В нашей реке под самым городом рыбы водилось мало, и притом одна только мелочь — пескари да плотички. Но зато было очень много раков.

Когда мы ловили пескарей на броду, на быстрине, раки там никогда не попадались. А как, бывало, закинешь удочку в тихом местечке, где нет течения и поглубже немножко, сразу червяка объедят, один голый крючок оставят. И вот ведь какие хитрющие: ни, за что не подцепишь его на крючок, обязательно сорвётся.

Но Михалыч пескарей на броду ловить не любил.

— Что это за ловля! — неодобрительно говорил он. — Стоишь на камешках, сесть негде, глубина — воробью по колено. Течение быстрое, всё время удочку сносит, не успеваешь её перекидывать. То ли дело на лугу, под кустиком. Усядешься поудобнее, закинешь удочки в глубокую тихую воду. Сиди-посиживай, посматривай на поплавки.

Конечно, всё это хорошо. Но как же быть с тем, чтобы раки приманку не объедали или чтобы они сами попадались на крючок?

Помню, один раз под вечер сидим мы с Михалычем у реки, только и знаем червей на голые крючки насаживаем.

— Нет, это не ловля, а какая-то бесплатная рачья столовая! — не вытерпел наконец Михалыч. — Пора домой идти. Уверен, что эти негодяи опять всех моих червей объели.

Михалыч взял одну из удочек и очень осторожно стал приподнимать вверх. Леска натянулась. Чувствовалось, что где-то там, внизу, у самого дна, к ней прицепилось что-то тяжёлое; прицепилось и висит.

Михалыч всё так же осторожно приподнимал удилище выше и выше.

— Попробую дотащить негодяя до самой поверхности, — сказал он, — а там сразу рывком на берег.

Я подбежал и стал рядом, глядя в воду и ожидая, чем кончится эта интересная ловля.

Вот уже из глубины показалось что-то похожее на тёмную, почти чёрную коряжину. Рак! Он прицепился к крючку и обсасывал червяка.

Михалыч подтащил его к самой поверхности воды. Мне было отлично видно, как рак то одной, то другой клешнёй держится за конец лески у самого крючка.

— А ну-ка, иди сюда! — С этими словами Михалыч быстро выхватил удочку из воды.

Рак даже подлетел над речкой, Но всё же успел разжать клешню и выпустить леску. Он тяжело шлёпнулся обратно в реку и мигом исчез под водой.

— Никак не поймать! — с досадой сказал Михалыч. Но вдруг, видимо что-то придумав, многозначительно прибавил: — А впрочем, посмотрим ещё, кто кого перехитрит!

Мы смотали удочки и отправились домой. Мне очень хотелось узнать, что такое придумал Михалыч, как хочет попробовать перехитрить раков. Но Михалыч, лукаво посмеиваясь, отвечал:

— Завтра всё сам увидишь. Только надо обязательно побольше выползков добыть, — прибавил он. — Крупного выползка рак не так скоро обсосёт и с крючка стащит.

— А где их накопать? — спросил я. — Сегодня и так полдвора перерыл, ни одного не попалось.

— Их и копать не нужно, — сказал Михалыч. — Вечером, как только стемнеет, пойдём с тобой их ловить.

— Ловить червей?! — Я не мог понять, серьёзно ли говорит Михалыч или подшучивает надо мной.

— Вот именно ловить.

— Но как же их ловят?

— Придёт вечер — узнаешь. Я едва дождался, пока наступил вечер и стало темно.

— Ну, пора отправляться на ловлю, — объявил Михалыч. — Бери с собой банку побольше. Да, кстати, сними свои туфли — подмётки очень скрипят. Надень сандалии. В них не слышно, когда ступаешь.

Все эти предосторожности ещё больше меня заинтересовали.

Надев сандалии и взяв большую банку для выползков, я вместе с Михалычем вышел из дому в сад.

Было ещё не поздно, но небо затянули тучки, собирался дождик, и поэтому быстро стемнело.

— Теперь иди как можно тише и смотри под ноги, — сказал Михалыч.

Он вынул из кармана электрический фонарик и осветил им дорожку. Перед нами лёг на землю яркий голубой кружок света — сразу стали видны каждая травинка, каждый листочек.

Мы бесшумно двинулись вперёд по дорожке, освещая её прямо перед собой. И вот я увидел то, что искал. Огромный червяк, вытянувшись поперёк дорожки, неподвижно лежал на земле.

Я нацелился — хвать его за головку. Мимо. Но купа же он девался? Неужто мне всё это только померещилось? Не может быть!

Михалыч наклонился к моему уху и тихо сказал?

— Так никогда не поймаешь. Он сразу удерёт. Хватай не за головку, а у самого хвоста.

Пошли дальше. Гляжу — второй, такой же огромный, прямо как змея. В лучах фонарика его тело, покрытое слизью, слегка поблёскивало. Теперь я уже н» торопился. Вот его головка, а самый кончик хвоста в норе. Значит, он чуть заметит опасность — сразу в норку юркнёт. Бесшумно опускаю руку и хватаю червя у самой норки. Ага, попался! Кладу в банку. Ловля продолжается.

За каких-нибудь полчаса мы с Михалычем наловили выползков полную банку.

— Теперь насадки у нас достаточно, — сказал Михалыч. — Завтра вечерком можно опять на речку сходить, попытать счастья, только бы погода не подгуляла.

К ночи пошёл дождь, часто забарабанил по крыше. Ложась спать, я совсем приуныл! — «Ну-ка зарядит на целую неделю?»

Но утро выдалось чудесное — тёплое, солнечное, и денёк разгулялся на славу.

Придя с работы, Михалыч быстро пообедал, и мы отправились на ловлю.

«А что как сегодня раки браться не будут? — не без тревоги думал я. Ведь на рыбалке так часто бывает: клюёт хорошо — приманка кончилась, а приманка есть — клёва нет».

Наконец пришли на место. Надели на крючки толстых червей и закинули удочки.

Вот один из поплавков слегка закачался на поверхности воды. Но качается как-то вяло: взад-вперёд, взад-вперёд. А другой поплавок до половины погрузился в воду и совсем замер. А третий почему-то, наоборот, приподнялся и лёг на бочок.

Глядя на поплавки, сразу видишь, что их кто-то шевелит, кто-то тормошит на дне приманку. Но это клюёт не рыба. Такая вялая неопределённая поклёвка обычно бывает у раков.

— Ну, мы сейчас с ними по-другому заговорим, — подмигнул мне Михалыч, вставая и беря в руки одно из удилищ. — Юра, возьми-ка подсачек, держи его наготове.

Я мигом выполнил приказание и стал возле Михалыча. А тот, так же как и в прошлый раз, потихонечку подтянул рака, прицепившегося к червяку, к самой поверхности.

— Попробуй подвести под него подсачек, — сказал Михалыч.

Я окунул сетку в воду, опустил поглубже, подвёл к удочке и быстро приподнял вверх. В ту же секунду рак бросил червяка и нырнул в глубину прямо в подсачек.

Я с торжеством вытащил из воды эту первую нашу добычу.

Михалыч поправил червяка на крючке и вновь закинул удочку в воду.

Теперь-то и я понял, в чём заключается секрет ловли раков на удочку. Не нужно пытаться вытащить рака на крючке из воды. Он всё равно успеет бросить приманку и улизнёт. Надо медленно, осторожно подтаскивать его к самой поверхности и в последний момент подставить снизу в воде подсачек.

От первой удочки мы перешли ко второй, третьей, четвёртой, и всё с таким же успехом. Раки ловились без промаха.

Зато уж вынимать их из подсачка оказалось совсем нелегко. Они так перепутались в сетке, так вцепились в неё клешнями, что я еле-еле их оттуда извлёк и посадил в ведро.

— Ну, как мой метод? — с гордостью спросил Михалыч. — Кто кого перехитрил? — И, обернувшись к ведёрку, где шуршали, копошились пойманные раки, он погрозил им пальцем: — Теперь будете знать, с кем дело имеете!

Мы ловили до самого вечера, пока последние лучи солнца не залили розовым светом весь наш городок.

В соборе начали звонить колокола. Густые медные звуки потекли над рекой, над лугами. Казалось, кто-то огромный, невидимый выговаривал басом: «Бум, бум, бум!»

Михалыч прислушался и тихонько запел:

Вечерний звон, вечерний звон, Как много дум наводит он О юных днях в краю родном Где я любил, где отчий дом…

Он пел, а колокола аккомпанировали: «Бум, бум, бум, бум!»

Я слушал и смотрел на Михалыча. Лицо у него было такое хорошее, доброе и почему-то грустное. Такое же, как в тот вечер в лесу на тяге, когда я нашёл на дереве убитого вальдшнепа., Мне стало жалко Михалыча.