивый! Ведь я взрослая женщина с почти взрослой дочерью!

— Не бойся. Ты стала для меня чем-то очень важным. — В его голосе зазвучали знакомые бархатные нотки, и мое сердце забилось сильнее. — Ты первая женщина, с которой мне интересно. С тех пор как от меня ушла жена, я не искал новых знакомств.

Нет, такое случается только в романах одной английской писательницы, которая написала их несколько сотен. Ну а потом он просто обнял меня и поцеловал. О Дева Мария!

Я влетела в номер как на крыльях.

— Ты влюбилась, — констатировала Юстина, которая ненавидела бассейн, хлорку и купалась только в море. Она, наверное, не в своем уме.

Я-то в своем уме.

Вечером мы пошли послушать бузуки. Не успели присесть, как в дверь просунулась голова англичанина с конгресса врачей, он опрометью бросился к нашему столику. Поздоровался с Юстиной — меня словно не существовало, — сел и спросил, почему она не пришла. Юстина покраснела, ха-ха!

— Я уже несколько дней ищу тебя повсюду, — сказал англосакс, — где только не был. Завтра уезжаю в Лондон. Дай мне номер телефона. Пожалуйста.

Я толкнула Юстину под столом ногой. Трудно ей, что ли? Юстина как бы нехотя протянула ему визитку. Парень аж подскочил! Афродита, о как ты могущественна!

Ночью мы лежали в постели. Полнолуние, как тысяча чертей, заснуть было невозможно. Светло, через открытое окно доносился шум моря. Я поинтересовалась, почему Юстина вела себя с англичанином на “отвали!”, ведь он довольно мил.

— Я не питаю иллюзий, — гордо сообщила подруга.

Дура, дура, трижды дура! На свете еще можно встретить вполне нормального мужчину, даже в нашем возрасте.

Утром — звонок из Польши. Это был Ирек. У меня такое чувство, что мне шестнадцать лет! Не может быть! Все может быть. Он уже соскучился.

Все ближе день, когда нам придется сесть в самолет. Юстина мне объяснила, что страх перед полетом (Эрика Янг) сродни страху перед сексом. До чего же она умна. Как мой Голубой!

Но секса я не боюсь. Я просто им не занимаюсь. Первый оргазм я пережила в возрасте двадцати лет, потом был перерыв, связанный с супружеством, так зачем же именно теперь, почти в сорок, мне нужны какие-то сведения на эту тему?

К пляжу подплыла моторная лодка. “Flywithus”[10], — написано на борту. Это я-то боюсь секса? Сейчас докажу Юстине, что это не так!

Я залезаю в воду и машу рукой.

— Howmuch?[11]

— Tenpounds![12]

О нет, меня не смутила даже цена почти в двадцать долларов. Я была полна решимости преодолеть страх перед полетом. Меня втащили на катерок. Надели спасательный пояс. Обвязали ремнями. Чтобы я могла на них удобно взлететь. Не хочу!!! Слишком поздно! Карабинами пристегнули меня к парашюту. Умоляю, нет-нет!

Господи, прости мне все грехи, пусть Йоля и тот, что с ней, живут счастливо и долго, не нужно ни оспы, ни малейшего кариеса! И пусть кто-нибудь позаботится о Тосе! Клянусь, если останусь жива, то никогда-никогда я не повышу на нее голос! Ирек — ты мое последнее приятное воспоминание!

…Я летела. Даже не поняла, что нахожусь уже в воздухе. Это не я летела вверх, в море и все, что вокруг, ушло куда-то вниз. Лодка казалась все меньше, и пляж, и Юстина. Мама миа, как все это выглядело сверху! Фантастика, бесподобно, классно! Судорожно вцепившись в ремни, я крикнула во все горло:

— О Боже! Я лечу! Лечу! Лечу!

Как будто он не знал. Значило ли это, что я не боюсь и секса?

Я сорвала себе голос. Супы мы оставили Роберту. Все сорок пакетов Юстины и двадцать восемь моих. В самолете я опять схватила Юстину за руку. Самолет — совсем другое дело. А тот парашют за моторкой, на высоте ста или что-то около того метров, так, пустячок!

Камней у меня оказалось семнадцать килограммов. Семнадцать кило кипрской земли я вывезла к себе на родину.

Дома все было прибрано, чего никогда прежде не наблюдалось. Картины, которые я не успела развесить, висели. Тося обрадовалась, как ребенок. Борис радовался по-собачьи. Вышла даже Метка, замяукала. За ней выбежал маленький серебристо-серый котенок. Боже мой, еще одна кошка?

Тося взяла его на руки.

— Его хотели усыпить, представляешь? Как я могла допустить!

Да, мне стало ясно, почему дома такой порядок.

— Это мой котенок. Он будет спать в моей комнате. Его туалет поставим тоже у меня, — заявила Тося, и я поняла, что у меня теперь две кошки. — Звонил какой-то тип со странным именем и спрашивал тебя. Хиромант или что-то в этом роде. Я сказала, что ты приедешь поздно вечером.

Чудесно, у нас теперь две кошки! Отличная идея! Метке будет веселее!

У нашего серебристого котенка уже есть имя. Его назвали Сейчас. Тося принесла его две недели назад. Клички у него все не было и не было, потому что Тося не могла ничего придумать. В конце концов она высунулась в окно и крикнула Агате: