– Он звонит. – Голос Ника был очень тихим, он сообщал конфиденциальную информацию. Об этом даже в его полицейском участке знали не многие.

– Он звонит? Ты разговаривал с ним?

– В этот раз да, – с трудом произнес Ник, вспомнив приглушенный голос и жуткую цель этого звонка. – Теперь он знает, что я ответственный за расследование. Раньше он просто оставлял сообщение.

– Какое сообщение?

– Каждый раз он говорит, что нам следует приехать по адресу, который он дает, как можно скорее. Затем он вешает трубку. Слишком быстро, чтобы зафиксировать его номер и устроить ловушку. На этот раз, кажется, он звонил из телефонной будки.

– Как можно скорее, – повторила Брук. – Они еще живы, когда он уходит от них?

– Нет. – «Никаких сомнений, ни единой возможности для этого».

– Он звонит в другое время?

– Нет. Похоже, ему не интересно играть в психологические «кошки-мышки» с полицией помимо того, что он уже делает. – Ник вздохнул. – Я на самом деле не знаю, почему он звонит, Брук, но он обязательно звонит не позже чем в течение получаса после совершения убийства.

– Может быть, ему невыносимо думать о том, что они просто лежат там, – спокойно сказала Брук, вся дрожа. Она бы не смогла вынести даже мысль об этом. И это нормальная реакция. Но было ли хоть что-то в этом человеке, в этом убийце-маньяке, нормальным?

– Именно так ты обычно отмечаешь Рождество? Звонишь в местный полицейский участок? – неожиданно спросил Ник, стараясь переключить мысли их обоих с ужасающих убийств на другую тему.

– Нет.

– Ты ужинаешь с Мелани?

– Нет. – «Мы уже попытались поужинать вместе в день нашего рождения». – Нет, – тихо повторила она.

– Хочешь поужинать со мной?

– Да, с удовольствием.

– Только с одним условием. Мы не будем говорить про убийства. Мы вообще не будем обсуждать никакие убийства. Никакие преступления. Никакие юридические вопросы. Никакую работу.

– Тогда о чем же мы будем разговаривать? – пошутила Брук. – Знаю, – через мгновение серьезным тоном продолжила она. – Мы можем разговаривать о твоих коротких рассказах.

– Мы можем поговорить о том, почему тебя огорчает, что ты не ужинаешь на Рождество вместе с Мелани, – осторожно предложил Ник. Он слышал грусть в голосе Брук. Он представлял себе смятение в ее темно-синих глазах.

– Нет, – прошептала Брук. – Мы не можем говорить об этом.

Нью-Йорк

Февраль 1987 года

– С Днем святого Валентина, Гейлен.

– Мелани! Как я рада слышать тебя! Я собиралась позвонить тебе. Обложка журнала «Мода» просто потрясающая.

– Спасибо. – Единственная проблема, возникшая из-за легендарной фотографии Мелани на обложке февральского номера журнала «Мода», заключалась в том, что теперь ей необходимо присутствовать на банкете в честь Дня святого Валентина, устраиваемом «Издательской компанией Синклера» в Эссекс-Хаус. Адам настаивал на этом; он будет, конечно же, сопровождать Мелани. – Как твои дела?

– Прекрасно. – «У меня есть Элис, и в ней мое счастье». Гейлен тихо рассмеялась. – Если не считать редакторов моей следующей книги, которые утверждают, что мой рассказ «Соня» – не для публикации.

– О, даже так, – весело ответила Мелани. – Это та книга, которая должна выйти в следующем месяце?

– Нет, ты имеешь в виду «Песни о саванне» – рассказы о Кении, в этот сборник не вошла моя серия «драгоценных камней». А следующая книга, над которой я работаю сейчас, называется «Истории Спринг-стрит». Она о жизни в Виллидж.

– А что за проблемы с «Соней»?

– «Слишком горький образ любви», как они сказали.

– Похоже, это про меня, – пробормотала Мелани. – Я признаюсь, что очень хотела бы прочитать этот рассказ, – сказала Мелани, добавив веселых ноток в голос. – Я, конечно, не редактор, но я твоя поклонница.

– И подруга. Спасибо. Я собираюсь немного переделать эту историю. Потом, наверное, пришлю ее тебе.

– Здорово. Хорошо бы съездить к тебе. Лейк-Форрест – звучит так очаровательно.

– Так оно и есть, – согласилась Гейлен. «Но ты не можешь приехать сюда». Гейлен почувствовала грусть при мысли, что, возможно, больше никогда не увидит Мелани. Ее дорогие друзья никогда не узнают об Элис. Они всегда останутся для нее только голосами на другом конце телефонного провода. Мелани и… – Как Брук?

– Прекрасно, я думаю.

– С нетерпением ждет новой должности? – осторожно предположила Гейлен.

– Новой должности?

– В «Издательской компании Синклера». – «Станет работать с отцом Элис, кто бы он ни был».

– О! – «Брук будет работать с Чарлзом!»

– Ты давно не разговаривала с ней, так?

– Мы поссорились.

– Знаю. Брук рассказала мне об этом, когда звонила почти два месяца назад.

– Что она сказала?

– Ничего. Она казалась такой же грустной, как и ты. Мелани, неужели вы не можете поладить друг с другом?

– Не знаю, – тихо промолвила Мелани. «Я хочу этого. – Тогда почему бы тебе просто не поднять трубку и не позвонить ей? – Потому что я не могу. Кроме того, она могла бы и сама позвонить мне».

– Что помощник окружного прокурора делает в моем кабинете в субботу вечером?

– А что здесь делаешь ты?

– Занимаюсь бумажной работой. – Ник указал жестом на стопку докладных. – Кроме того, это мой кабинет.

– Я скрываюсь от Джеффри Мартина.

– А сможет ли он скрыться от тебя?

– Надеюсь, нет. Я действительно думаю, что он оказался в вакууме.

– Когда ты идешь на судебное заседание?

– В начале недели. Вероятно, во вторник.

– Хорошо, – сказал Ник после непродолжительного молчания. – Полагаю, это замечательно, что ты решила скрыться от него именно здесь.

Брук слегка наклонила голову, а ее синие глаза стали задумчивыми.

– Вообще-то я пришла сюда, чтобы сделать чистосердечное признание.

– Действительно? Нужно ли мне зачитать тебе «твои права»? Вы имеете право сохранять молчание…

– Нет, не имею, – спокойно вздохнула Брук. – Мне бы стоило рассказать тебе об этом еще давно.

– О чем, Брук?

«Не злись, Ник».

– Я ухожу из окружной прокуратуры, как только закончатся слушания по делу Джеффри Мартина. Я… – Брук замолчала. Ник улыбался ей; улыбался, а не злорадствовал и не смотрел сердито.

– Идешь работать в «Издательскую компанию Синклера», – закончил за нее Ник. «Идешь работать на Чарлза Синклера».

– Ты знал об этом?

– Эндрю сообщил мне еще в декабре. – Ник нахмурился, вспомнив, по какому поводу он встречался с Эндрю в сочельник: Нику было необходимо сообщить подробности по кровавому убийству доктора Джейн Такер.

– О! – Это означало, что Ник знал о ее уходе, когда они вместе ужинали в Рождество. – Почему ты не…

– Почему я что?

– Не знаю. Почему ты не позвонил мне и не сказал: «Я так и думал». Или мог бы подчеркнуть, что я не спасу мир, если стану вести переговоры по контрактам о рекламе.

«Я не имею права так поступать с тобой, Брук. А ты имеешь право… право быть с Чарлзом Синклером, если хочешь этого».

– Ты сама делаешь выбор, – серьезно ответил Ник. Он и сам думал о том, чтобы уйти с этой работы. Он устал видеть расчлененные тела. Он размышлял над тем, сможет ли написать роман. – Возможно, ты сделала правильный выбор, – добавил Ник.

Брук улыбнулась. «Спасибо, Ник, что так легко воспринял это».

– Как Мелани? – спросил Ник. Он надеялся, что проблема, о которой Брук не хотела говорить на Рождество, решилась. Но внезапная тревога в глазах Брук подсказала ему, что он ошибается.

– Не знаю.

– Ты сама делаешь выбор, – спокойно напомнил ей Ник.

– Да. – «Но я не выбираю это.

– Тогда почему бы тебе просто не поднять трубку и не позвонить ей?

– Потому что я не могу. Кроме того, она могла бы и сама позвонить мне». Брук пожала плечами, неожиданно ощутив необходимость что-то сделать. – Думаю, мне пора идти.