На фотографии четыре скинхеда стояли вокруг письменного стола в каком-то обшарпанном офисе: они смотрели прямо в объектив напряженно, неподвижно, словно вызывали его на бой. За столом сидел грузный мужчина в футболке и черной косухе; растянув рот до ушей, он сжимал в пальцах ручку, будто готовясь что-то подписать.

— Кто эти парни? — спросил Стив.

— Та самая четверка прытких музыкантов. «Непреклонные» — первоначальный состав, увы, распавшийся. А это Энди Уотсон, бывший владелец чудесной независимой фирмы звукозаписи «Возродим Альбион», а ныне кандидат от БНП на выборах в районный совет где-то в Ист-Энде. Вопрос в другом: как зовут шестого человека?

Стив вгляделся в снимок:

— Здесь больше никого нет.

— Посмотри еще раз.

Стив поднес фотографию чуть ли не вплотную к глазам:

— Вроде чья-то рука торчит.

— Отлично. — Филип взял у него фотографию и показал Бенжамену: — Видишь? Вот тут. Кто-то стоит у самого края снимка. К столу прислонился.

Бенжамен и Стив зачарованно переводили взгляд с фотографии на Филипа, а тот держал театральную паузу.

— Так кто же это? — не вытерпел Стив.

— Утверждать не берусь, — сказал Филип, — но я увеличил снимок, насколько смог. И надеюсь, это поможет нам разгадать загадку.

Он перевернул вторую фотографию изображением вверх. На ней была лишь одна деталь с первого снимка — человеческая рука, увеличенная раз в десять. Стив с Бенжаменом склонились над этим изображением. Рука в слегка потертом черном рукаве, предположительно, от поношенного костюма; бледное запястье, тонкие длинные пальцы, а на среднем перстень. Перстень, который они сразу узнали. Точно такой купил себе Гардинг на антикварном рынке в Бирмингеме много-много лет тому назад, — перстень с печаткой, которой он помечал свои потешные статьи и заметки для «Доски», выдавая ее за древнюю печать благородного семейства Пуси-Гамильтонов.

— Называется «Норфолкская рапсодия № 1», — сообщил таксист. — Автор Ральф Воан-Уильямс. Красиво, правда? Я услышал ее по «Классике-FM», а потом пошел и купил диск. Хотите, сделаю погромче?

— Спасибо, не надо, — отказался Пол.

О музыке, доносившейся из приемника, он спросил только потому, что на прошлой неделе общался с егозливой молодой особой из «Индепендент», которая потом в своей статье о Поле написала, между прочим, следующее: «Такое впечатление, будто он живет в абсолютно непроницаемой оболочке, полностью поглощенный собой и неспособный проявить подлинный интерес к другим людям».

Но вот пожалуйста, сумел же он разговорить таксиста, и теперь, сдается, парня не заткнуть.

— Вы вообще знаете этого композитора? Очень хороший, ей-богу. Его часто пускают по «Классике-FM». У него есть такая вещь, «Жаворонок воспаряющий», — просто фантастика. Она записана на этом диске, следом за рапсодией.

Когда скрипки вступают, ты прямо видишь, как птица взлетает в небо, — нет, честно, реально видишь. Когда звучит эта музыка, я закрываю глаза — и словно я опять в Саут-Даунсе. В старом коттедже моей мамы. Я оттуда родом, понимаете, из Австралии. Ясное дело, за рулем я глаз не закрываю, это было бы стремно, да? Это я так, метафорически сказал. Но в наше время, когда ведешь машину по Лондону, нужно что-то успокоительное. Движение — просто атас. Нужно как-то расслабиться, иначе я рехнусь на фиг. Был бы я дома, замахнул бы стаканчик-другой австралийского «Шираза» или чего-нибудь еще мягкого, фруктового. Но не напиваться же за рулем, верно?

ПОЛ ТРАКАЛЛЕЙ, депутат парламента После повторного избрания в парламент карьера мистера Тракаллея неуклонно идет вверх. Частые выступления на радио и телевидении сделали его одним из самых узнаваемых лиц среди новых лейбористов, а его костюмы с каждым появлением на экране становятся все элегантнее. Итоги работы возглавляемой им Комиссии по бизнесу и общественным инициативам, сулящие немало интересного, пока не подведены, но эта деятельность, вероятно, укрепит его позиции лидера правого крыла партии.

На Поле Тракаллее: костюм от Килгура (минимальная цена 2300 фунтов) и белая рубашка из хлопка от Александра Маккуина (170 фунтов).

(Отрывок из журнального очерка «50 самых интересных мужчин Британии», декабрь 2002 г.)

Выбравшись из такси, Пол обнаружил, что у ресторана в два ряда выстроились фотографы, образуя нечто вроде аллеи, по которой ему и придется идти. Красная ковровая дорожка отсутствовала, но чувствовалось, что она была бы здесь весьма кстати. Когда такси отъехало, Пол поправил галстук, пригладил волосы. Затем сделал шаг вперед и вдруг застеснялся: он старался двигаться с кошачьей грацией модели на подиуме, но был почему-то уверен, что руки и ноги болтаются каждая сама по себе, самым дурацким образом пародируя его обычную походку. Пол улыбнулся налево, улыбнулся направо, не желая, чтобы про него подумали, будто он не привык к такого рода вниманию. Но зря он волновался. Никто из дюжины с лишком папарацци не потрудился направить на него камеру, а вспышки так и не рассыпались вокруг него бенгальским огнем. Когда он уже взялся за дверную ручку, к ресторану подкатил белый длинный лимузин, из которого вышла молодая пара лет двадцати с небольшим: парень в мотоциклетных очках и с модной щетиной, девушка в почти несуществующем платье, собранном из трех очень небольших муслиновых платков. Пол понятия не имел, кто они такие, но фотографы прямо-таки взбесились и, едва не сбив его с ног, бросились к лимузину, поднимая над головой камеры.

В этом ресторане, на углу Кингсвея и Олдвича, Пол бывал и раньше: он регулярно встречался здесь с журналистами, чтобы побеседовать без протокола за стейком, устричным пирогом или жареной цесаркой. Сегодня, однако, ресторан преобразился. Столики убрали, а стены завесили плакатами с логотипом журнала во весь лист и приветствиями приглашенным на вечеринку «50 самых интересных мужчин Британии». Свет приглушили до такой степени, что гостям приходилось на ощупь в сумеречной мгле находить дорогу к бару. Колонки же врубили на полную мощность, и они так фонили, что музыка могла быть любой, никто бы все равно не понял, что играют. Пол слышал лишь мерный стук ударных и заунывную скрипучую бас-гитару; звук вибрировал с такой силой, что по телу пробегала дрожь. Пол надеялся, довольно безосновательно, встретить здесь знакомых. Но, пробираясь сквозь группки орущих людей, он очень скоро сообразил, что вряд ли кто-нибудь из его неформального или политического круга общения окажется на этой вечеринке, а если бы и оказались, в толпе и темноте он не смог бы их отыскать. Не желая провести вечер в унизительной изоляции, Пол решил влиться в одну из небольших, хорошо одетых, обособленных компаний, группировавшихся вокруг него. Но как это сделать? И вообще, кто эти люди? Большинство выглядело лет на десять моложе Пола. Мужчины держались раскованнее, чем он, и обладали более яркой внешностью; у женщин — сплошь шикарных блондинок в облегающих черных платьях — был скучающий вид. Вероятно, многие из присутствовавших работали в журнале в том или ином качестве. Который из них редактор? Именно от него Пол получил письменные персональные поздравления с попаданием в список. Это был престижный глянцевый мужской журнал с обширной молодой аудиторией, и Пол хотел поблагодарить редактора за письмо, а затем, используя выражение благодарности как стартовую позицию, завязать беседу. Но он знать не знал, как этот человек выглядит.

На крайний случай у Пола был запасной вариант, к которому, он надеялся, ему не придется прибегать: всегда можно поболтать с Дугом Андертоном. Дуг тоже был в списке — и, к изрядной досаде Пола, значительно выше, чем он сам, под номером двадцать девять. Но Андертона нигде не было видно. Возможно, он пренебрег приглашением.