– Нет. Чарлз умолял Эллиота не отправлять его из дома.

– Когда Чарлз приезжал на каникулы, он казался беспокойным и холодным. Мы уже не были с ним близки.

– Может быть, это из-за того, что ты никогда не отвечал на его письма, – тихо произнесла Гейлен.

– На его письма?

– Чарлз писал тебе каждую неделю в первые несколько лет. Потом письма стали приходить не так часто. Они все здесь, разложены по датам на почтовых марках, они остались нераспечатанными. – Гейлен указала на коробки из-под обуви, лежавшие на ковре.

– Нет. – На глаза Джейсона навернулись слезы, его голос сломался. Его рука дрожала, когда он потянулся к ближней коробке. Он вытащил одно из писем и смотрел на него невидящим взглядом. – О чем в нем говорится?

– На конверте написано: «Господину Джейсону Синклеру, оруженосцу». – Гейлен задумчиво улыбнулась, глядя на крупный мальчишеский почерк и поражаясь чувству юмора маленького мальчика. Когда-то Чарлз и Джейсон были лучшими друзьями. Они бы могли оставаться лучшими друзьями, если бы Эллиот… – Письмо адресовано на имя Эллиота.

Гейлен открыла конверт. Он оставался запечатанным больше двадцати лет. Это было первое письмо Чарлза. Он написал его в первый же день, когда приехал в Морхед. Чарлз с воодушевлением рассказывал о своей новой школе, о старинных красивых зданиях и о директоре: «Совсем как персонаж из «Оливера Твиста». Гейлен читала письмо с энтузиазмом, так же, как оно было написано; но они оба чувствовали одиночество Чарлза. Чарлз пытался казаться счастливым ради своего близнеца, хотел разделить вместе с ним это приключение, но он так сильно скучал по Джейсону!

– Я не могу… – Джейсон поднял руку. «Я не могу больше это слушать».

Гейлен и Джейсон сидели молча. Элис тихо гукала на одеяле, расстеленном на полу между ними. Она вела себя очень тихо, словно понимала, что ей предстоит узнать что-то очень важное и очень печальное о ее отце. Кем бы он ни был.

Джейсон наклонился, поцеловал малышку в бархатно-мягкую щечку и рассеянно провел рукой по ее темно-каштановым кудрям.

– И он отрекся от него, потому что… – наконец начал Джейсон.

– Потому что Чарлзу исполнилось восемнадцать лет, и он больше не нуждался в положенном по закону опекунстве.

– Отец когда-нибудь объяснял Чарлзу – почему? – «Я же говорил тебе, что не знаю почему. Это не ложь». Джейсон затаил дыхание.

– Нет. – Эллиот педантично описал, в каком состоянии находился Чарлз, когда услышал эту новость: замешательство, непонимание, глубокая обида. И все эти годы после отречения до сегодняшнего дня в карих глазах его сына оставался немой вопрос. – Чарлз никогда не знал причину.

– Как же он должен ненавидеть отца!

– О нет, Джейсон. Чарлз любил его. Здесь есть письма от Чарлза к Эллиоту. Они тоже остались нераспечатанными, но я прочитала некоторые из них. Чарлз отчаянно нуждался в любви отца. Все, что делал Чарлз, было направлено на то, чтобы порадовать Эллиота.

– Как он мог любить его?

– Чарлз не знал, почему Эллиот так поступил, – пожала плечами Гейлен. – Он видел, как сильно отец любил тебя, каким любящим мог быть Эллиот.

– Мне стоило рассказать Чарлзу об этих бумагах в столе еще много лет назад. Но я не доверял ему. Я был уверен, что Чарлз совершил что-то такое…

– Как ты мог знать? Как тебе в голову могло прийти такое? Как ты мог догадаться обо всем?

– Я должен рассказать ему сейчас. Ему необходимо знать.

Они взглянули на Элис. Если она окажется дочерью Чарлза… С Чарлзом все в порядке; нет причин держать Элис подальше от Чарлза.

– Что ты делаешь?

– Собираю вещи. – Брук постепенно вывозила вещи из своего крошечного кабинета. Сегодня, в ее последний день работы здесь, оставалась только маленькая коробка.

– Не могу поверить в то, что ты уходишь. После сегодняшнего… разве ты не испытываешь радости от победы?

– Это была превосходная лебединая песня, – улыбнулась Брук.

– Останься.

– Эндрю, мы уже обсуждали этот вопрос. Эта работа не для меня, хотя мне нравилось работать с тобой. Я перехожу в «Издательскую компанию Синклера». Это мой выбор.

– Ты бросаешь на ветер возможность блестящей карьеры.

– Я делаю то, что хочу делать.

– Как ты могла выбрать работу на человека, который является подозреваемым номер один в деле о Манхэттенском Потрошителе?

– Подозреваемым номер один? – Есть ли что-то такое – что-то очевидное, – о чем Ник и Эндрю не рассказали ей? Есть ли в этом нечто большее, чем простое стечение обстоятельств? – Нет никаких доказательств этого.

– Сегодня утром я разговаривал с Ником. У Чарлза абсолютно отсутствует алиби. Тебе не кажется это немного подозрительным, поскольку речь идет об одном из самых богатых холостяков Манхэттена?

– Чарлзу не нужно никакое алиби.

– Брук, меня пугает, что ты так доверяешь ему.

– Я действительно доверяю ему, Эндрю.

– Чарлз уже напал на Мелани.

– Он не нападал на нее.

– Ты слепа, Брук. Почему ты ничего не замечаешь?

– Прекрати, Эндрю!

Глаза Брук засверкали от гнева. «Оставь меня в покое. Я ухожу, и я собираюсь работать на Чарлза».

– Брук, я переживаю за тебя. – Голос Эндрю был нежным.

– Пожалуйста, не надо. Мне не нужна твоя забота. Просто оставь меня в покое. – Брук посмотрела вниз, на свои руки: они немного дрожали.

– Мне не хотелось бы расставаться с тобой так, – тихо прошептал Эндрю.

– Но именно так мы и расстаемся, Эндрю. – Брук вызывающе взглянула на него. – Все кончено.

Эндрю смотрел в ледяные темно-синие глаза с беспокойством, но ему не удалось растопить этот лед. Наконец очень неохотно Эндрю вышел из ее крошечного, почти пустого кабинета.

Как только Эндрю ушел, дрожь, которую Брук сдерживала с огромным усилием, превратилась в настоящую холодную лихорадку. Импульсивно она потянулась к телефону и набрала номер «Издательской компании Синклера».

Она должна поговорить с Чарлзом. Почему? Чтобы удостовериться? «Чарлз, скажи мне, что ты не убийца-маньяк. Чарлз, посмотри еще раз свое расписание, найди алиби. Наверняка должна быть какая-нибудь красивая женщина – живая красивая женщина, – которая провела в твоих объятиях одну из этих ночей…»

– Чарлза Синклера, пожалуйста. Ему звонит Брук Чандлер.

– Одну минуту, пожалуйста.

«Повесь трубку», – подсказывал Брук внутренний голос.

– Брук?

– Чарлз… – Его голос совершенно не был похож на голос убийцы-психопата.

– Привет.

– Привет. Я позвонила, чтобы сообщить тебе: дело Мартина Джеффри закончено. Мы выиграли. И я смогу приступить к работе в понедельник.

– Превосходно. Но ты не кажешься счастливой.

– Просто я только что поссорилась с Эндрю.

– По поводу?

– По поводу моей блестящей карьеры. – «Из-за тебя».

– У тебя есть какие-то другие мысли? – Чарлзу не хотелось давить на нее; Брук должна чувствовать уверенность.

– Нет, – твердым тоном ответила Брук. «Я знаю, что ты не Потрошитель». – Конечно, нет.

– Потому что, если ты…

– Конечно, нет. Глупо было звонить тебе. Поговорим позже. – Брук быстро повесила трубку. Потом она стала размышлять над безопасными вопросами, которые могла бы обсудить с ним. Ты собираешься в Уиндермир в выходные, Чарлз? Ты уже видел Гейлен и ее ребенка? Ты собираешься встретиться с Мелани, с женщиной, которую ты любишь, с женщиной, на которую, как думают Ник и Эндрю, ты так жестоко напал?

Брук вздохнула. Не было безопасных тем для разговора. Когда же всему этому наступит конец?

Вечером Мелани наконец вышла из своей комнаты. Темно-серые грозовые облака собирались на небе, а дом казался удивительно спокойным. Мелани вошла в гостиную и почувствовала внезапный холодный порыв ветра. Застекленная дверь, ведущая в сад с розами, была открыта.

Когда Мелани подошла поближе, она увидела Джейсона. Он стоял без пальто в саду, в то время как на улице было ужасно холодно, и пристально смотрел на океан.