— А как же мораль?
— То, что противоречит морали, не может быть целесообразным. Коллективное сознание опирается на правовые акты и этические нормы, — пояснил Кей. — Но не хочу сказать, что все у нас идеально, что мы достигли того, к чему стремимся. А если бы это произошло, то худшей беды нельзя и придумать: наше общество превратилось бы в замкнутую систему. Надеюсь, так не случится, и мы сохраним в себе вечное стремление к совершенству…
Я молчал. «Призрак» не торопил меня.
— В условиях Гемы ваш… коллективный разум… может быть, очень даже хорош… — сказал я наконец, — но нам он не подходит.
— Верно, — подтвердил Кей. — Его нужно выстрадать. К си-стеме коллективного мышления надо прийти сознательно и добро-вольно. Мы вовсе не собираемся экспортировать ее на Космопо-лис. Речь идет лично о тебе. Ты сможешь воспользоваться ею для решения ваших проблем. Ну, что скажешь?
Мое молчание затянулось, и Кей повторил вопрос в лоб:
— Ты согласен?
— Нет, — отказался я. — Спасибо за доверие, которого не за-служил и вряд ли заслужу. Я никогда не смог бы стать агентом Гемы, да и вы в этом не нуждаетесь.
— Неужели ты так меня понял? — с обидой спросил «приз-рак».
— А вы не понимаете, в какое двусмысленное положение я бы себя поставил, согласившись?
— Вовсе нет! Ты бы всего лишь воспользовался нашей интел-лектуальной мощью.
— Почему же вы не хотите наделить ею Урма? Я ведь тоже человек и могу пойти по стопам Лоора!
— Мы бы этого не допустили, — возразил Кей.
— Вот! — торжествующе воскликнул я. — Кого пытаетесь ввести в заблуждение? Меня или себя? Кому хотите внушить, что, войдя в коллективный мозг, я буду независим в поступках?
— Странный ты человек… — раздосадованно произнес «призрак». — Прошлый раз настаивал на том, чтобы мы вмешались, а теперь опасаешься нашего вмешательства?
Я стиснул руками голову.
— Не знаю… Ничего не знаю! Что-то мешает мне принять ваше предложение. Не могу…
— Ну что ж… Наверное, я слишком хорошо убедил тебя во вреде вмешательства… Не пришлось бы нам обоим пожалеть об этом.
— Вероятно, вы ошиблись во мне.
— Нисколько. Ты именно таков, каким я тебя представлял. Не буду уговаривать. Действительно, между вмешательством и невме-шательством слишком зыбкая грань. Ты прав, мы пытались обма-нуть самих себя. Пытались найти лазейку, чтобы помочь вам, не поступаясь собственными принципами. Хорошо, что это лишь сон.
— Как сон?!
— Сны иногда бывают очень похожи на явь. Спи, тебе предстоит трудный день…
Сном это было или нет, но уже на следующее утро я ощутил в себе перемену. И она не прошла мимо внимания Асды:
— Что с тобой, Фан? Ты словно стал старше. У тебя взгляд уму-дренного жизнью человека!
Я умолчал о своем «сне». Это был секрет, которым я не мог по-делиться даже с Асдой…
15. Террор
Бесследно пропал Той. Его исчезновение вызвало переполох, тем более, что вместе с ним исчезли два «верняка»-телохранителя. Думаю, здесь не обошлось без деструкции. Только кто мог на нее осмелиться, ведь речь шла не о каком-нибудь Фане, а об одном из «малых вождей»…
Допустим, Лоор решил отделаться от Тоя, как раньше от Тиса. Состоялся бы еще один показательный процесс: мол, вынашивал коварные замыслы, но их вовремя пресекли, обезвредили гнусного предателя! Лоору не было ни малейшего смысла в бесследном ис-чезновении сподвижника, ведь это могло быть воспринято как признак его слабости: не уберег. Но если не он, то кто? Еще один таинственный «невидимка», сведший с Тоем личные счеты? А «верняки»-телохранители, не отходившие от «малого вождя» ни на шаг и сгинувшие вместе с ним? Одиночке с ними не справиться!
Остается одно: заговор, задуманный и осуществленный терро-ристической группой. Но откуда ей взяться?
Задал я себе этот вопрос, и сердце неожиданно сжалось: Урм, не иначе, как он!
Я спросил Асду:
— Скажи, это ваших рук дело?
Она возмутилась:
— С чего ты взял?
— Ты говоришь правду?
— Разве я тебя когда-нибудь обманывала?
— Не обманывала, но скрывала. Может, и сейчас что-то скры-ваешь?
— Неужели ты считаешь, что я способна на такое? — обиделась Асда.
— А Урм тебе ни о чем не говорил?
— Да нет же! Хочешь, пойдем к нему?
— Сходи сама, — предложил я. — Мне кажется, последнее время он меня сторонится.
— Выдумываешь!
— Очень может быть. А ты все-таки сходи.
Никогда я не видел ее такой подавленной.
— Как Урм мог? Как мог?! — повторяла она.
— Значит, я был прав…
— Операцию провела группа боевиков, втайне от остальных. Спрашиваю Урма: «Какое ты имел право решать, не согласовав с нами?». А он: «Время рассуждений кончилось, пора действовать!»
Возмущенный, я кинулся к Урму.
— Чего ты добьешься таким образом?
— Думаешь, мне самому это нравится? — нахмурившись сказал он. — Террор — крайнее средство, к нему прибегают, когда все ос-тальное исчерпано. На Гему надеяться не приходится, ты же пом-нишь, что сказал Кей: «Рассчитывайте только на себя».
— Он еще советовал расшатать лооризм изнутри. И у нас есть организация, с помощью которой можно это сделать, не прибегая к террору.
— Я убедился, что от нее мало проку. Игра в конспирацию, пустые споры и никаких действий. Нас горстка, половина — слабы и безвольны. И на каждого, сам знаешь, добрая сотня «верняков». Рано или поздно до нас доберутся.
— И ты решил опередить события?
— А что еще делать? После разговора с Кеем мне стало ясно, что гемяне отразят нападение. Но что будет с нами? Нас попросту со-трут в пыль!
— Гемяне никогда так не поступят, — возразил я.
— Ты неисправимо наивен, Фан. Мы для них ничего не значим!
— А что может изменить террор?
— О, многое! Ты бы видел Лоора, он вне себя от бешенства!
— Ты собираешься его убить?
— Сделать это вряд ли удастся. Он очень осторожен. Окружил себя кольцом охраны. Всех, кто к нему допущен, просвечивают с головы до пят.
— Вот видишь, — жестко сказал я. — Уничтожить Лоора — руки коротки. Остальные — мелкая сошка. Убьете двух-трех, на их места тотчас усядутся другие. А «вождь и учитель» на террор ответит террором. Нет, насилием ничего не добиться. Оно лишь породит встречное насилие. В результате пострадают простые люди.
— Ты называешь это стадо людьми? — вырвалось у Урма.
— Что ты говоришь! — одернул я его гневно. — Опомнись!
— Но как еще назвать тех, кто покорно переносит унижения, мирится с рабством, готов подчиняться самым вздорным приказам?
— Люди пошли за Лоором, потому что его обещания на первых порах сбывались. Некоторые продолжают верить ему до сих пор, остальные уже не верят, но ничего не могут поделать. Допустим, тебе удастся уничтожить Лоора. Ну и что? За тобой все равно не пойдут ни те, ни другие. Ведь в их глазах ты один из выкормышей диктатора. Думаешь, космолец, который слушал твои речи, поверит, что ты враг лооризма? А в искренность твою тоже поверит?
Мне было больно говорить Урму эти жестокие слова, но и про-молчать я не мог.
Казалось, он раздавлен моими доводами. Но нет, его брови упрямо сдвинулись, взгляд стал свинцовым.
— Ты прав, Фан. Ко мне не прислушаются. Следовательно, кроме террора надеяться не на что. Я вынужден поставить космополитян перед свершившимся фактом. А там — будь, что будет!
— Мое мнение ничего для тебя не значит! — воскликнул я в отчаянии. — Ты погубишь нас всех!
— Я не собираюсь тебя неволить. Однажды ты уже уходил, за-тем возвратился, теперь уходишь снова. На этот раз окончательно!
Что я мог ответить ему?
— Я готов сражаться рядом с тобой. Но это должна быть чест-ная борьба. И я должен знать, за что отдаю жизнь. Так за что, Урм? Только без лозунгов. Хватит с меня «счастливого будущего». Что мы предложим людям сегодня? Конкретно. Простыми, доходчивыми словами!
— Что может быть конкретнее слов: «свобода, равенство, братство!»?
