– Жаль, очень жаль. Мне понравилась эта девушка. Это очень достойная девушка.

Он говорил про Эми Ла Мар.

Рори Стирлинг недоуменно смотрел на меня.

– Извините, – смущенно улыбнулась я. – Задумалась. Скажите, а о чем вы пишете? Я ведь не читала ваших книг.

– На самом деле у меня еще ничего и не выходило. Я слишком долго раскачивался. Свой первый роман я закончил только в прошлом году, он, собственно, должен вот-вот выйти. Честно говоря, я волнуюсь, поэтому и сбежал в Африку, – чтобы никто не приставал с расспросами. И потом, я хотел начать второй роман, пока не выбили из колеи. А что там за суета? Взгляните, по-моему, появилась та самая модель, с которой меня хотели познакомить. Она, наверное, специально так опоздала: профессиональная привычка поражать публику своим появлением.

Хорошо, что не сказала ему, кто я на самом деле, подумала я. Похоже, он не в восторге от сословия моделей. Да ведь и я вроде бы собираюсь расстаться с этой замечательной профессией. Разве не так?

В холле зашумели, засуетились, и наконец в столовой появилась Нора с девушкой потрясающей красоты. В Англии снова возродился интерес к панкам, и девушка воспользовалась этим: оделась так, чтобы показать свое тело во всей красе. На ней были черные блестящие брюки в обтяжку и черная кожаная футболка с аккуратными дырочками на сосках. Я узнала ее с первого взгляда. Я видела ее фотосерию в прачечной в журнале «Картерс». С тех пор о ней заговорили и с каждым днем говорят все больше.

Нора явно направлялась к нашему столику, и я встала. Она собралась было представить девушку, но та, к моему огромному удивлению, вдруг бросилась мне на шею. Среди моделей в общем-то принято радостно целоваться при встрече, но все же ее поведение казалось слишком фамильярным даже и для модели.

– Боже мой, Лавиния! Неужели ты меня не помнишь? Я Челеста. Челеста Фэрфакс. О Господи, это было так ужасно, кузен Оливер и твоя сестра Венеция… Эта страшная катастрофа…

Челеста Фэрфакс! Вот это да! Двоюродная сестра Оливера Фэрфакса, ныне покойного. Я помню тетушку и дядюшку Оливера на похоронах, тетушка была беременна, на последнем месяце. Челеста родилась в том году, когда погибла моя сестра. Нас приглашали на крестины, хотя меня, конечно, не взяли. Мои родители дружили с родителями Оливера, а после катастрофы вообще старались побольше держаться вместе. У родителей Оливера был свой домик в Девоне, в поместье отца Челесты, и лорд Фэрфакс каждый год в день смерти Оливера устраивал поминальную службу. Мы по возможности старались присутствовать на этих службах, в конце концов, ведь они были и в память Венеции.

Мне запомнилась романтическая обстановка Тривейна. Это вообще одно из самых замечательных поместий Англии. И еще с этими поминальными службами в моих воспоминаниях был неразрывно связан образ Челесты. К тому времени она была уже достаточно взрослой, чтобы присутствовать на молебнах. Она была настоящим сорванцом; постриженная под мальчишку, она отказывалась одеваться, как положено, подъезжала к часовне в Тривейне в самый последний момент, соскакивала с пони и вбегала в храм прямо в бриджах и в сапогах для верховой езды. Но у нее было потрясающе породистое лицо и глаза, которые запоминались надолго. Неудивительно, что она в конце концов стала моделью.

– У меня такое чувство, будто я была знакома с Венецией. Дядя Люк и тетя Мария так часто рассказывали о ней. Это несчастье их просто подкосило. Они так мечтали увидеть Оливера и Венецию мужем и женой. И так радовались, что Оливер бросил наконец свою старую подружку. Представляешь, до встречи с Венецией у него был роман с моделью!

– Боже упаси! – засмеялась я и чуть повернула голову: хотела посмотреть, как на все это реагирует Стирлинг. Но он куда-то ушел. Странно, но я вдруг почувствовала острое разочарование. – А кто она? Мы ее знаем?

– Ну ты-то ее точно знаешь. Репутация у нее была, прямо скажем, не ахти какая. Родителям Оливера очень не нравилось, что он с ней встречается.

– Могу себе представить. А почему, собственно, я должна ее знать? Как ее зовут?

– О, Сван, ведь это та самая девушка, которую нашли мертвой в вашем доме… Я думала, ты знаешь, что у них с Оливером был роман. Хотя, конечно, родители старались не выносить сора из избы. На самом деле ей так и не удалось стать моделью, поэтому пришлось пойти в няньки. Ведь она была твоей нянькой. А звали ее Молли, Молли Бэйнбридж.

Когда лайнер компании «Алиталия», следующий рейсом Лондон – Милан, с шумом пронесся по взлетной полосе аэропорта Хитроу и взмыл в воздух, Тесс в ужасе закричала. Она первый раз летела на самолете, и шум двигателей страшно ее перепугал. Сжав в руке новенький заграничный паспорт, она снова, в который уже раз, пожалела, что рядом нет Бобби. Ему пришлось вылететь раньше, потому что мастерская фотографа, с которым ему предстояло работать, находилась не в самом Милане, а где-то в пригороде. Бобби даже не сможет встретить ее в аэропорту. Тесс снова и снова повторяла про себя наставления Энджи, Грейс и Бобби: ты должна лететь в Милан; там много журналов, выходят они очень быстро, а это даст тебе массу новых снимков для твоего портфолио. Как-то так получилось, что постепенно мантра, которую прошептал ей на ухо Бобби – «Ты самая красивая девушка на свете», и которая помогла ей преодолеть робость на съемках «Миссис Де Уинтер», постепенно уступила место другой: «Это полезно для твоего портфолио». Поскольку самолет был уже в воздухе и назад возврата не было, Тесс оставалось только исступленно повторять: «полезно для портфолио», «полезно для портфолио», «полезно для портфолио». И, как ни странно, от этого становилось немного легче.

В «Боинге-747», вылетевшем из аэропорта Кеннеди в Милан, Джиджи Гарсиа постепенно переходила в состояние пьяного бесчувствия. Стюардесса, не знавшая о спрятанной под жакетом бутылке «Смирновки», никак не могла понять, что происходит с пассажиркой в кресле 44А. Как эта девушка умудрилась так напиться: ведь она только и знает, что носит ей «воздушный вариант» «Кровавой Мэри», практически чистый томатный сок. Интеллигентного вида бизнесмен, сидевший у иллюминатора рядом с Джиджи, начал было беспокойно озираться, но самолет был переполнен, и он, вздохнув, понял, что пересесть не удастся.

– Мой любовник отправил меня в Италию, – откровенничала Джиджи, навалившись на бизнесмена грудью, которая прямо-таки вываливалась из полурасстегнутой блузки. – Его зовут Чарли. Совсем старенький. Он мне в отцы годится. Понимаешь, мой отец умер, когда я была маленькой, а мать бросила меня. А у вас есть дети, мистер? Вы не бросите меня? Нет, конечно, вы не бросите меня.

Скоро она откинулась на спинку кресла и уснула. Она проспала до самой посадки в миланском аэропорту «Малпенса», в полубреду прошла таможенный контроль и, выйдя на площадь, тотчас была подхвачена таксистом, который соврал, что ждет именно ее. Он отвез ее в город за двойную плату.

Тесс, сидя на заднем сиденье такси, которое направлялось в город из другого миланского аэропорта – Линате, чувствовала себя на редкость отвратительно. Водитель все время поглядывал на нее в зеркало заднего вида. Внезапно он остановил машину, обернулся и положил руку ей на колено.

– Bella! Carina! Attrice? Modella? [25]

Тесс вздрогнула и оттолкнула руку таксиста.

– Si, si, modella, – пробормотала она и отодвинулась в угол машины. – Давай, поехали.

Машина тронулась, но всю дорогу таксист разглядывал Тесс в зеркало, подмигивал и облизывался.

Они наконец приехали в агентство на виа Сант-Витторе, и Тесс с облегчением отметила про себя, что оно почти такое же, к каким она привыкла в Лондоне. Такой же большой круглый стол, за которым сидят агенты в наушниках с микрофонами и постоянно что-то говорят. Единственное отличие – все компьютеризировано. Да еще здесь было больше мужчин, все в отглаженных пиджаках. Девушки тоже выглядели поэлегантней, чем в Лондоне. Тесс с теплом вспомнила об Энджи и ее трогательных и вечно неудачных попытках угнаться за модой. Она посмотрела на себя в зеркало. Отец сделал широкий жест и дал ей целых двести пятьдесят фунтов, так что перед поездкой в Милан она смогла приодеться. На ней были вещи от «Джигсоу», «Мисс Селфридж» и даже от «Николь Фари», но девушки в агентстве, похоже, все одевались у «Дольче и Джаббана».