– Ночи особенно!! – пробурчал маг.

– И ночи тоже, не будьте таким ревнивым! Ревность вам не к лицу. – Такая, как она, во вселенной одна!

– С этим трудно не согласиться! – произнес Предиктор с чувством. И магу это уже точно не понравилось.

– Ну вот, кажется, нашли! – сказал г. Останцони, зависая примерно метрах в двадцати в стороне от опасного участка. Там, на опасном участке, было мощное сосредоточение положительной, так называемой ян-энергии, энергии мужского начала, только в отличие от чистой ян-энергии это было ее жалкое подобие, сгенерированное высоковольтными сетями высокого напряжения. А поэтому она была особо опасной для духов без какого-либо опыта путешествий по электрическим зонам. И для человека воплощенного это тоже могло представлять немалую опасность при любых видах контакта, то ли полевого, то ли физического, естественно, если не применять специальных методов защиты.

– Я туда не полезу! – тут же заявил г. Останцони.

– Что, мне всю работу делать самой?! – вознегодовала г. Останцони.

– Ну, возьми с собой черного ангела, тем паче у него сейчас такой грозный вид, что он может закоротить все американские сети электронапряжения.

– Делу тут одним видом не поможешь. А вы, господин доктор, поостерегитесь пока! И госпожа Останцони стала аккуратненько пробираться к месту, где завис неудачливый, впрочем, как и в земной своей жизни, почтальон, а возможно, будущий корректор Америки. Госпожа Останцони скрылась в мареве энергетического тумана. Некоторое время от нее не было никаких сигналов. Но вот вдруг г. Останцони явно ощутил сигнал бедствия, и в его голову пошла информация: « Дорогой, слишком много перепуток. Этот умник залез сразу в пять межпланов».

 «Какой талантливый!» – подумал светлый ангел и произнес: – Иду!

– Я с вами, друзья! – ринулся за ними доктор. Ему очень не хотелось так вот сразу потерять друзей-наставников и опять болтаться не пойми где и не пойми зачем в качестве полного сироты в этом таком удивительном, но в то же время и опасном мире. Через некоторое время ангелам представилась следующая картина.

Эфирное тело почтальона зависло на токоведущих проводах, причем часть астрального тела проникла в астральный план низкой вибрации. Перед ним гурьбой толпились черти, строя страшные рожы и угрожая самыми страшными муками. Голова почтальона… Ее вообще в эфире не было, она была в ментале, причем в высшем, и наряду с муками ада подопечный ангелов испытывал и ментальную эйфорию (ну хоть какая-то компенсация за муки!), причем его часть от духовного тела засела в каузально-кармическом компьютере, где и пыталась выяснить, за что ему все это. А дух почтальона спокойно ожидал помощи, потому что все, что он сделать мог, он уже сделал, то есть предупредил Предиктора о месте своего нахождения и о сложности создавшегося положения.

– Отключай все провода!! – голосом, не терпящим ни малейшего возражения, проорал г. Останцони.

– Я что, самоубийца?! – ответила г. Останцони ему на это совершенно спокойно.

– Все мы тут немножко самоубийцы! Слышь, доктор, включай свой энерготрансформатор материальных полей на полную!

– А где этот чертов трансформатор?

– Захочешь жить, найдешь! И в этот самый момент доктор ощутил в себе рев мощнейшего двигателя и шум, подобный реву Ниагары. «Ну и мощный же я!» – подумалось доктору.

– Ты не о мощности своей думай, а о важности предстоящего шага.

– А делать-то что?

– То, что сейчас сделает она, только не пропусти момента. Госпожа Останцони тоже включила свой женский, отрицательный двигатель заднего хода, или темный межплан по-другому, а доктору этого делать было и не надо, его положительный двигатель был маломощен и работал в автоматическом режиме. Госпожа Останцони положила свое левое крыло сразу же на все отрицательные провода, господин Останцони напрягся, закоротил плюс и минус двух проводов, на которых завис злополучный почтальон. Доктор положил свое крыло на минус, точно так же, как это сделала г. Останцони. Произошел взрыв страшной силы. Всех раскидало в разные стороны взрывной волной.

И…. в городе Нью-Йорке погас свет. Первым вышла из бессознательного состояния г. Останцони. – Ну и фейерверк! В ее левом ухе что-то позванивало, перед глазами крутились черные пятна, голова гудела. Господин Останцони прыгал в ее сторону на одной ноге. Он умудрился вывалиться в физическое тело и, избегая короткого замыкания, прыгал на одной ноге, но был весел и счастлив. Тут же откуда-то с небес к ним стала спускаться стального цвета птица и, спустившись, превратилась в ангела золотого цвета с озабоченным выражением на прекрасном лице. Это был посланник Предиктора.

– Что у вас тут происходит и нужна ли помощь? – поинтересовался ангел, оглядывая место события внимательным, проникновенным взглядом. Место действия напоминало место разрыва десятикилотонного снаряда. – Вы что, тут себе частное независимое пространство организовываете? – с легкой иронией в голосе спросил ангел.

– Если бы! – ответила г. Останцони. – Ставим кое-какие эксперименты с электричеством по программе восьмого класса, изучаем шаговое напряжение! Ну, а если серьезно, то выручали из курьезного положения почтальона.

А, кстати, где доктор и почтальон? Доктор в это время стоял, согнувшись, над почтальоном невдалеке от них и оказывал почтальону первую помощь при поражении электротоком. Нет, в землю он его не стал закапывать, а провел профессионально искусственное дыхание и прямой массаж сердца, тем паче условия эфира это сделать позволяли. Почтальон открыл глаза, и на его лице изобразился ужас.

– Ты ангел смерти?! – прошептал он слабым голосом. – Наверное, ты даже сам сатана! За что ты пытаешься утащить меня в ад? Я ведь не сделал ничего плохого в своей земной жизни!

– И ничего хорошего! – произнес подошедший г. Останцони сатанинским голосом.

– Не надо пугать малыша! – Это произнесла, конечно, г. Останцони.

– И даже много плохого! – продолжил светлый ангел. – Для госпожи Фильман, к примеру, пока она имела несчастье быть твоей женой.

– Да, это правда так! – горестно согласился почтальон. Почтальон наконец-то увидел настоящую картину. Он увидел, что окружен ангелами, и успокоился. «Наверное, – подумал он, – моя жизнь была не так и плоха! Потом, добрых ангелов трое, и они наверняка победят и спасут меня, и я попаду в рай!

– Да, прямо в рай, – сказал доктор, – особенно за твое глупое самоубийство.

– Самоубийство – это ужасно! – сказал г. Останцони.

– Это страшный грех! – подтвердила г. Останцони.

Они все трое переглянулись и от души, от всего сердца расхохотались. Почтальон стал потихоньку приходить в себя, тем более что зрелище смеющихся ангелов представляло собой столько смешанных эффектов, что только камень остался бы к этому равнодушен, и то вряд ли. Казалось, что смеется с ними вместе все окружающее пространство. Когда страсти улеглись, г. Останцони произнес: – Любезный наш друг! Вы оказались действительно в весьма пикантном положении. Удивляет, во-первых, то, что вы не сгорели в этих чертовых проводах, а во-вторых, что сравнительно хорошо себя чувствуете. Это дает надежду всем нам на благополучное, ну, хотя и относительно благополучное, будущее. Ибо что в этом мире не относительно! «Сейчас на страшный суд потащат!» – подумал почтальон. – Я заметил, сюда недавно прилетал сам Господь Бог наш (ангел-посланник к тому времени уже покинул место событий), он так и сиял золотым светом и благодатью!

- Это был посланник Предиктора, ангел Сивальспейс – и только, о мой очарованный духовными красотами и не добитый электрическим напряжением уважаемый разносчик радости, я имею в виду, писем, – пояснил светлый ангел, он же г. Останцони.

– Так как же со страшным судом?! – все не унимался почтальон.

– Сдался тебе этот страшный суд! Страшнее того, что ты пережил за свои сорок лет и последние три дня, наверное, и быть не может, – ответил доктор.