Закрытая дверь классной комнаты приглушила его, но всё-таки он донесся и сюда. Вроде бы что-то упало, но я знал, что это случиться никак не может. В мирной Англии, открыв дверь, дворецкие не валятся с шумом на пол.

Мой класс, жадно прислушивавшийся, тут же ухватился за новую тему:

— Сэр, что это было, сэр?

— Вы слыхали, сэр?

— Как думаете, что случилось, сэр?

— Тише! — закричал я. — Ти-ше!..

В коридоре послышались быстрые шаги, дверь отлетела настежь, и на пороге появился приземистый плотный человек в автомобильной куртке. Мало того, верхнюю часть его лица прикрывала белая тряпка с дырками для глаз, а в руке он держал браунинг.

Если бы учителю разрешили носить белую маску и расхаживать с пистолетом, то поддержание порядка в школе превратилось бы в детскую забаву. В классе мгновенно воцарилась тишина, какой никогда не добиться угрозой плохих оценок. Поворачиваясь к посетителю, я заметил уголком глаза, как мальчишки восторженно таращатся на волшебное воплощение мечтаний, подстегнутых приключенческой литературой. Насколько я мог судить при последующем опросе, ни один из них не испытал ни искорки страха. Какой там страх! Для их развлечения ожила иллюстрация из еженедельника, и тратить время было бы жалко.

Что до меня, я был поражен. Автомобильные бандиты могут терроризировать Францию, а гангстеры совершать напеты в Америке, но у нас — мирная Англия. То, что Бак МакГиннис околачивается где-то в окрестностях, не делало всё правдоподобнее. Мне представлялось, что счеты со мной Бак будет сводить где-то на улице, в потемках. Я видел, как он лежит в засаде на пустынной дороге, в крайнем случае — прокрадывается на школьный двор. Но даже в самые страшные моменты я и подумать не мог, что он вломится в парадную дверь и наставит на меня пистолет в моей же классной комнате.

Однако это был для него простой и даже очевидный поступок. При наличии автомобиля успех ему был обеспечен. «Сэнстед Хаус» стоит совсем на отшибе. Поезд, потерпевший крушение посреди пустыни, и то не так отрезан от мира.

Учтите и характерную для школы беспомощность. Школа держится доверием родителей, а этот зыбкий фундамент может рассыпаться от легчайшего дуновения. Все действия должны осуществляться с предельной осмотрительностью. Вряд ли, конечно, МакГиннис учитывал эту сторону, но он не мог сделать более хитрого хода, даже будь он Наполеоном. Если владелец обычного деревенского коттеджа может поднять в погоню всю округу, то директору частной школы приходится действовать совсем иначе. С его точки зрения, чем меньше людей узнает о случившемся, тем лучше. Родители — народец нервный. Человек может быть идеальным директором, и все же, случись драматическое происшествие, и ты в их глазах опорочен. Они мгновенно и легко впадут в панику, не удосуживаясь навести справки. Белокурый Уилли может получать отменнейшее образование, но если в храм науки повадились люди с браунингами, родители непременно заберут его оттуда. К счастью для директоров, такие посетители крайне редко наведываются к ним в гости. Я даже думаю, что визит МакГинниса был первым.

Вряд ли, как я уже говорил, Бак, чья сильная сторона — отнюдь не работа мозгов, продумал все это. Он попросту положился на удачу, и удача его не подвела. Школа ни за что не станет поднимать на ноги всю округу. Я так и видел, как мистер Эбни прилагает все старания, чтобы, не дай Бог, ни словечка не просочилось в газеты.

Человек с браунингом заговорил. Он увидел меня — я стоял спиной к камину, параллельно двери — и, резко повернувшись, вскинул оружие.

— Руки вверх! — приказал он. Голос незнакомый. Я поднял руки.

— Ну-ка, кто тут Золотце? Он повернулся к классу.

— Кто из вас, ребятишки, Огден Форд? Класс от изумления поразила немота.

— Огдена Форда тут нет, — ответил я.

Наш гость не обладал наивной верой, которая ценится выше нормандской крови, и не поверил мне. Не поворачивая головы, он издал длинный свист. Снаружи затопали шаги. В комнату ввалился еще один приземистый крепыш.

— Его нету в другой комнате, — объявил он. — Я проверил. А вот это был, вне сомнений, мой приятель Бак. Я узнал бы его голос где угодно.

— Этот тип говорит, — сказал человек с револьвером, — и тут его нету. Тогда где же?

— Ба, да это же Сэм! — воскликнул Бак. — Здоров, Сэм. Рад встрече? Мы теперь тоже внутри, на этот раз всё путем.

Слова произвели заметный эффект на его коллегу.

— Сэм? А, черт! Позволь, я башку ему снесу. — с наивным жаром потребовал он, угрожающе рванувшись ко мне, и замахнулся свободным кулачищем. В роли Сэма я не пользовался популярностью. Никогда еще я не слышал, чтобы столь скупые слова выражали столько эмоций. Бак, к моему облегчению, отверг эту просьбу, и я решил, что это очень порядочно.

— Охолони! — коротко бросил он.

Тот охолонул, то есть опустил кулачище. Но револьвер был по-прежнему нацелен на меня. Мистер МакГиннис взял ситуацию в свои руки.

— Ну так чего, Сэм, — сказал он, — колись. Где тут у вас Золотце?

— Я не Сэм, — твердо возразил я. — Можно мне опустить руки?

— Ага, если желаешь, чтоб тебе макушку отстрелили. Такого желания у меня не возникло, и рук опускать я не стал.

— Ну так, Сэм, — повторил МакГиннис, — нету у нас времени лясы точить. Выкладывай, где этот Золотце?

Отвечать как-то требовалось. Бесполезно было настаивать, что я не Сэм.

— В это время по вечерам он обычно занимается с мистером Глоссопом.

— Какой-такой Глоссоп? Недотепа с булкой вместо физии?

— Именно. Вы прекрасно его описали.

— Там Золотца нету. Я проверил. А ну, кончай дурить, Сэм! Где он?

— Я не могу сообщить вам, где именно он в данный момент, — правдиво ответил я.

— А, черт. Дай-ка, я ему долбану! — взмолился грабитель с револьвером, крайне неприятная личность. Я бы никогда с таким не подружился,

— Охолони! — опять бросил МакГиннис. Тот охолонул с сожалением.

— Ты его, Сэм, куда-то припрятал, — предположил МакГиннис. — Но тебе меня не обмишурить. Я местечко это частым гребешком прочешу, а сыщу мальчишку.

— Пожалуйста. Не смею задерживать.

— А ты со мной потопаешь.

— Как желаете. Рад служить.

— Да кончай ты рассусоливать, болван! — рявкнул Бак, внезапно впадая в ярость. — Говори, как нормальный парень. Стоит тут, морочит мне башку!

— Слушай-ка, давай я двину ему разок, — жалобно взмолился обладатель револьвера. — Какие возраженья-то?

Вопрос этот показался мне самого дурного вкуса. Бак не обратил на него внимания.

— Отдай-ка пушку, — приказал он, отбирая у другого браунинг. — Ну, а теперь, Сэм, будешь умником, и пойдешь, или нет?

— Охотно сделаю всё, что пожелаете, но…

— Ну так и двигай давай, — с отвращением приказал Бак. — Топай, да поживее, сейчас обойдем местечко. Думал, у тебя, Сэм, побольше ума. Чего играть в эти дурацкие игры? Сам знаешь, что проиграл. Ты…

Стреляющая боль в плечах вынудила меня перебить его.

— Минутку. Я опущу руки. У меня судороги.

— Дыру в тебе прострелю, если опустишь.

— Это уж как вам угодно. Но я не вооружен.

— Левша, — бросил он второму, — пошарь, нету ли при нём пушки.

Шагнув вперед, Левша принялся умело охлопывать мои бока, угрюмо бурча всё время. На таком близком расстоянии соблазн стал почти неодолимым.

— Нету, — сумрачно объявил он.

— Тогда можешь опустить, — разрешил МакГиннис.

— Спасибо.

— А ты оставайся тут, приглядывай за ребятней. Двинулись, Сэм.

Мы вышли из комнаты, я — впереди, Бак — чуть ли не вплотную следом. Изредка он предостерегающе тыкал мне в спину верной пушкой.

Когда мы вышли в коридор, я сразу увидел человека, лежащего у парадной двери. Свет лампы падал ему на лицо, и я узнал Уайта. Руки и ноги были связаны. Пока я смотрел на него, он пошевелился, точно бы стараясь разорвать узы, и я почувствовал облегчение. Тот шум, который донесся до меня в классе, в свете последующих событий представлялся весьма зловещим, и я с облегчением увидел, что он еще жив. Я догадался, и совершенно правильно, как выяснилось впоследствии, что злодеи использовали мешок с песком. Его оглушили в тот самый момент, как он открыл дверь.