Я любила сниматься в студии Фабрицио Ферри «Индустрия» – этот фотокомплекс на Вашингтон-стрит в нескольких кварталах от Вестсайдского шоссе мне казался кусочком Италии.

Летом здесь собирались стилисты, фотографы, редакторы журналов мод; за столиками под открытым небом они болтали, закусывали и выпивали. Но на этот раз я впервые снималась у Фабрицио Ферри зимой. Зима была очень снежная, по улицам Нью-Йорка невозможно было проехать. Машины стояли, погребенные под снегом, и все боялись, что ударит мороз, ведь тогда все покроется ледяным панцирем и до весны о езде на машинах придется забыть. Городские власти бросили на улицы снегоочистители, они лязгали и скрежетали повсюду. Целый час я добиралась в такси с 76-й Восточной улицы до фотокомплекса, занимающего квартал между Джейн и 12-й. Я сильно опоздала.

И вот наконец мы подъехали к комплексу, но мне пришлось пройти еще полквартала вдоль тротуаров по тропке, расчищенной от снега. Было прекрасное утро с легким похрустывающим морозцем, яркое солнце светило в ясном голубом небе. Здесь, на Вашингтон-стрит, чувствуешь себя словно за миллион миль от центра Нью-Йорка – вокруг склады, базы, где фасуют мясо, грузчики таскают гигантские говяжьи туши, скользя по льду, проваливаясь в снежные сугробы; их обгоняют длинноногие фотомодели, которые спешат в студии. На Мэдисон-авеню ничего подобного не увидишь. Я бегом пробежала по бетонному пандусу к пятой студии – всего их здесь восемь – и, после долгих извинений, начала гримироваться. Меня будут снимать для журнала «Вог», это реклама вечерних платьев в стиле «кимоно» – меня и пригласили из-за моей слегка японской внешности.

Все утро мы работали, как звери, и в полдень отправились обедать в расположенное направо от входа в «Индустрию» кафе «Брейк», – фотокомплекс держит его для своих сотрудников. Это прелестное местечко, хотя человек со стороны не увидел бы в нем ничего особенного. Именно это мне и нравится – никакого снобизма, никаких претензий. На желтых кирпичных стенах черно-белые фотографии: самолеты, гитары, деревья; потолок выкрашен в оранжевый цвет. Вдоль одной стены тянется стойка бара, вдоль другой – длинная скамья, а перед ней два огромных стола: один деревянный, другой мраморный на металлической подставке. В углу стоит ведро из-под шампанского, забытое после какого-то ночного пиршества. Многие знаменитости любят устраивать здесь вечеринки – Эдди Мерфи, Ральф Лорен, Мадонна, Лео Кастелло… Модели в бигуди заглядывают сюда в перерывах между съемками; вдруг кто-нибудь вбежит и крикнет шеф-повару: «Идет вторая студия!» – тут же накрывается большой деревянный стол, и на кухне в дальнем конце кафе начинается переполох, и вот уже вся вторая студия в полном составе рассаживается за столом и принимается за суп, салат, пиццу по-домашнему, макароны и белые грибы, которые накануне вечером приготовила Карен, менеджер студии и большая любительница готовить.

За стойкой бара стоял незнакомый молодой человек. Я села на табуретку и заказала эспрессо. Он улыбнулся, и я улыбнулась в ответ.

– Вы здесь новенький?

– Да, – кивнул он. – Меня зовут Майо.

– Вы англичанин? – я уловила знакомый акцент. – А как ваше имя?

– Это и есть имя, точнее прозвище. Как ваше – Лебедь.

– Почему же Майо?

– Потому что он готовит гениальные майонезы! Лучше, чем «Хеллманз», – крикнул кто-то.

Мы немного поболтали, и он мне понравился, – один из тех мальчишек, что мечтают попасть в мир моды. Он довольно много знал о нашей профессии – должно быть, наслушался девушек, которые заходят сюда после съемок. Впрочем, этим и ограничивался его жизненный багаж, разве что прибавить к этому кулинарию. Если он умеет делать гениальные майонезы, подумала я, может, он вообще отлично готовит? Дело в том, что я уже давно прикидывала, не нанять ли кухарку, чтобы она приходила ко мне в «Карлайл». Роскошь, конечно, но, по-моему, вполне позволительная. Конечно, я всегда могу заказать готовую еду из ресторана, а порой не без удовольствия вожусь на кухне сама. Но я выросла в доме, где готовила кухарка, и в этом отношении избалована. Как хорошо – придешь домой после целого дня напряженной работы, а тебя ждет вкусный домашний ужин. Наверное, еще и поэтому я люблю бывать в «Индустрии»: проголодаешься, побежишь в «Брейк», и тебе подадут такой обед – пальчики оближешь!

Если сейчас не поговорю с Майо, подумала я, значит, уже никогда не осуществлю свою мечту. Я подошла к шеф-повару и спросила у нее, готовил ли Майо здесь что-нибудь и как это у него получается.

– Превосходно! Только он такой странный – все готовит дома. Он живет с родителями совсем близко, как раз напротив, и каждый день приносит готовые блюда. Очень вкусные… Да вот, попробуй сама его булочки с заварным кремом, как раз сегодня утром принес.

Булочки оказались просто неземные. Да, этот молодой человек может меня осчастливить… Я быстренько вернулась к бару и напрямик предложила Майо подработать у меня – по вечерам готовить ужин. Это его явно ошеломило: он сказал, что должен подумать, и спросил, можно ли мне позвонить. «Разумеется, – ответила я, – только не откладывайте звонок надолго», – и пошла назад, в студию.

Назавтра все разъяснилось. Мне позвонила женщина и заговорила с мягким ирландским акцентом:

– Здравствуйте. Меня зовут Брайди Рейли, мой сын Майо попросил меня позвонить вам. Мы должны кое в чем признаться, только, пожалуйста, никому об этом не говорите. Майо совсем не умеет готовить. По-моему, не может даже сварить яйцо вкрутую. Стряпаю я, а он носит готовую еду в «Брейк». Они думают, это он такой хороший повар, иначе бы ему этого места не видать. Обман, конечно, но ведь от этого никому нет никакого вреда… Так что я сама могла бы приезжать к вам и готовить, если вы, конечно, не возражаете.

Разумеется, я не возражала.

Брайди оказалась настоящей находкой. И, конечно, лифтер в моем подъезде, тоже ирландец, очень скоро проникся к ней симпатией. Каждый раз между его звонком, снизу оповещающем о ее прибытии, и ее появлением в моей квартире, проходило довольно-таки много времени. Я воображала себе очередное заседание ирландского клуба, происходящее в вестибюле моего подъезда или на площадке черного хода – не знаю, через какую дверь она предпочитала входить. Брайди пекла потрясающий хлеб на соде – я не пробовала его много лет, и варила вкуснейшие вегетарианские супы. Ее стряпня не могла мне повредить: она знала, что, хотя я люблю хорошо поесть, прибавлять в весе мне нельзя. Мы провели два восхитительных часа, обсуждая вкусные вещи, которые она приготовит, пока я буду в отъезде, – пусть ждут в морозильнике до моего возвращения.

Я снова собиралась в дорогу: Италия, Англия, опять Италия, Париж, Карибские острова и назад в Нью-Йорк – в конце марта здесь состоятся несколько шоу. Преуспевающая модель вечно в дороге. Брайди сокрушалась по этому поводу: «Не понимаю, как вы сможете найти хорошего мужа, если будете то и дело летать на другой конец земли».

В самом деле, как? Не поссориться с возлюбленным – одна из забот, осложняющих жизнь фотомодели. Если ты полюбила соседского парня еще в то время, когда не была «моделью», тебе угрожает огромная опасность: он попросту не впишется в новый мир, который теперь окружает тебя. А если это недавний знакомый, уже из твоего мира? Держу пари, очень скоро он станет злиться на тебя: ему будет обидно, что он зарабатывает меньше. Кроме того, Брайди права: модель вечно летит куда-то за тридевять земель, и отношения в конце концов рушатся.

Мы с Брайди беседовали тогда в моей маленькой кухне и даже помыслить не могли, что, вернувшись из этой поездки, я буду наслаждаться задуманными кушаньями не одна, а с мужчиной, который неожиданно и бесповоротно войдет в мою жизнь.

Чарли уже давно упрашивал меня дать интервью на телевидении и в конце концов уговорил выступить в прямом эфире, в программе «Утренние встречи». В конце недели я собиралась лететь в Италию, на озеро Комо, чтобы перед началом всех шоу немного отдохнуть на вилле его матери. В радостном возбуждении я предвкушала пусть короткий, но все-таки отдых, и мои внутренние защитные механизмы словно ослабли. Этим-то и воспользовался Чарли, и я опрометчиво бросила ему что-то вроде: «Хорошо, хорошо, я выступлю. Давай на этой неделе, до отъезда».