Маленький неприметный воробушек. Какой с него прок?

Утро. Пустота. Тоскливая тревожность…

И, вдруг, понимаешь: никто не чирикает за окном.

Осень землю готовит к покою:

Устилает одеждой из листьев,

Умывает водой дождевою,

Неуёмными ветрами чистит.

Осень землю готовит к покою:

Заметет все зима белым снегом

И, равниною снеговою,

Все сравняет под хмурым небом.

Осень землю готовит к покою…

И, казалось бы, стоит ль метаться,

Так ведь просто себя успокоить

И навеки уснуть постараться:

Легкой дрёмой, печальной сказкой,

Никому не вредящей лаской…

Так легко опуститься в Небыль

Под свинцовым тяжелым небом.

Но, взгляните, земля бунтует.

И, хоть мощны снегов покрова

И мороз всё еще лютует

Там, под снегом, растёт трава.

Замкнулся неба горизонт,

Легализировав вращение,

И, призрачное как видение,

Снежинок кружево течёт,

Пушистых льдинок отторжение.

И я иду сквозь снегопад,

Сквозь тишину всепогружения,

Напитывая белым взгляд,

Почти на грани отторжения,

Незримых горизонтов звенья

Пересекая наугад.

Обманчивый февраль. Вновь холод и мороз.

Вчера еще тепло, уютно, сухо, чисто…

А ночью выпал снег. И парк одет в монисто.

И каждый проводок сосульками оброс.

Обманчивый февраль. Но твой не долог век.

И этот чистый снег уже последний снег.

За ним следы в траве и летних снов полет,

А к следующей зиме, как в сказке, целый год.

Как прежде нами позабыты

Ума укоры и слова.

Навстречу времени раскрыты

Пронзительные кружева.

Они, из почек наваждения,

В уплату будущим долгам…

Сквозят зелёные кипения

Губами ветра по-слогам.

Они заснежат лепестками,

Пройдя морозы и дожди.

Мир не охваченный словами.

Его упрёков ты не жди.

Для них всего одна весна.

Они взошли ковром зеленым

И отлетят туманом сна,

Спадут листом отяжелённым.

Отпусти на волю птицу,

Не губи её судьбы.

Жизни малая частица

Эта птица,

Как и ты.

Взглядом пусть не удостоит,

Не ответит на добро,

Птица – существо простое,

Не вини её за то,

Что не может подкупиться,

Пониманием польстя.

Ты ведь сам, как эта птица,

Бьёшься в клетке Бытия.

Отпусти на волю птицу,

Не губи её судьбы.

Жизни малая частица

Эта птица,

Как и ты.

Всё свели: жилища лис и сов…

Стали все возвышенности плоскими.

Только и осталось нам лесов,

Что вокруг церквушек над погостами.

Сверкают камыши как будто сказка

У взрослых не лишенная доверья.

И на воде “рисованные маслом”

Слегка дрожат зелёные деревья.

Здесь все оттенки золотого цвета,

Здесь все оттенки каплю голубые…

И мне не жаль, что все это не лето,

А осени мгновенья золотые.

По черноте двора

Кленовые созвездия.

Не дале как вчера

Они все были вместе,

Зелёною волной

Вскипали в вышине…

Льёт дождик проливной.

На глянцевой земле,

Как будто звёзд, листков

Червленое сияние:

Последний звёздный сон –

Предтеча увядания.

Ласковый ветер из звёздной пыли

Лучиков лунных ткёт паутину,

Из паутинок искрящейся пряжи

Легкий туман предрассветный вяжет.

Птиц, поначалу робкое, пенье

С каждым мгновеньем все звонче, сильнее…

Город спросонок, как медвежонок,

Чуть-чуть неуклюжий, такой домашний,

Солнечных кружев вырвался ворох

И отразился в витринах спящих.

Мы вышли из тумана по солнечным лучам.

И радуга играла в росе навстречу нам.

И змейкою зелёной струились все шаги

По склонам, по которым с тобою мы прошли.

А Солнце поднималось и било сквозь туман.

Тумана белый парус, сочился, исчезал.

Шагов сливалась змейка с зелёною травой

И облачков линейка плыла над головой.

Жизнь стекает с планеты, в холодное тает пространство,

С каждой птицей убитой… с каждой сломанной веткой… цветком…

А мы, те, что так ценим уверенность и постоянство,

Мы глядим и не видим, что роем подкоп под свой дом.

И, когда рухнут стены, что уже под морщинами трещин,

И, объятые ужасом, мы увидим несущийся свод,

Обвиним не себя, а другого, другого ведь легче,

Ртом иссохшим хватая утекающий кислород.

Нет, мне жаль не цветка, да простят жесткосердость мне эту,

Не реку, что текла, и не мёртвую птицу в стекле…

Жаль мне дом, где живу. Жаль прекрасную нашу планету,

Что от наших усилий омертвеет в космической мгле.

Все мы звери, но звери – уроды.

Все мохнатые, а мы – лысые.

Лишаи на теле природы:

Выстригаем в лесах залысины.

Как фурункулы наши скважины,

Словно язвы карьеров углы.

Мы то думаем, что отважны,

А на самом деле – глупы.

Мы то думаем, что разумны,

Но ума не хватает понять,

Что природы чуткие струны

Лишь в аккордах могут звучать.

Мы считаем, что миром призваны

И, наивные, “ловим момент”…

Да, Возможно мы были избраны,

Но удался ли эксперимент?

В лесу, где вся обычная трава,

Невиданная дива расцвела.

Как сохранить? – Один у всех вопрос.

– Забором обнести, чтоб безопасно рос.

А где взять доски? – Где, как не в лесу.

И принесли топор, взяли косу,

И обкосили всю траву кругом,

И в щёлку любовались все цветком.

Но, выросший в лесу, среди травы,

Не вынес пустоты он и жары.

– Так где цветок? – Цветка давно уж нет,

Сапог подковой отпечатал след.

Темно в ущелье. Мы вдвоём.

Лишь пенье птиц и шум потока,

Да сквозь окошечный проём

Леса без времени и срока.

Леса, леса и в них следы,

Следы кабаньи да медвежьи

И там, где ходим, у воды

Они как будто вовсе свежи.

Дрова рубили, жгли в печи,

Высоты мерили ногами,

Ласкали огонек свечи

Растянутыми вечерами.

За километрами село,

А здесь не слышно даже ветра,

В ущелье сыро и темно

И двое нас на километры.